Ночные тени - Александр Валерьевич Горский

– Распашной Гена, – сухо отозвалась Вика, – я тебе о нем рассказывала. Сегодня нашли повешенным в Подольском районе.

– Сам или помогли? – следующий вопрос дался Мясоедову уже легче, должно быть, мыслительная активность в его голове начала понемногу восстанавливаться.

Вика пожала плечами.

– Следов насилия пока не обнаружили. Но ты знаешь, это ничего не значит.

Встав со стула, Крылова шагнула к выходу из кухни.

– Я лягу сегодня в гостиной, – обернулась она к мужу. – Не обижайся, но не хочу дышать всем этим, – Вика кивнула в сторону стоящей на столе бутылки.

– Нет проблем, – мрачно усмехнулся Жора. – Диван в твоем полном распоряжении.

Дождавшись, когда жена выйдет из кухни, Мясоедов вылил в стакан остатки виски. Подняв стакан над головой, Жора взглянул на висящую под потолком люстру сквозь толщу янтарной жидкости. Увиденное не произвело на него большого впечатления.

– Что может важнее, чем жизнь, – пробормотал он перед тем как опрокинуть стакан в рот, – разве что то, какая эта жизнь. Какая! Вот что важно!

С горечью взглянув на пустую бутылку, Жора негромко чертыхнулся и, оставив кухню неубранной, направил коляску в сторону спальни.

Глава 13

Суббота, 22мая

Субботнее утро началось с обещанного визита в кабинет Шемякина. Быстро опросив сперва Панина, а затем и Малютина, и ухитрившись продемонстрировать при этом удивительную любезность, никак не вяжущуюся с его вчерашней манерой общения, Виктор отпустил оперативников.

– Ну что же, – он улыбнулся застывшей в ожидании Крыловой, – я так понимаю, накануне вечером у Распашного никаких поручений от тебя не было.

– Нет, – покачала головой Вика, – мы почти весь день провозились с подозреваемым, но он тут точно ни при чем.

– Это с чего вдруг? – заинтересовался Шемякин.

– Задержан. Сегодня в двенадцать суд. Думаю, с санкцией проблем не будет.

– Прямые улики?

– Свидетель. Парень утверждает, что весь вечер не выходил из квартиры, а свидетель говорит, что видела его на улице почти сразу после убийства.

– Надежный свидетель-то? – непонятно с чего уточнил вдруг Шемякин.

– Да кто ж знает, – Вика попыталась улыбнуться, но почувствовала, что губы не хотят ее слушаться, – какой бы ни был, а сомнение уже есть.

– А любое сомнение трактуется судом в пользу суда, – с улыбкой подхватил Виктор, – все правильно. Ну ладно, не буду тебя отвлекать от работы. Чего, собственно, и тебе желаю.

– Не поняла, – Вика поправила упавшую на лоб прядь волос, – чего ты мне желаешь?

– Не отвлекать меня от работы, – тон Шемякина переменился в одно мгновение, стал сухим, колючим. – Что тут непонятного? У тебя свои дела, у меня свои. Вот и иди. Каждый займется своим делом.

– Подожди, – Вика, не ожидавшая от собеседника столь стремительной перемены настроения, немного растерялась. – Ты получил уже биллинг телефона Распашного?

– Еще нет, – Виктор взглянул на часы, – думаю, в течение часа будет готов. К тебе это имеет какое отношение?

– Прямое. Если Гена… если Распашной общался вечером с кем-то из тех, кто проходит по делу Апраксина, значит, есть вероятность, что он получил какую-то информацию.

– И именно поэтому его убили, – усмехнулся Шемякин, – как человека, прикоснувшегося к чужой кровавой тайне, которая убивает каждого, кто до нее дотронется.

– Это сарказм? – Вика попыталась скрыть охватившее ее раздражение.

– Всего лишь ирония, – вновь усмехнулся Виктор, – хотя, если честно, я не уверен, есть ли между ними разница. Ты, случайно, не знаешь?

– Я знаю, что если смерть Распашного действительно связана с убийством Апраксина, мы с тобой будем делать одну и ту же работу, – холодно отозвалась Крылова, чувствуя, что бурлящая внутри нее ярость вот-вот вырвется наружу. – Ты будешь допрашивать этих людей, потом я задавать почти те же вопросы.

– Так ведь это же замечательно, – перебил ее Шемякин, – мы взглянем на одну и ту же проблему с разных точек зрения. Так мы, во-первых, сможем убедиться, что проблема действительно существует, ну а потом выясним, у кого зорче глаз и правильнее выбрана позиция наблюдения. Как тебе, Крылова, такая идея? Маленькое дружеское соревнование.

– Ничего хорошего в ней не вижу, – Вика вскочила на ноги, – чувствуя, что не в силах больше сдерживаться, – впрочем, так же, как и в ее носителе.

– Странно, – иронично улыбнувшись, Виктор пожал плечами, – раньше я тебе нравился. Должно быть, с возрастом у тебя вкусы испортились. Но кое в чем, надо признать, ты совершенно права.

– Это в чем же? – насторожилась, почувствовав подвох, Крылова.

– Ты совершенно правильно употребила термины. Убийство Апраксина и смерть Распашного. Все верно. Убили твоего Апраксина, вот и занимайся его убийцей. Глядишь, если будешь хорошо работать, у тебя и признательные показания появятся. Что касается Распашного, пока ничто! Ты меня слышишь? Ничто не указывает на насильственный характер его смерти.

– Ты что, – опешила Вика, – ты действительно веришь…

– Я верю в заключение экспертизы, – перебил ее Шемякин. – Появится что-то покозырнее, поверю в другое. Пока не появилось. Но можешь не сомневаться, как только у меня, – Виктор сделал паузу, давая понять, что слово «меня» является ключевым в предложении, – появится биллинг с телефона Распашного, я с ним непременно ознакомлюсь. Тщательнейшим образом. А сейчас давай прощаться, наше общение и так затянулось уже на пять минут дольше, чем я рассчитывал.

– Ну да, ты же не любитель затягивать общение с женщинами, – пробормотала, выходя в коридор Крылова. Ей очень хотелось изо всех сил хлопнуть дверью, так чтобы в кабинете Шемякина задрожали оконные стекла. В самый последний момент она увидела в конце коридора две мужские фигуры – Малютин и Панин. Оперативники неподвижно стояли, повернув головы в ее сторону. Под их взглядами Вика аккуратно прикрыла за собой дверную створку и поздоровалась с проходящими мимо коллегами.

Что же, ее ждут. Ждут Малютин и Панин. Ждет незавершенное дело Апраксина. Ждет новый рабочий день. Это уже не так плохо, и только от нее зависит, удастся ли из этого «не так плохо» вылепить нечто большее. Может, и не только, не только от нее, но в любом случае последнее слово будет принадлежать ей, а не этому напыщенному, самовлюбленному пижону, оставшемуся там, за закрытой дверью.

Гордо распрямив плечи и вскинув вверх голову, Вика устремилась вперед, навстречу ожидающим ее оперативникам. Сделав несколько шагов, она зацепилась за что-то ногой и чуть не упала.

– Вот идиотка, – со смехом пожурила себя Крылова и двинулась дальше по коридору своей обычной, не столь эффектной походкой.

Несколько минут спустя они все трое расположились вокруг стола уже в ее собственном рабочем кабинете.

– Вот, держите, – Малютин положил на стол несколько листов бумаги. – Здесь данные по всем разговорам и перемещения, начиная с десяти