Ночные тени - Александр Валерьевич Горский

– Это когда же вы все разузнать успели? – удивилась Вика, придвигая распечатки ближе к себе.

– Ночь длинна, – уклончиво отозвался Денис, – конечно, можно было потратить ее по прямому назначению, но Григорич, если ему вожжа под хвост попала, будет ею размахивать, пока всех не перебудит.

– Это хорошо, – кивнула Вика, – но давайте все же договоримся, работу Шемякина мы дублировать не будем. Если здесь – она накрыла ладонью распечатки, есть что-то, что может касаться дела Апраксина, мы этим занимаемся, если нет, то нам нет смысла пытаться вести параллельное расследование.

Оперативники обменялись быстрыми взглядами.

– Я не то чтобы с вами совсем согласен, Виктория Сергеевна, – Панин провел пальцами по лбу, пытаясь расправить образовавшуюся между бровями складку, – но в данном случае спорить не вижу смысла. Потому как вот это, – он ткнул пальцем в сторону лежащих на столе листов бумаги, – говорит, можно даже сказать, кричит, что Генка в тот вечер был занят делом Апраксина. Вернее, он был занят весь вечер своими собственными делами, а потом с чего-то взял и переключился на работу. Посмотрите его звонки.

Вика взяла в руки верхний листок, в котором были указаны все входящие и исходящие вызовы с телефона Распашного за сутки до его гибели.

– В двадцать три ноль пять он позвонил Суслову Вениамину Витальевичу, которого за день до этого опрашивал. В двадцать три двадцать восемь Гена делает звонок Комаровскому Дмитрию Андреевичу.

– То есть два свидетеля, которые подтвердили алиби Бородина, – констатировала Крылова. – А вот это номер? Неужели…

– Бородин Юрий Всеволодович, собственной персоной. В двадцать три тридцать шесть, – подтвердил Панин. – Интересный пасьянс у нас складывается, верно?

– Куда интереснее, – вздохнула Вика, – а здесь номер повторяется. Получается, он опять позвонил…

– Суслову, – закончил за нее фразу Денис.

– Но это еще не все, – Панин взял со стола и протянул ей следующий листок. – По данным биллинга получается интересная картинка. Примерно до половины одиннадцатого Генка был у своих приятелей в районе Соколиной горы. Потом он уехал, вроде, как домой, но точно этого никто не знает. Если предположить, что он ехал на Новую Ригу, то вполне мог метнуться по Северо-Восточной хорде, затем по Большой Академической и соскочить на Волоколамку. Еще вариант проехать по третьему кольцу. Но он почему-то потащился на Садовое. Там, хоть к ночи пробок уже и не было, но светофоры никуда не делись, по третьему кольцу всяко сподручнее бы вышло. Ну да ладно, он всегда говорил, что Москва – это только внутри Садового. Может, ему по центру погонять захотелось. Факт то, что сперва он двигался по кольцу, а затем, примерно без десяти одиннадцать, повернул на выезд из города. А уже пятнадцать минут спустя, когда он делает первый звонок, то по данным геолокации, его телефон находится как раз в непосредственной близости от дома Суслова.

– То есть, получается, Гена вспомнил что-то важное из своего общения с Сусловым и решил на ночь глядя еще раз с ним пообщаться, – Вика растерянно взглянула на оперативников.

– Или произвести задержание, – мрачно отозвался Михаил Григорьевич, – он ведь хотел показать, как сам работать умеет. Так что, кто знает, зачем он к нему рванул.

– То есть в первую очередь нам надо установить, встречался ли Гена с Сусловым, – заключила Крылова.

– Ну и с остальными двумя, – Денис постучал пальцем по распечатке звонков, – зачем-то же он им всем названивал. Да и потом, он ведь от дома Суслова почти сразу уехал и полчаса простоял на Мичуринском проспекте недалеко от метро. А только ближе к полуночи двинул в сторону кольцевой, да и то сперва попетлял малость. Второй раз Суслову он звонил, когда уже ехал по Варшавскому шоссе в районе Северного Чертаново.

– Ну что, Виктория Сергеевна, – поднялся из-за стола Панин, – вам сейчас в любом случае надо Барковцом заниматься, ну а мы поедем, потрясем ребятишек. Посмотрим, что они про тот вечер рассказать смогут.

– Хорошо, – кивнула Крылова, – я сейчас официально запрошу биллинг телефонов всей этой троицы, а вы, Денис, если есть такая возможность, попробуйте еще раз через свои каналы. Возможно, у вас быстрее получится.

– Ну да, у меня бюрократии меньше, – усмехнулся Малютин, – только тут бутылкой коньяка уже не отделаешься.

– Я тебе денег дам, – цокнул языком Михаил Григорьевич. – В долг. До получки.

– Сказочная помощь, – хмыкнул Малютин, – сказочной полезности, я бы сказал. Ладно, разберемся. Я их тоже пару раз выручал внепланово, так что, может, сойдемся на взаимозачете.

Вика хотела было спросить у Малютина, какую именно помощь он оказывает неизвестному ей сотруднику сотового оператора, как раздавшийся телефонный звонок нарушил ее планы.

– Да, – коротко бросил Панин, прижимая смартфон к уху. – Это точно? Ах, он трезвый был. И что? Если собака не пьет, это не значит, что и он тоже. Ладно, я тебя понял. Как смогу, подъеду. С меня причитается.

– О! Мы еще кому-то должны, – усмехнулся Малютин.

– Мы должны, – Михаил Григорьевич на мгновение задумался, – мы должны как следует подумать. Потому как сейчас звонил участковый, на чьей земле Барковец обитает. Он нашел собачника, который, вроде как, видел, как наш студент в районе одиннадцати вечера выходил из дома. Причем не просто выходил, а мчался как угорелый. И лицо, якобы, у него было злое необыкновенно.

– Поэтому у них у всех собаки и гадят на детских площадках, что они не за своими бобиками следят, а прохожих разглядывают, – неожиданно заявил Малютин.

Панин удивленно уставился на напарника.

– Ты думаешь, именно поэтому?

– Подождите, – не вытерпела Крылова, – какие собаки? Получается, если есть еще один свидетель того, что Барковец в тот вечер выходил из дома, вполне возможно, что и Калиева не обманывала.

– А даже если и обманывала, то Барковец все равно выходил, – тут же отозвался Денис, – а это значит, парню есть, что скрывать. И что именно он скрывает, кажется, уже очевидно.

– Это так, но если Апраксина убил Барковец, то на что тогда мог наткнуться Генка? – заданный Паниным вопрос на мгновение застыл в воздухе чрезмерно надутым, переполненным шаром, а затем лопнул, оставив после себя стойкое ощущение неправильности всего происходящего.

– Во-первых, он мог наткнуться на что-то, совершенно не связанное с делом Апраксина, – первой пришла в себя Вика, – самый простой вариант – наркотики, но, может быть, и что-то совсем другое. А во-вторых, пока еще нет никаких доказательств, что смерть Геннадия была насильственной.

– А то, что парню двадцать шесть лет было, это не доказательство? – тихо, но яростно прошипел Панин. – А то, что у него