Цвет мести – алый - Галина Романова

Что же теперь? Кого подозревать? Кто мог убить Шишкина? Сообщник или злоумышленник?

– Результат? – Сизых неуверенно улыбнулся. – Смотря что считать результатом, Кеша. Судя по тому, что ты не спрашиваешь, каким родом деятельности занимался Шишкин, ты об этом знаешь? Был там?

– Не был, Валерий Иванович, ни там, ни в общежитии. Я в деканате был.

– Вот как? – Сизых изумленно заморгал. – И кто же нас опережает на полкорпуса? Кто, если не секрет?

– Да какой тут секрет… – Не хотелось Горелову выдавать Белова, а что делать? – Муж Маши Беловой.

– Алексей Захаров?!

– Да нет, бывший ее муж. Он долго ждал результатов расследования убийства Марины Стефанько. Они все со студенчества дружили. Тесно дружили.

– Не дождался?

– Нет.

– И занялся самодеятельностью?

– Ну да. Для начала он…

И Горелов подробно рассказал, как Белов говорил с работниками кофейни, на пороге которой и убили Марину.

– Так и ты с ними говорил!

– Я-то говорил, да мне они мало что сказали. Недоверчивый персонал там очень.

– А ему доверились?

– Выходит, так. Но бармен категорично утверждает, что убить хотели именно Марину, а не мою бывшую жену. Я-то поначалу подумал…

– Да знаю я, что ты подумал! – в сердцах замахал на него руками Сизых. – А затем вы поехали в институт?

– Нет, для начала он смотался к фотографу, с которым у Марины был роман когда-то. Потом уже мы вместе в институт отправились.

– А что же, к Гольцову сунуться вы не рискнули?

– Не рискнули. Да и я тоже считаю, что не стал бы гражданин с подобным деловым размахом устраивать столь резонансное шоу прямо в центре города.

– Не стал бы, это точно, – кивнул Сизых, взял вдруг в руки стакан с остывшим травяным чаем, поднес к носу, втянул в себя запах, удивленно воскликнул: – А остывший-то как пахнет, Кеша! Просто чудо какое-то, а ну, пробуй!

Пришлось подчиниться. Но, к удивлению Горелова, остывший травяной чай и в самом деле оказался чудесным напитком. Не пришлось ему себя насиловать, и врать тоже не понадобилось. Сказал, отставив в сторону пустой стакан, что чай в самом деле великолепный.

– Валерий Иванович, вы мне так и не поведали, что удалось узнать на том месте, где работал незадолго до своей гибели Шишкин?

– А ничего нам эта моль седая не сказала, представляешь?! – зло оскалился Сизых, допив чай до донышка, даже травинки с последним глотком подцепил и теперь с раздражением отплевывался. – Я из любопытства сам с Сячиным пошел, он сейчас ведет это дело. И так мы ее ломали, и сяк… Документы грозились изъять на проверку. Говорит – проверяйте. Ничего у нас, мол, нет криминального. Мы, говорит, людям помогаем жить!

– И чем же Шишкин людям помогал?

– А она говорит, что не успел он ничем помочь, почти сразу же уволился. Не понравился он, мол, ни клиентам, ни работодателям. Да и сам был далеко не в восторге от работы, требующей душевности и внимания.

– Врет?

– На сто два процента! – фыркнул Сизых. – Не хочет бизнесу вредить, и только.

– А список клиентов, которых обслуживал Шишкин, у нее есть?

– Может, и был, да сплыл, – задумчиво обронил начальник и со злостью уставил палец на Горелова. – А все ты! Ты и твой Белов! Не было бы самодеятельности этой, глядишь, тетка бы и разговорилась под протокол. А вы ее спугнули! Как пить дать спугнули…

Глава 17

Вывески на двери уж не оказалось. Вениамин Белов даже засомневался – а туда ли он попал? И топтался возле двери, боясь схватиться за ручку, минуты две-три.

Вдруг ему не повезет, вдруг они отсюда съехали, и он не узнает то, зачем явился? Страх, омерзительный страх, словно превративший все его тело в противное желе, – вот что он чувствовал, рассматривая грязные следы от своих большущих ботинок на полу. Вздохнул, выдохнул, протянул руку, взялся за дверную ручку, повернул, потянул дверь на себя. Подалась, уже хорошо. Вошел, огляделся.

Да нет, все на месте. Интерьер прежний. Мадам все та же. Правда, седину она скрыла под париком иссиня-черного цвета. И ей это шло, как ни странно, и лет не добавляло, как раз наоборот. И переоделась она очень удачно – в костюм василькового цвета. И это тоже ее красило.

– Ух ты! – выдохнул он, не совсем вежливо, в упор, рассматривая эти перемены.

– Что – ух ты? Снова вы?! – Она узнала его и скрыть это не попыталась даже.

– Здорово! – Он неуверенным движением повел рукой в воздухе, обрисовывая женский силуэт. – Все это – здорово!

– Спасибо, конечно, но… Но это ничего не меняет, – предупредила она, откидываясь на спинку своего кресла.

– Вы не правы. – Белов шагнул к ее столу, развернул стул для гостей, с тяжелым вздохом на него уселся. – Это меняет все! В прошлый раз я подумал, что вам уже за сорок, и хорошо за сорок. Можно даже сказать, подумал я, что вам почти полтинник. А теперь… Нет, в самом деле, здорово! Всегда так вот…

– Что – всегда?

Щеки ее порозовели, настырный, не совсем учтивый комплимент Белова достиг цели. Она оттаяла. Может, так и надо с женщинами, а, подумал он, не сводя с нее глаз. Не нужно лгать им, привирая и что-то приукрашивая. Нужно говорить правду, да и просто – говорить с ними подолгу, откровенно. Он вот Машу оберегал от всего, вечно боялся обидеть. И что вышло?

Опять он о ней?! Ну, отпустит это его когда-нибудь, господи, или век ему с этим жить?!

– Всегда так одевайтесь! Парик… Здорово! Цвет костюма – тоже ваш! Идет вам.

– Это не парик, – заявила она с легким кокетством и огладила ладонью пряди волос, падавшие на ее плечи. – Просто я покрасила волосы. Вернула, так сказать, свой первоначальный цвет.

– А почему же вы седину-то не закрашивали? – Он изумленно поморгал. – Непонятно!

– Хозяин счел, что пожилой женщине доверия окажут больше. Идиот! – пробормотала она вполголоса и фыркнула совсем по-девчачьи. – Пришлось подретушировать свою моложавость. Мне ведь всего-то тридцать пять! Представляете, как весело мне было выглядеть на полтинник?

– Поразительно! – Белов открыл рот, силясь что-то сказать, но не сумел, стушевался.

Мадам, прежде показавшаяся ему высокомерной, сухопарой и раздражительной, расцветала буквально на глазах. Будто с каждой минутой их общения с нее сползали годы, как луковая чешуя.

– А муж ваш на этот счет имел какое мнение? – задал он совершенно глупый вопрос, как ему показалось, и он снова засмущался. – Простите…

– Да ничего, ничего! – Она весело рассмеялась. – Мнения мужа никто не спрашивал, потому что… Потому что и мужа-то никакого у меня нет, вот так!

– Почему? – искренне изумился Белов. – У такой красивой женщины не может не быть мужа. Это как-то неправильно!

Беседа так увлекла его, что он почти забыл, зачем сюда явился. Красивая женщина ему об этом сама напомнила.

– Разберемся с моей личной жизнью позже, – поставила она точку на этой теме. – Вы-то сюда опять пришли с чем и зачем? Вы ведь, кажется, Шишкина пытались найти, чтобы вместе с ним отметить годовщину некой даты, которая уже давно утратила смысл. Нашли? Шишкина вы нашли, спрашиваю?

– Нет. Никто не знает, где он. Я целый день потратил, пытаясь подкараулить его возле его дома, – безрезультатно.

– Вот! Я вам говорила, что от этого парня одни неприятности, предлагала взять другого. Хороший работник, душевный! Он и компанию вам составит, и выпьет, если нужно, и поговорит по душам. А вы на этом Шишкине зациклились! Что вам с него?

Все это она выпалила заученной скороговоркой, будто каждый день раз по пять ей приходилось повторять именно этот текст, так что дошло уже до автоматизма, а потом вдруг качнулась в его сторону, налегла грудью на стол, так что василькового цвета декольте сползло гораздо ниже дозволенного уровня. И, сузив свои невероятно синющие глаза – это он только теперь рассмотрел, – спросила:

– Слушайте! А вы часом не из милиции?! Вынюхиваете тут, выспрашиваете, комплиментики отпускаете… Ага! Вот я вас и раскусила! Ваших я отсюда уже наладила, они целой группой явились, умные какие! Так они вас теперь в одиночку прислали, да?

– Зря вы так, – обиделся Белов и полез в карман за своим служебным пропуском. – Вот кто я, читайте! Строительный холдинг – место моей работы.

Она не сразу решилась взять в руки его пропуск. Отшатнулась, посидела так, едва заметно покусывая нижнюю губу. Потом все же взяла, прочла, долго сличала фотографию с подлинником.

– Странно…

– Что странно? – рассеянно отозвался Вениамин.

Он не отводил глаз от проклятого выреза на ее костюме, хоть она и одернула его, но обзор оставался великолепнейший. Дурак ее хозяин! Надо же было приказать ей такую красоту под странным стариковским макияжем спрятать! Доверия, говорит, у клиентов будет больше! Чушь какая.

– Послушайте, куда вы все время смотрите? – прикрикнула она на него. – Вы слышите, о чем я вас сейчас спросила?

– Я? Да, кажется, да. Да, слышал, но… – он виновато улыбнулся. – Но прослушал, простите. Просто вы такая сегодня непривычно красивая, что я никак не могу сосредоточиться.