Щит героя - Анатолий Маркуша

Игорь выслушал Босса и, когда тот замолчал, спросил:

- У тебя все?

- Пока все.

- Не выйдет, - сказал Игорь и хотел уйти.

Босс начал горячиться, схватил Игоря за рукав и стал объяснять, какое выгодное дело он предлагает, что Игорь решительно ничем не рискует, так как весь риск Босс принимает на себя.

- Что ж, тебе лишние деньги не нужны? Такого не бывает. Всем нужны деньги...

- Не выйдет, - снова сказал Игорь, - не хочу.

- Но почему?

- Ты мне не нравишься. Ты падаль. Ты вонючая падаль!

- Да за такие слова знаешь что бывает? - побелел и затрясся Босс.

- Знаю. Ударь меня, падаль. Ударь...

И тогда Босс велел Гарьке:

- А ну двинь его в рыло, Медалист! Не хочу малолетнего трогать...

В этом месте рассказа Гарька начал всхлипывать и долго бормотал что-то совершенно нечленораздельное. Даже видавший виды Фунтовой растерялся и, позабыв об официальном тоне разговора, спросил:

- И ты ударил Игоря?

- А что я мог сделать? Что? Я его не сильно, так, для вида.

Игорь и бровью не повел, даже головы в сторону Синюхина не повернул. Сказал Боссу:

- Я не боюсь тебя, вонючая падаль. Ударь меня. Сам ударь, чтобы мне не переступать предела необходимой обороны. Ударь, падаль, и я буду бить тебя до смерти. За ордена люди умирали, а ты, падаль, хочешь легко жить!.. Ну чего смотришь, ударь...

В конце концов Босс ударил Игоря, и тогда тот кинулся на него как бешеный. Но их было трое, а он один... И Босс подобрал валявшийся на земле железный прут, и... тут их осветили фары...

Фунтовой достал блокнот, шариковую ручку, включил освещение и сказал:

- Все, что вы сейчас рассказали, Синюхин, напишите.

- Понятно, товарищ капитан. Я напишу и тогда?

- И тогда ты пойдешь домой спать...

- А потом?

- Суд решит...

Была уже поздняя ночь, когда Фунтовой, съездив к дежурному по городу, передав свой рапорт и показания Синюхина, вернулся на квартиру Карича.

Никто не спал. Все слонялись из угла в угол как неприкаянные. Комнаты, обычно блестевшие чистотой и обращавшие внимание каждого переступившего порог квартиры Галины Михайловны подчеркнутой аккуратностью, выглядели будто нежилые.

- Ну что головы повесили? - спросил Фунтовой, появляясь в дверях. Малый жив и будет здоров. Подлости не совершил. Чего переживать?

- Все эти дни я как чувствовала, что-то должно случиться... - сказала Галина Михайловна.

- А я даже спрашивала Игашку: все у тебя в порядке? А он говорит все в порядке, - сказала Ирина.

- Теперь-то чего переживать? - сказал Карич. - Что случилось, то случилось. Могло быть хуже.

- Слушаю и поражаюсь! - сказал Фунтовой. - Живой и будет здоровым ваш парень. Может, сегодня в нем человек родился? Вот бы о чем подумали. Не предал, не продал, не струсил!..

БОЛЬШИЕ ПЕРЕМЕНЫ

В воскресенье мы уговорились с Грачевым поехать за щенком.

Случайно от Гоги Цхакая я узнал, что знакомые его близких друзей раздают щенков карликового пуделя. Не продают, а именно раздают! Но, чтобы получить собачку, надо им понравиться. Как сказал Гоги, ссылаясь на слова своих друзей: "Люди они хорошие, но совершенно психические собачатники. И пудель у них какой-то особенный, весь в медалях..."

Еще до этого Грачев говорил, что хочет приобрести собачку.

- Оля растет одна, плохо это; надо, чтобы рядом живая душа была. Пусть девчонка о ком-то заботится.

Ни о какой особо породистой собаке Грачев не мечтал, собирался взять первую попавшуюся, лишь бы не очень большую.

И вот сошлось - Гогины друзья сказали Гоги, он передал мне, я вспомнил о намерении Анатолия Михайловича... В воскресное утро было назначена встреча. Мы уже приближались к дому, когда Грачев сказал:

- Знаете, что мне интереснее всего? Ей-ей, не собачонок! А как откажут хозяева, если я им не понравлюсь? Ну неужели так и скажут: "Вы для нашего щенка не подходите!" А?

- Старайтесь понравиться... Что еще тут посоветовать?

- Попробую. Только не знаю, в какую сторону стараться, не приходилось... а вот вы бы мне собаку доверили?

Квартира, в которую мы попали, оказалась просторной, капитально перестроенной в старом, дореволюционном еще доме. На пороге нас встретила пышная, восточного обличил женщина, по-видимому, хозяйка. Карина Амазасповна спросила:

- Курите?

Грачев сказал, что не курит, и я, сам не знаю почему, видимо, тоже стараясь понравиться хозяйке и не предполагая, что разговор будет слишком продолжительным, вежливо отказался от предложенной пепельницы.

- Очень хорошо. Кто из вас хочет получить щеночка?

Анатолий Михайлович сдержанно поклонился.

"Ну, черт возьми, - подумал я, - как в опере! Откуда только такие манеры? Граф!"

- У вас семья? - обращаясь с этой минуты только к Анатолию Михайловичу, поинтересовалась Карина Амазасповна.

- С вашего позволения, жена и дочь.

- Прекрасно. Вы живете в отдельной квартире?

- В отдельной двухкомнатной квартире на третьем этаже. У нас большой двор при доме. Зеленый, аккуратный...

- Прежде вы держали животных?

- К сожалению, мы долгое время жили в таких условиях, что было не до животных, но мы всегда мечтали...

- Жена работает?

- Работает.

- Девочка учится?

- Дочка еще маленькая, ходит в садик.

- Это хуже...

- Простите, что именно хуже? - осведомился Анатолий Михайлович.

- Вы уйдете утром на работу, жена уйдет, дочка, собачка останется. А пудели очень общительные и плохо переносят одиночество. Они скучают совершенно как люди...

- Но у жены сменная работа, потом я весь день нахожусь буквально в двух шагах от дома и могу заглядывать...

- Кем вы работаете?

- Мастером.

- Мастером, извините, чего?

- По слесарной части.

- Кого же вы учите?

- Мальчишек.

- Чему, простите?

- Главным образом, слесарному делу и чтобы они были людьми.

Казалось, вопросам Карины Амазасповны не будет конца. Она уже успела выяснить, не пьет ли Грачев, какой у него заработок, хорошо ли готовит его жена, не часто ли болеет дочка, есть ли у него родственники за городом... уж и не помню, чего только она не узнала.

Как обрабатывался поток информации в голове дотошной хозяйки, не знаю, но настал какой-то момент, возможно, это была всего лишь крошечная пауза, когда я почувствовал - сейчас разговор переломится. И действительно Карина Амазасповна сказала:

- Ну что ж, вы мне нравитесь, Анатолий Михайлович. Во-первых, вы терпеливый и выдержанный человек, это очень важно; во-вторых, вы человек естественный - у вас на лице написано: а не пошла бы ты к черту, сумасшедшая барынька, но ни к одному вашему слову не придерешься... Как вы думаете, чем я занимаюсь?

- До последнего момента я думал, что состоите при обеспеченном муже, а сейчас засомневался. Скорее всего вы кого-то чему-то учите, въедливость у вас учительская...

- Великолепно! И точно. Я доктор психологии, преподаю в университете... Сейчас... - и она снова вышла.

Мы переглянулись. Грачев был доволен и успел шепнуть:

- Вырвали пса!

И Карина Амазасповна вернулась с черным шерстяным шариком на ладони.

- Вот, пожалуйста, знакомьтесь. Нравится?

Грачев разулыбался и ничего вразумительного сказать не мог. Щенок был действительно прелестный - теплая, живая игрушка...

Примерно еще час Карина Амазасповна инструктировала Анатолия Михайловича, чем можно, нужно и чем нельзя кормить щенка, как купать, выгуливать, укладывать спать... Потом записала адрес и телефон Грачевых, предупредив, что, хотят они или нет, приедет в гости.

- И если он пожалуется, - она погладила щенка, - так и знайте: наживете в моем лице смертельного врага!

В конце концов мы с Анатолием Михайловичем выбрались на улицу.

- Ну, вы довольны? - спросил я Грачева.

- Никогда не думал, что бывают такие человекообразные собачата. Посмотрите, какое осмысленное выражение лица!

- Все, - сказал я, - погиб рыбак! Если вы уже говорите о выражении лица, то нетрудно представить, что будет дальше...

Мы погрузились в троллейбус и поехали к Грачевым.

По дороге разговаривали обо всем понемногу. В частности, я рассказал Анатолию Михайловичу об истории, происшедшей с Игорем. Как мне показалось, слушал он не очень внимательно, так что я даже пожалел - не стоило так на ходу и говорить об этом. Судьба Игоря была для меня далеко не безразлична.

Анатолий Михайлович все заглядывал себе за пазуху, поглаживал щенка и спустя какое-то время совершенно неожиданно спросил:

- Кем он был раньше?

- Кто? - не понял я.

- Петелин.

- Как - раньше? Игорь учится в восьмом классе.

- Я про отца спрашиваю.

- Летчик, Герой Советского Союза...

- Но он же не родился ни летчиком, ни тем более героем?

- ФЗУ окончил, слесарил на заводе. Кстати сказать, здорово у него это получалось. Потом пошел в аэроклуб, потом - в летную школу.

Для чего Грачеву понадобилось знать, кем был Пепе до начала летной службы, я не понял. В моем представлении он был прежде всего Летчиком, всегда Летчиком! Но разговор довести до конца не удалось, он был внезапно оборван самым бесцеремонным вторжением со стороны: