Бандитские жены - Валерий Карышев

Глава 7

СТРИПТИЗЕРША

Настя Машкова сидела у следователя уже более получаса. Кабинет следователя прокуратуры представлял собой небольшое помещение, метров шестнадцать-восемнадцать, с белыми стенами, белыми жалюзи на окнах. Широкий подоконник был завален бумагами. В комнате стоял единственный стол и кресло. На столе — большой компьютер. Рядом — принтер, еще какой-то прибор, также относящийся к компьютеру. С правой стороны — стопа всевозможных бланков.

Следователь — молодой парень, лет двадцати пяти — двадцати семи, что-то быстро писал на листе бумаги.

Тридцать минут Настя сидела в кабинете, и за это время следователь не задал ей ни единого вопроса. Ей было не по себе. Она впервые попала в прокуратуру на допрос, да еще по такому страшному делу…

Наконец следователь закончил писать, отложил ручку и, взглянув на нее, сказал:

— Ну что, Машкова, надумала?

Настя пожала плечами.

— А что нужно было думать? — спросила она.

— Как? Будешь говорить? Будешь давать правдивые показания или нет? — ухмыльнулся следователь.

— У вас теперь есть на меня время?

— Да, теперь мы займемся тобой вплотную, — и следователь посмотрел на часы. Он молча подвинул клавиатуру компьютера ближе к себе и продолжил: — Сейчас я буду задавать тебе вопросы, а ты отвечай коротко и по делу. Затем будешь допрошена по существу дела.

— По какому существу дела?

— Тебе ли не знать, Машкова, по какому делу? По поводу убийства.

— Убийства? Кого? — переспросила Настя.

— Да что ты из себя дурочку строишь? — взорвался следователь. — Ты проходишь по делу в качестве свидетеля по убийству Алексея Семенова. Знаешь такого? Уголовный авторитет Семен.

— А кто же его убил? — с иронией спросила Настя.

— Твой супруг, Дмитрий Киселев, он же Кисель, он же Димон. Ладно, давай не будем бежать впереди паровоза, — проговорил следователь. — Отвечай на вопросы. Итак, начинаем. Фамилия, имя, отчество?

— Анастасия Михайловна Машкова.

— Год и место рождения?

— 23 года, город Тверь.

— Я сказал — год рождения, а не сколько тебе лет! — раздраженно произнес следователь.

Настя назвала год рождения.

— Род занятий?

— Работаю танцовщицей в ночном клубе «Огни Арбата».

Следователь переспросил:

— Кем, кем работаешь?

— Танцовщицей.

— Стриптизершей ты работаешь!

— У нас нет такой должности, — сказала Настя. — У нас все называются танцовщицами.

— Ладно, с тобой все ясно! Итак, рассказывай по порядку. Каким образом ты оказалась в Москве? Почему уехала из Твери? Как он раньше-то назывался? Калинин?

Настя кивнула головой.

— А вы все записывать будете?

— Нет, сначала я буду слушать. А затем — что сочту нужным, то и запишу. Потом я ознакомлю тебя с твоими показаниями. Советую говорить правду, так как сейчас ты дашь подписку об ответственности за дачу ложных показаний. — И следователь придвинул Насте листок бумаги с текстом.

В конце Настя прочла: «Предупрежден об ответственности за дачу ложных показаний».

— Распишись, — сказал ей следователь.

Настя бегло просмотрела документ и расписалась.

— Теперь ты понимаешь, что если будешь говорить неправду, а мы тебя в этом уличим, то срок тебе обеспечен. Мало того, что ты проходишь пока как свидетель, я хочу тебе, Машкова, сказать, что ты практически соучастник этого убийства Семена, так что все будет зависеть только от тебя. Вернее, от твоих чистосердечных показаний. Давай, начинай!

Настя хотела уже начать рассказ, как неожиданно зазвонил телефон, стоящий на столе у следователя. Тот поднял трубку.

— Слушаю, — сказал он. — Так, понимаю… Доставили? Очень хорошо. А что теперь делать с ней? — Следователь посмотрел на Настю. — Понял, понял. Хорошо. А почему вы считаете, что сначала нужно допросить Киселева, а не Машкову?

На другом конце провода ему стали что-то объяснять. Следователь внимательно слушал.

— Понял, — наконец сказал он. — Хорошо, так и сделаем.

Он положил трубку. Настя посмотрела на него. Неужели Дмитрия арестовали? А может, это просто блеф? Дмитрий предупреждал ее, что менты могут и «понты кидать» — брать на пушку, обманывать. Сердце часто забилось…

— Ну что, Машкова, твоего супруга арестовали, — довольно сообщил следователь. — Только что, в Шереметьево-2. Он пытался покинуть пределы родины. Так что у нас сейчас произошли небольшие изменения. Мы сначала его допросим, а затем допросим тебя. А потом проведем очную ставку между вами, если, конечно, в этом будет необходимость. А может, ты и так всю правду скажешь. Так что мы теперь не зависим от твоих показаний, его песенка спета. У нас на него столько эпизодов, столько крови, что теперь… — Следователь махнул рукой. — Иди пока, отдыхай в коридоре! А сама в это время подумай о том, как правдиво и подробно рассказать все, что связано с твоими последними годами жизни в Москве.

Настя вышла в коридор и села на стул, стоящий рядом с кабинетом следователя. Мысли путались в голове. Неужели действительно Димку арестовали? А вдруг они обманывают и его не арестовали, а пытаются как-то расколоть ее? Тогда зачем они отложили допрос? Да, как все быстро закончилось…

Еще три года назад все было хорошо. Точнее, три года назад, подумала Настя, я еще жила в Твери.

Она стала вспоминать последние годы своей жизни…

Родилась она в Твери, в обычной семье. Отец был инженером на комбинате. Мать работала в депо. У Насти была младшая сестра Люба. Все было нормально. Настя училась в школе.

Там за ней ухаживал парень, Женя Смагин. Он был очень красивый — высокий, черноволосый, но очень наглый — местный хулиган. Еще в детстве он получил кличку Удав — за широкий рот и цепкие руки, которыми постоянно хватал всех за горло. Женька приставал все время к Насте, но она отвергала его.

Потом, когда они подросли и обоим исполнилось по четырнадцать лет, многие девчонки уже стали жить половой жизнью со своими сверстниками, Женька стал добиваться ее внаглую. Несколько раз пытался изнасиловать ее, но все не получалось.

Однажды он заманил ее в подвал и буквально навалился на нее. Она умудрилась вырваться и ударила его. Но Женька сказал:

— Все равно ты будешь моей, рано или поздно. А если не будешь — убью.

Настя боялась его. Но потом произошло страшное. Женьку арестовали за убийство какого-то мужика. Вместе с ребятами он шел по улице, все они были пьяными. Навстречу шел пьянчужка. Неизвестно, с чего все началось, но потом на суде выяснилось, что Женька ударил этого мужчину ножом шестнадцать раз.

Убийство было квалифицировано как особо жестокое. Но, учитывая, что Женьке было всего четырнадцать лет, суд приговорил его к девяти годам лишения свободы с отбыванием в колонии усиленного режима.

Тогда, после суда, он крикнул ей:

— Настя, жди меня! Я вернусь, и мы с тобой поженимся!

Потом приходили письма от него, но она на них не отвечала.

Прошло девять лет. Насте исполнилось двадцать три года. Неожиданно вернулся Женька. Но у нее он появился не сразу. Сначала прошел слух, что он вернулся из колонии. Но Настя его не видела. Спустя два месяца она увидела, как рядом остановилась иномарка, на переднем сиденье которой сидел Женька. Настя почувствовала на себе его холодный жесткий взгляд.

— Ну что, Машкова, — обратился он к ней. — Что не радуешься своему будущему мужу?

Он вышел из машины. Женька был такого же роста, как и раньше, коротко стриженный, почти под ноль. На лице — шрам, на руках наколки, на одной из которых она прочла «Удав».

— Ну что, когда свадьба-то? Я все узнал. Ты меня ждала. И правильно сделала! — Он схватил ее за плечи и притянул к себе. — Поехали с нами! Сейчас мы с тобой поженихаемся! — И он начал затаскивать ее в машину.

— Пусти, пусти, немедленно оставь меня! — закричала она.

— Ты что? — удивился Женька. — Ты кого из себя строишь? Недотрогу? — И он грязно выругался.

Но тут он обратил внимание, что прохожие начали останавливаться и наблюдать за этой сценой. Вероятно, Женька понял, что привлекать внимание прохожих не стоит. Он отпустил Настю.

— Ладно, гуляй пока! Через пару дней все равно со мной ляжешь! — сказал он.

Настя вернулась домой. Она плакала и никак не могла успокоиться. Она не хотела быть с Женькой — он был ей неприятен, какой-то потный, со скользкими ладонями…

В тот же вечер Настя встретилась со своей подругой Ольгой, с которой вместе учились в школе. Они зашли в маленькое кафе.

— Ты представляешь, Оля, Женька Смагин вернулся!

— Я уже слышала, — сказала Оля, — и даже больше знаю, чем ты.

— Что ты знаешь? Он пристает ко мне! Я не могу так! Ты же видела его на суде! Ты видела, какой он жестокий! Мне кажется, что из колонии он пришел еще хуже!