Разрушь меня - Тахера Мафи

— Я не знаю, чувак. Клянусь, я не помню, что случилось. После какого-то момента я уже и не помнил, где бежал. Помню только, как перескакивал многочисленные заборы. Я набрел на огромное поле со старым сараем. Поспал там немного. Думаю, в какой-то момент я просто вырубился, или от боли, или холода — там чертовски холодно, — и следующее, что я помню: какой мужик нес меня. Он оставил меня у твоей двери. Сказал перестать говорить об Адаме, потому что Адам живет прямо здесь. — Он улыбается. Пытается подмигнуть. — Наверно, ты мне снился.

— Погоди… что? — Адам наклоняется в его сторону. — Что ты имеешь в виду, какой-то мужик нес тебя? Какой мужик? Как его зовут? Откуда он знает, как зовут меня?

— Я не знаю. Он не сказал мне, и не сказать, что я находился в том состоянии, чтобы спрашивать. Но мужик был огромен. В смысле, а каким ему еще быть, если он смог поднять мою задницу.

— Ты же не думаешь, что я тебе верю?

— У тебя нет выбора, — пожимает плечами Кенджи.

— Конечно, у меня есть выбор. — Адам встает. — У меня нет ни одной причины доверять тебе. Ни одной причины, чтобы поверить хоть одному слову, вылетающему из твоих уст.

— Тогда почему я здесь с пулей в ноге? Почему Уорнер все еще не нашел тебя? Почему я безоружен…

— Это может быть частью твоего плана!

— И ты все равно помог мне! — Кенджи осмеливается повысить голос. — Почему ты просто не дал мне умереть? Почему просто не пристрелил? Почему ты помог мне?

Адам запинается.

— Я не знаю.

— Ты знаешь. Ты знаешь, что я здесь не для того, чтобы все тебе испортить. Меня, черт подери, пытали из-за тебя…

— Ты не защищал какую-либо информацию относительно меня.

— Что ж, дерьмово, чувак, но что, по твоему мнению, еще я должен сказать? Они собирались прикончить мою несчастную задницу. Мне пришлось бежать. Я не виноват, что какой-то мужик оставил меня у тебя под дверью…

— Да, ты понимаешь, что дело не во мне вовсе? Я так долго трудился, чтобы найти безопасное место для брата, и в одно утро ты разрушил старания нескольких лет планирования.

Что, черт подери, прикажешь мне теперь делать? Мне придется бегать до тех пор, пока я не найду способ сохранить его в безопасности. Он слишком молод, чтобы справляться со всем этим…

— Мы все слишком молоды, что справляться с этим дерьмом. — Кенджи тяжело дышит. — Не обманывай себя, бро. Никто не должен видеть то, что видели мы. Никто не должен просыпаться с кучей мертвецов в гостиной, но бывает всякое дерьмо. Мы справляемся с этим, находим способ выжить. Ты тут не единственный, у кого есть проблемы.

Адам валится на диван. И восемьдесят фунтов беспокойства укладываются на его плечи. Он наклоняется вперед, уронив голову на руки.

Кенджи пялиться на меня. Я пялюсь на него в ответ.

Он ухмыляется и делает шаг вперед.

— А знаешь, ты довольно сексуальна для психованной цыпочки.

Щелк.

Кенджи отступает назад с поднятыми руками. Адам держит пистолет у его виска.

— Прояви немного уважения, или я выжгу его на твоем черепе.

— Я просто пошутил…

— Черта с два!

— Дьявол, Адам, успокойся уже, к чертям собачьим…

— Где находится это «супер-безопасное место», в которое ты нас можешь отвести? — говорю я, поднимаясь на ноги и все еще сжимая пистолет в руке. Встаю рядом с Адамом. — Или ты это выдумал?

Кенджи оживляется.

— Нет, оно настоящее. Очень настоящее. На самом деле, я, может быть, - а может быть, и нет, - упомянул кое-что о тебе. И чувак, который заправляет этим местом, может быть, - а может быть, и нет, - серьезно заинтересовался насчет встречи с тобой.

— Думаешь, я какой-то выставочный уродец, которого ты можешь показывать на потеху своим друзьям? — Предохранитель снят. Пистолет заряжен.

Кенджи прочищает горло.

— Не уродец. Просто ты… довольно интересна.

Я наставляю пистолет ему на нос.

— Я настолько интересна, что могу убить тебя голыми руками.

Едва уловимый проблеск страха мелькает в его глазах.

Он проглатывает несколько галлонов смирения. Пытается улыбнуться.

— Ты уверена, что ты не сумасшедшая?

— Нет. — Я наклоняю голову вбок. — Я не уверена.

Кенджи ухмыляется. Осматривает меня с головы до ног.

— Черт подери. Ты делаешь сумасшествие таки-и-им привлекательным.

— Я в пяти секундах от того, чтобы врезать тебе по роже, — предупреждает его Адам, его голос словно сталь, его тело напряжено от злости, глаза сужены и испепеляют немигающим взглядом. В его словах ни капли юмора. — И мне не нужна еще одна причина.

— Что? — Кенджи смеется, нисколько не испугавшись. — Я не находился в такой близости от цыпочки уже о-очень давно, бро. И сумасшедшая или нет…

— Мне не интересно.

Кенджи поворачивается, чтобы посмотреть на меня.

— Что ж, не уверен, что могу винить тебя. Сейчас я ужасно выгляжу. Но я умею приводить себя в порядок. — Он выдает некое подобие усмешки. — Дай мне пару дней. Возможно, ты изменишь свое мнение…

Адам дает ему локтем в лицо и не извиняется.

Глава 36

Кенджи ругается, истекает кровью, у него исчерпывается поток ругательств, и он идет в ванную комнату, зажимая нос.

Адам тянет меня в спальню Джеймса.

— Скажи что-нибудь, — говорит он. Он смотрит в потолок, делает тяжелый вдох. — Скажи что угодно…

Я пытаюсь сосредоточиться на его глазах, беру его за руку нежно, нежно, нежно. Я жду, пока он посмотрит на меня.

— С Джеймсом ничего не произойдет. Мы обеспечим его безопасность. Я обещаю.

Его глаза полны боли, той, что я прежде у него не видела. Он открывает рот. Затем сжимает губы. Передумывает миллионы раз, пока его слова не слетают с губ прямо в воздух между нами:

— Он даже не знает о нашем отце. — Это первый раз, когда он поднимает этот вопрос.

Первый раз, когда он признает, что я знаю об этом. — Я никогда не хотел, чтобы он знал. Я придумывал истории специально для него. Я хотел, чтобы у него был шанс быть нормальным. — Его губы пишут тайны, и мои уши проливают чернила, окрашивая мою кожу его рассказами. — Я не хочу, чтобы кто-то прикасался к нему. Я не хочу, чтобы ему испортили всю жизнь. Я не могу…

Боже, я не могу позволить этому случиться, — говорит он мне. Приглушенно. Тихо.

Я ищу нужные слова по всему миру, но с моих губ не слетает ни слова.

— Моих усилий всегда недостаточно, — шепчет он. — Я никогда не могу сделать достаточно. Он по-прежнему просыпается с криками. Он по-прежнему засыпает со слезами на глазах. Он видит вещи, которые я не могу контролировать. — Он моргает миллион раз.