Записки колдуна (СИ) - Кирус Клим

— Я на секунду забыла, что ты и так уже это сделал, — рассмеялась она с такой непринужденностью, что заразила меня своим смехом.

— Ничего, когда-нибудь этот ум заработает, — постучал я по голове.

— В нашем мире многие верят, что ум живет в сердце; что это оно влияет на все поступки. То есть я хочу сказать, что повредив голову, лишившись всех своих воспоминаний, безвозвратно утеряв их в своей голове… Они могли бы остаться где-то вне ее.

— В сердце?

— Не в самом сердце, но там, где-то внутри… — Она прижалась к моей груди. — Кто знает? Что бы ты ни отстаивал, все равно, в конечном счете, все основывается на вере: в одни теории или другие — какая разница? До тех пор, пока ты не убедился сам, лично, а не из архивов или сомнительных докладов. Только после этого наступает совершенно иной уровень, основанный на знании, в котором ты можешь быть уверен на все сто процентов.

— Звучит логично. И мрачно. — Резюмировал я, нахмурившись.

— Почему?

— Мир обречен на стагнацию, если каждый будет опираться лишь на собственные опыты и эксперименты. Сама подумай: с каждым новым поколением знаний накапливается больше и больше, пока не наступит критическая масса знаний, не позволяющая стать проверенной одним человеком за его жизнь… Время, ресурсы — они ограничены.

— Есть и другой путь.

— Какой же?

— Сделать веру основой знания, подменить их так, что никто даже не заподозрит этого. Все будут считать, что два плюс два это четыре, не думая проверять, а так ли это на самом деле. Нужны всего лишь авторитетные утвержденные учебники, где будут смешаны разные факты, которые легко проверить и те, которые должны приниматься лишь на веру — все.

— Заменить знание верой? Такое не придет в голову даже самому извращенному уму.

— Тем не менее, так общество сможет развиваться.

— Откуда же ты это знаешь?

— Эта схема… мы ее тестировали, скажем так, на менее долголетних жителях нашего мира.

— Сработала?

— И блестяще. Если бы не конец света, то в скором времени и у нас бы ее внедрили. — Заговорческим тоном проговорила она.

— Звучит угрожающе.

— Тебе точно нечего бояться, — боднула она меня своим плечом.

— Я и не за себя, — толкнул ее я.

— Любишь людей?

— Жалко их, они ведь не виноваты…

Маэль не ответила, лишь направила задумчивый взгляд вдаль, за линию горизонта.

— Это вселяет в меня надежду… на многое, — сказала она с оттенком грусти.

— Надежда — опасное чувство, не отдавайся ей.

— Без надежды трудно обойтись. Она часто помогает двигаться, когда это труднее всего.

— Она же заставляет все бросить и вместо того, чтобы действовать, надеяться на провидение или удачу, — мрачно подытожил я.

— Ты ничего не помнишь — ничего не знаешь, но ты умеешь думать, поэтому с тобой интересно поговорить. Рассуждаешь ты мастерски.

— Спасибо за комплимент, мне это приятно слышать, — улыбнулся я.

Она подарила мне свою обворожительную улыбку и повернулась навстречу нашему пути. Профиль эльфийки был, словно, обрамлен короной в лучах яркого солнца. Эти милые черты лица и горящий взгляд, дополненный насыщенным каштановым цветом волос. Все в ее существе заставляло сердце трепетать. Грациозные и легкие движения каждого пальца, словно завлекающая ловушка для мужчин. Ловушка, в которую я угодил, черт побери.

— Ты знаешь, что такое «черт»?

— Что? — она отвлеклась от своих раздумий, — а, да, злая сущность, которой пугают своих детей их родители, обычная страшилка, а что?

— А дьявол? — вспомнил, что я говорил это Маэль, — это что-то схожее с чертом.

— Так ты ведь сказал одно и то же слово, — удивленно посмотрела на меня Маэль.

— Очевидно, что ты слышишь одно и то же слово из-за действия заклинания, на самом деле, я сказал разные слова, хотя это только подтверждает, что их значения одинаковы, — сделал вывод я.

— Я не понимала, зачем ты это говоришь, поэтому просто списывала на твою привычку, может для тех мест, где ты вырос это нормально.

— Занятно, это одна из тех вещей, которые я говорил не задумываясь. Привычка. Кальер — маг, который меня пытал — тоже не мог понять, о чем я ему говорю фразой «катись к черту», а я всего лишь имел в виду, что он не добьется от меня ничего.

— Да, звучит очень странно для моего слуха, и вообще не понятно: ты говоришь, чтобы я покатилась к черту — это ведь бессмыслица.

— Языковой барьер остается, даже если в совершенстве владеешь всеми языками, это ли не прекрасно?

— Думаешь, это прекрасно? — Удивилась она.

— Конечно, это предполагает уникальность натуры, это же удивительное…

— Тотальное недопонимание, которое приводит к разрушительным войнам.

— Есть у меня предположение, что отнюдь не недопонимание приводит к войнам… — Маэль скосилась в мою сторону, прищурившись, — …о, так ты и сама это знаешь.

— Мое предположение в том, что ты симулируешь, — грозно отчеканила Маэль.

— А ты? — Я взглянул на нее, приподняв бровь. Мы мерили друг друга взглядами так, что воздух между нами завибрировал, затем натянулся до предела и, казалось, вот-вот лопнет, как струна. Наконец Маэль отвела взгляд. — Что на тебя нашло?

— Приступ неверия, — как ни в чем не бывало, ответила она.

— Приступ? Как он закончился?

— Как видишь, моей капитуляцией.

— Ты поняла, что я имел в виду.

— Мы прошли через слишком многое, чтобы потерять к тебе доверие из-за пары удачных доводов с твоей стороны.

— Что ж, я действительно не помню своего прошлого, а тебя ни разу не подвел, как мне кажется.

— У тебя и память короткая.

Она снова уставилась вперед, думая о чем-то своем, а внизу, тем временем, полностью сменился пейзаж: насколько хватало глаз во все стороны, виднелась только водная поверхность. Я пихнул локтем Маэль и указал ей на новый вид водной глади, сменивший зелень полей и лесов.

— Это будет самый трудный участок, — сокрушенно проговорила она. — Как я могла его не заметить, а ведь хотела перед этим перелетом отдохнуть и поспать. Нам лететь через него довольно долго, — удрученно проговорила она.

— Тогда нам нужно сменять друг друга, чтобы можно было поспать, — спокойно предложил я, так как реальной угрозы не видел.

— Да, я бы сейчас поспала, утомилась, но тебе придется разбудить меня через несколько вальмов, чтобы пополнить заряд флатки.

— Понятия не имею, что за вальмы.

— Следи за цветом этой лампочки, — она указала на индикатор, который я прежде не видел, — когда он пожелтеет, то буди меня, и я пополню заряд КОТа.

— Хорошо, ложись ко мне на колени и засыпай спокойно, — мягко проговорил я, проводя по ее волосам и положив руку на плечо.

Судя по дыханию эльфийки, она заснула мгновенно, оставив меня наедине с собой. Вид воды способствовал умиротворению. Я вглядывался в эту бездну и думал о том, что будет, если флатка сломается прямо над водой. Эта мысль вселяла страх столь глубинный, что даже сами мысли пугали. Чувство ничтожности перед бесконечно огромным существом океана пронизывало насквозь. У поверхности показалось какое-то движущееся темное пятно, и вынырнуло какое-то морское чудовище, затем снова ушло под воду. Бездна взглянула на меня. Чудище было огромным, таких размеров, что я без труда мог бы поместиться у него в желудке, да еще и во весь рост, вместе с Маэль и флаткой и останется еще полно места. Эта рыба ушла на глубину, растворяясь в синеве воды. Я так и не понял, для чего она всплывала, но ее появление поспособствовало развитию волнения от мысли, что флатка сломается над водой. Изредка я поглядывал на лампочку: она продолжала гореть синим светом, как и когда на нее указала Маэль.

На всем видимом пространстве воды не было видно ни одного живого существа, темных пятен, которые бы указали на присутствие исполинов бездны. Этот гигант легко мог потягаться размерами с Фероном. Интересно, как сможет червь апокалипсиса преодолеть океан? Да наверняка сможет, Маэль ведь говорила, что он уничтожил когда-то уже город, который находится теперь возле границы тьмы и света.