Сафари для победителей - Артем Каменистый

— Господин — вы не ушибли руку?!

— Захлопни пасть! — Граций изменил своей обычной невозмутимости — его серьезно выбил из колеи тот факт, что, даже находясь в танке, можно подвергнуться опасности.

Следовало немедленно выяснить, что, собственно, произошло.

— Все!!! Прекратили орать!!! Капитан!!! Что случилось?!!!

В открытое окошко между отсеками протиснулась голова Эттиса:

— Господин советник — пожар! Танк загорелся!

— Да вы с ума сошли! Танк железный — железо не горит!

— Но это так — снаружи горит броня!

Глубоким вздохом выразив всю глубину одолевающих его негативных эмоций, Граций рывком распахнул тяжелый люк и, прикрывая лицо от потоков воды, выглянул наружу. Танк действительно горел — по орудийной башенке левого борта скользили голубоватые язычки пламени. Под натиском дождя они хирели на глазах, яркими каплями срываясь с пушечного ствола. Внизу островки огня уплывали в сторону рва — вот там бушевало по настоящему, даже смотреть было больно.

Эттис, высунувшись из башенного люка, увидел то же самое, и моментально сделал правильные выводы:

— Господин советник — танк облили горючей жидкостью, но дождь почти все смыл. Прячьтесь — враги наверняка рядом!

В шуме ливня слышно было плохо, но Граций капитана понял — скрылся вниз, тут же кинувшись к окошку меж отсеками:

— Эттис! В деревне стреляют! На нас тоже напали — надо быстрей ехать туда!

— Но мы ничего не увидим в этом дожде! Это не дождь — это настоящий водопад!

— Заткнитесь! Выполнять! Или вы думаете, что этой гадостью нас с неба облило?! Из тучки?! Они хотели сжечь танк, чтобы без помех вырезать нашу пехоту и драгун! Заводите танк, и едем к дому старосты. Там на перекрестке приличная площадь — места для маневров хватит. И оттуда можно будет обстреливать всю деревню

Граций не был уверен, что его приказ тактически удачен, но в здравомыслие Эттиса не верил — тот явно еще не проснулся и был сильно ошеломлен дерзким нападением на грозный танк.

Под советником заскрежетал металл — пневматический стартер раскручивал двигатель. Сейчас он зачихает, загудит, потом заведет своего собрата, и танк обретет подвижность.

Мотор не зачихал. Не загудел. Затих.

— Эттис!!! Что у вас опять не так?!!

— Г-господин советник! Проблемы! Стартер! Давления нет!

— Ну так найдите это давление!!!

— Баллон пуст — прокладка прохудилась. Новый надо ставить, а он в грузовике. Это в деревне… на другом краю. С обозными телегами.

— Как удачно… Ну так доставайте свою кривую железку и заводите ею! Почему я должен объяснять вам элементарные вещи?!

— Но там опасно!

— Вы думаете там опасно?! Опасно здесь! — Граций вытащил револьвер, прижал ствол к взрывателю одного из снарядов, что в изобилии лежали возле перегородки: — Если через минуту танк не будет на ходу, я отправлю эту бесполезную кучу железа в ад, вместе с вами! Ну так где опаснее — со мной или снаружи?!

Советник обычно был бесстрастен, но при желании мог продемонстрировать высокий градус эмоций. Похоже, никто не усомнился в серьезности его самоубийственных намерений — уже через пятнадцать секунд большая часть экипажа мокла под дождем: половина возилась с рукоятью, остальные их прикрывали — поглядывали по сторонам, сжимая в дрожащих руках револьверы и кавалерийские карабины. Прикрывали не зря: по броне застучали пули, продираясь через потоки ливня, донесся треск выстрелов. Невидимые враги лупили на свет фонаря в руках Эттиса. К счастью стрелки они были неважные, да и погода мешала — капитан залп пережил, а вот один из его солдат свалился как подкошенный.

Танкисты, не привыкшие к свисту пуль над ухом, попадали в грязь. Граций, проклиная тупость Эттиса, едва не застряв в тесном окне, змеей прополз в средний отсек, втиснулся в пулеметную нишу левого борта. Лента была заправлена, оставалось лишь поднять бронешторку на прицельной щели. Пальцы легли на холодную сталь гашетки, придавили.

В ночь ушла длиннейшая очередь — справа налево, затем еще одна, такая же щедрая, но чуть ниже и слева направо. Приободрившиеся танкисты открыли огонь из своих винтовок, а Эттис, осознав свою ошибку, приказал парочке вернуться, чтобы прикрывать огнем из бортового вооружения.

Противник прекратил обстрел, и двигатель, наконец, повиновался силе человеческих рук. Расслышав ровное, уверенное гудение, Граций поспешно нахлобучил шлем с наушниками. Эттис, забравшись внутрь, что-то прокричал в лицо, но понять его было уже невозможно. Советник просто махнул рукой в сторону центра деревни, намекая на свой первоначальный приказ.

Танк дернулся, будто потягиваясь после сна, заскрежетал стальными мускулами; разгоняя волны грязи и воды, развернулся на месте; ломая рогатки, рванулся вперед. Там, в темноте, спряталась деревня темнобожников. В ней шел бой.

Советника никто не стал отрывать от пулемета — после гибели капрала его помощь пришлась кстати. Уставившись в дождливый мрак, он, освободив голову от последних следов вспышки ярости, почти лениво сожалел о своем решении отправить танкетку со жреческой сотней. Ведь после того, как он покончит с врагами, деревню следует наказать. Виновны ее жители или нет — неважно; главное — в их деревне погибли солдаты коалиции. Все должны запомнить, к чему такое может привести.

Придется обойтись без огнеметной машины… Ничего — Граций справится.

Очень удачно получится — за одни сутки сгорит целых две деревни темнобожников. Резвое начало операции в Венне.

Молния невиданной силы на миг свершила невозможное — рассеяла обступивший машину мрак. В ее ярчайшем свете Граций успел разглядеть врага — несколько темных фигурок возились вокруг здоровенной пушки, наводя ее прямиком в танковый борт. Пулемет вновь загулял в руках советника, в ответ на пули из ночи сверкнуло оранжевым.

И пришел мрак.

Броня королевского дракона Энжера легко держала винтовочные и мушкетные пули — они лишь краску портили. Чугунные пушечные ядра отскакивали от нее, будто пустые орехи, в худшем случае оставляя незначительные вмятины. Первый министр Темного Двора уже не первый год пытался придумать простой и эффективный способ убийства тяжелых танков. И лишь в последние месяцы существования Династии теория начала перерастать в практику.

Слишком поздно — южане одержали победу, взяв столицу. При этом все лаборатории и мастерские Малкуса были потеряны — спасти удалось немногое. Доставить в холмы Венны смогли лишь жалкие крохи от величественных замыслов.

Из многократно сваренных стальных полос были откованы сердечники «противодраконьих пуль» — по виду они напоминали обрезки ломов. Из бронзы отлили раскрывающиеся футляры, по диаметру равные калибру пушек. Лучшие кузнецы снабдили снаряды хвостовиками ручной работы.

Теоретически при выстреле должно было происходить следующее: снаряд, подталкиваемый пыжом, вылетает из ствола с огромной скоростью; далее, не стесняемые стенками ствола, от сопротивления воздуха разлетаются в стороны части футляров; оперенный сердечник настигает танк, прошивая его броню будто сосновую доску. Специалисты первого министра считали, что одного-двух попаданий хватит даже королевскому дракону. Слишком много в нем сложных механизмов, которые наверняка пострадают от такого насилия. Да и экипажу достанется.

Но все это была лишь теория — на практике снаряды не испытывали. Два выстрела по деревянным мишеням показали противоречивые результаты. В первом случае все прошло как надо — сердечник углубился очень прилично. Во втором мишень почти полностью разнесло — футляр не разделился.

На танковой броне никто снаряды не испытывал. Были лишь предположения. Да и по дереву испытаний маловато — больше провести не успели. А сейчас вообще нечего испытывать — всего восемь снарядов удалось из столицы доставить.

Восемь удобная цифра — стандартных единорогов у Малкуса было четыре: на каждый по два снаряда выделили.

Артиллерийская засада, мимо которой проезжал дракон, не сплоховала. Орудие навели четко — промаха не было. Да и трудно промазать, если до цели можно камнем добросить.

Но теория столкнулась с грубой практикой, и в замыслы Малкуса вновь вкралось непредвиденное.

Орудие, на котором испытывались снаряды, имело стандартный калибр. Вот только фабричных машин, способных работать с точностью до сотых долей миллиметра в империи не существовало. Стволы доводились песочком разной зернистости. Для чугунных ядер не критично, а вот для противотанкового снаряда…

Единорог, из которого выстрелили по танку Эттиса, для чудо-снаряда оказался тесноват. Нет — снаряд не застрял в стволе. Сила пороховых газов преодолела сопротивление металла. Но случилось непредвиденное — бронза деталей футляра при этом сильно разогрелась, частично размазалась по швам, частично расплавилась. Расплав, контактируя с глубокими, холодными частями снаряда повел себя сложно и противоречиво.