Сорняк - Андрей Буянов

Брат жены улыбнулся. Да, пусть у охотников до самого Мисши и не получалось доставать, но по руке они его тупыми копьями били. Сильно били, но тот терпел, только зубами скрипел и бил в ответ. Таука поморщился и невзначай провёл рукой себе по ребрам: там, под кожаной жилеткой, наливался синим большой синячище.

Миша ушёл в темноту поселка, на некоторое время зажмурил глаза, чтобы перед ними не мелькали призрачные блики костра, потом вгляделся, различив контуры, и медленно двинулся к своей хижине. Можно, конечно, было взять ветку в качестве факела и осветить ею себе дорогу, но… Но именно сейчас отчего-то хотелось пройти так, в темноте, под светом обеих висящих в высоте черного ночного неба лун. Через день они пойдут в степь к стойбищу племени Волков. Они будут убивать или умрут сами, если всё пойдет совсем плохо… Но это будет потом, а сегодня надо побыть с женой и скроить, наконец, себе эту долбаную наручь. Иначе правой руке очень часто достаётся. Она и так уже практически черна от синяков, а что будет, если в неё попадут каменным копьём? За раздумьями он не заметил, как подошёл к дому, откинул полог, сел у горящего очага, но тут горячие нежные руки с силой потянули его к себе…

Глава 20

Пацан, выбежавший на поляну с выпученными от страха глазами, остановился, скосив взгляд на пробившее его насквозь копьё с окровавленным каменным наконечником, раздвинувшим полы кожаной жилетки на груди. Через мгновение он рухнул, а прячущиеся в высокой траве в десятке метров от него Миша с Уром недоуменно переглянулись. Пацан был из племени Волков и бежал от их стана… Но ведь именно они должны были на них напасть! Или кто-то успел их опередить? Это как? Кто-то из другого рода собрался раньше их?

Раздался шум раздвигаемой травы, и через мгновение Миша увидел владельца копья. Это, разумеется, был человек, одетый в рыжие, покрытые густой шерстью шкуры, но… Какой-то он был неправильный: невысокий, мускулистый, с узкими покатыми плечами на мощной бочкообразной груди, длинными, свисающими почти до колен руками. При этом ноги были кривыми и волосатыми, с массивной голенью и ступнями. Урод, если брать по нормальным человеческим понятиям… И вместе с тем Мишка почувствовал в этой фигуре что-то знакомое, как будто подобное он уже не раз видел. Но где? Не мог вспомнить, пока не увидел лицо – грубое, будто вылепленное из глины с крупными выделяющимися чертами под сальными, завязанными пучком волосами… Миша чуть не подпрыгнул, еле подавив рвавшийся наружу возглас. Чёрт возьми! Этого не может быть: они же вымерли!

Неправильный человек подошёл к мертвому пацану, одним движением выдернул копьё, подхватил труп за ногу и поволок в сторону стоянки. Ур покрался следом, Миша, чуть выждав, чтобы не выдать себя шорохом, двинулся за ним. В передвижении по степи, что скрытном, что обычном, он всё-таки местным уступает очень сильно… А тут ещё и железная чешуя, хоть и притянутая плотно ремешками и смазана обильно жиром, но всё равно лязгнуть может в любой момент. Правда, сейчас это его заботило не настолько сильно, сейчас было важно, откуда тут взялся неандерталец! И что делал в стойбище Волков. Хотя, если смотреть, как он поступил с пацаном, то ничего хорошего – точно.

Далеко уйти не удалось: наткнулся на Ура и выбравшегося из травы им навстречу Тауку.

– Это гтухи, дети Гать! – буквально кричал он, пытаясь делать это шёпотом. – Их два раза по две руки. Они перебили всех охотников Волков…

Глаза Ура были налиты кровью, рука, сжимающая копейное древко, побелела. Раньше таким его видеть Мише не приходилось. Странно, что он так за племя Волка переживает.

– Гтухам не место на земле людей, – прорычал он, шумно вдыхая воздух расширившимися ноздрями.

Мишка не успел спросить, с чего это здоровяк так разозлился – сзади из травы выбрался Гото и, пригибаясь, подошёл к ним.

– Гтухи. – Ур сказал лишь одно слово, но вожак Выдр тут же скривился в злобном оскале. – Два раза по две руки…

Тот лишь кивнул. По-особому крикнул какой-то птицей, и через секунд десять из травы стали появляться остальные охотники. Всего в набег отправилось двадцать человек, восемь от рода Пегой лисицы, двенадцать от рода речной Выдры. То есть столько же, сколько предположительно было гтухов. И, судя по всему, такой расклад Гото совсем не радовал.

Всё правильно: Выдры шли в совместный набег, а совсем не умирать. Но если Мишка правильно понял реакцию Ура, да и самого Гото, то драться они будут непременно, как бы этого вожаку Выдр и всего сборного отряда не хотелось, иначе народ не поймет. Возможно, сейчас Миша столкнулся с той самой пресловутой межвидовой конкуренцией, о которой так любят снимать фильмы режиссёры познавательных каналов, помноженной на людскую память и ярость… Хотя сами неандертальцы были для него, как для человека другой эпохи и цивилизации, вообще довольно любопытны. И если представится возможность, то с кем-нибудь из них стоит попробовать пообщаться…

Гото дал короткую команду, и все охотники, поднявшись из травы, молча побежали в сторону стойбища. Молча! Мишка был удивлён, бежал со всеми и ясно помнил, как в прошлый раз охотники кричали и размахивали копьями, устрашая противника. Но сейчас ничего подобного не было. Лица все сосредоточенные, лучатся застарелой ненавистью…

Спереди замаячили крытые кожами чумы-юрты Волков, заметно усилился витающий в округе запах дыма и человеческого жилья. Несколько охотников остановились, вскинули луки, метая первые стрелы. В кого – он не видел. Мишка продолжил бежать, свои дротики и копьеметалку он оставил на земле – в самом стойбище от неё будет немного пользы, в отличие от того же копья. А он, как единственный практически полностью «бронированный» по местным меркам, должен быть практически на острие атаки. Ур, Гото, ещё восемь охотников немного отстали.

Вот и граница поселка. В траве лежит истыканный стрелами скрючившийся труп. Минус один. Он легко перемахнул невысокий плетень, обогнул чум и встал как вкопанный… Руки опустились, лицо побледнело до зеленовато-синюшного оттенка, а веко предательски задрожало. Прямо перед ним, на скрещенных вкопанных в землю палках, связанных в местах соединения кожаными ремешками, висело несколько женщин. От совсем ещё молодой девушки до взрослой, но ещё совсем не старой. Все освежёванные… Запах крови витал повсюду, в стеклянных глазах застыли боль и ужас. Поодаль, в кучке, лежали убранные кишки… Мишку согнуло, вырвало желчью.

Мимо промчался Гото, за ним Ур, а там и другие охотники, обогнули стоящий на дороге чум, и тут же раздался вой, страшный и дикий.

Мишу рвало, спазм прошёлся по всему телу, но особо много из него не вышло – он не ел с самого утра. Мало ли… С трудом поборол себя, желчь уже вся кончилась, но рвотные позывы деваться пока никуда не собирались. Встал, и стараясь не смотреть в сторону мёртвых, побежал на звуки боя.

Обогнул чум, второй… На поляне в центре стойбища, там, где был когда-то разметённый сейчас большой костёр, шла ожесточённая драка. Люди сцепились со своими ненавистными извечными врагами, и Миша теперь знал, почему. Он взревел, вскинул щит и ринулся в свалку…

Подскочил сбоку и насадил одного неандертальца на копьё. Выдрал его, ударил следующего. Откуда-то сбоку вылетела дубинка – привычно закрылся щитом, руку от удара отбросило на плечо, пришлось сделать шаг назад, потом в сторону. Не видя ничего из-за щита и еле выглядывая из-за кромки, полоснул наотмашь копьём. Снова отступил. Не попал, но врага сумел рассмотреть.

Гтух ловко отскочил в сторону, перехватил длинную дубину – почти копьё, на конце камень. Хорошо, что первый удар пришёлся вскользь, иначе таким можно вполне и щит, и руку за ним в щепки размочалить. От нового удара увернулся, отпрыгнув в сторону, и тут же отработанным движением ткнул копьём. Раз! Широкий наконечник вспорол брюшину, погружаясь в мягкий живот. Рывок назад, и снова резкий удар. Жутко трещат ребра, копьё пробивает грудину… Мишка сделал шаг вперед, с силой пиная в корпус ещё стоящий на ногах труп, выдернул копьё из раскроившей неандертальцу грудь раны.

Рядом захрипел охотник: копьё с кремневым наконечником прошло его насквозь, показавшись кровавой кочкой из спины. Мишка резко, и пока гтух его не выдернул, всадил своё тому в спину. Гтух завизжал от боли: наконечник пробил печень…

Глухой удар по голове отбросил его в сторону, сразу же несколько последующих попало в живот – звонко звякнули железные чешуйки. Ещё удар, ещё звон. Мишка, ещё не пришедший в себя и дезориентированный, закрывшись щитом, попятился назад, мотая из стороны в сторону головой. В глазах начало проясняться, он попытался покрепче перехватить древко, прежде чем понял, что копьё куда-то подевалось. Ещё удар сбоку, в этот раз в печень: твердый наконечник скользнул по железной рубахе…

Чешуя приняла удар, растворив его силу по площади бока, боль была терпима, однако глухой стон, больше похожий на рык, всё равно вырвался. Мишка в ярости от боли схватил копейное древко и с силой дёрнул на себя. Не тут-то было! Когда гтух потянул копьё обратно, его буквально развернула огромная сила! Топор достать не успевал, рука шарила по поясу, запутываясь в кожаной петле. Перед глазами появилось лицо неандертальца, тот довольно скалился кривыми крупными зубами, дёргая за копье.