Осколки Русского зеркала - Александр Холин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Мужчина царственной походкой прошёл к алтарю, возле которого стоял массивный трон с высокой резной спинкой, и опустился на него, высоко задрав камизу.
Под сводами огромной пещеры прокатился вздох облегчения, будто для гостей явление хозяина представлялось самым главным эпизодом в предстоящей мистерии. Перед троном сразу возникла живая очередь: все присутствующие должны были подойти к хозяину, поцеловать анус и правую руку.
Нельзя сказать, что сия часть мистерии не нравилась окружающим. Наоборот. Первыми к поцелую частей тела хозяина устремились присутствующие дамы. И они, видимо, очень назойливо старались этим выразить свою преданность, потому что нескольких дам айрисам пришлось силком оттаскивать от хозяина. Это своеобразное приветствие затянулось на довольно длительное время, так как демонов, ведьм, колдунов, ведуний и прочей нечисти собралось великое множество.
Наконец приветствие окончилось, и за алтарём заиграл струнный музыкальный оркестр. Но кроме арф, клавесинов и скрипок музыку поддержали несколько флейт и кларнетов. А к трону подошла наша знакомая Лариса Степановна и по знаку владыки уселась на ступеньках. Как ни осмеивают журналисты отчётно-выборные собрания, но без этого не обошлось и здесь.
Владыка Тьмы указующим корявым перстом указывал на какую-нибудь ведьму или из толпы собравшихся, та подходила к нему и отчитывалась о проделанной работе. Главный дьявол выражал либо одобрение, либо недовольство. Но любое проявление недовольства хозяина было чревато необратимыми разрушительными последствиями. Самое лёгкое наказание – проштрафившаяся ведьма или колдун исчезали из поля зрения, превращаясь в небытиё.
Однако некоторых владыка благосклонно прощал и выбирал из присутствующих попечителя, который был обязан следить за набедокурившей нечистью до следующего шабаша. Если же попечитель не мог уследить за хулиганом, то перед троном наказывали обоих: попечитель должен был насмерть загрызть подопечного на глазах у всех. А потом, чаще всего, и сам терял голову от молниеносного удара меча, с которым палач хозяина прятался позади трона.
Таких наказанных спасти не могло уже ничто, даже Бог, несмотря на то, что Он Всемогущий. Скорее всего, Господь никогда не влезал в разборки нечистой силы. Ведь истинная мудрость в том и состоит, что каждый должен заниматься своим делом, поэтому Всевышний никогда не вникал в суть происходящего на шабаше.
После серьёзного «разбора полётов» наступил час молодых, то есть перед владыкой выстроились только что вступившие на путь поклонения Люциферу. Хозяин доставил себе труд лично побеседовать с каждым и давал им отеческие наставления. Это считалось как бы посвящением в ведовство: неофит овладевал тайной силой и получал щит заступничества от других сил. Затем каждый из неофитов исполнял под музыкальную какофонию танец на кресте, который бросался ему под ноги. После этого неофит плевал на крест и во всеуслышание произносил десять дьявольских заповедей, горевших огненными буквами на стене за алтарём:
Люби Люцифера и почитай его.Признавай Богом только его.Поноси Иисуса кощунственными словами.Презирай и ненавидь своих родителей.Убивай, грабь и всегда ругайся матом.Развратничай и совращай малолетних.Воруй и обманывай.Давай деньги в долг и обирай должников до нитки.Нарушай клятвы и данное слово.Возжелай чужую жену, разврати её и завладей имуществом.
Но на этом официальная часть ещё не закончилась. Каждый из вновь обращённых подходил к столу, на котором лежал свиток договора, укалывал большой палец правой руки, лежащим тут же ножом и делал отпечаток большого пальца на свитке.
Снова заиграла фривольная музыка. Дьявол хлопнул в ладоши и на площадке перед троном неофиты выстроились в круг лицами наружу – спиной внутрь круга. Весёлая часть шабаша началась с танца вновь обращённых. Хоровод двигался против часовой стрелки всё быстрее и быстрее, поскольку темп музыки увеличивался. Наконец, цепочка танцующих разорвалась. Ведьмы и колдуны в изнеможении попадали на пол, но вовсе не за тем, чтобы передохнуть. Прямо перед троном Владыки Тьмы вновь обращённые принялись спариваться, оглашая пространство сладостными ахами и охами.
Остальные гости заволновались. Видимо, каждому из них не терпелось поддержать новеньких, но в этот момент Люцифер поднялся с трона и поднял вверх правую руку. Музыка сразу оборвалась. Прекратить сексуальные утехи пришлось и новеньким, но все надеялись, что это ненадолго.
Сатана направился к жертвеннику, где прикованная к поверхности лежала его невеста, которая должна была стать королевой шабаша. Владыка Тьмы хотел начать действо всеобщего непотребства, задрал камизу, вновь обнажая свое тело, принялся пристраиваться к распятой для него на камне девушке, но вдруг что-то произошло. Одна рука девушки оказалась свободной, и она что есть силы кинула чем-то в Люцифера. Девушка, видимо, старалась попасть в область сатанинской гениталии. Это у неё получилось, потому что Люцифер заверещал на всю пещеру настоящим поросячьим визгом. Человеческое лицо Владыки Тьмы превратилось в волосатое кабанье рыло, он отпрыгнул от жертвенника и закружился на месте. Потом, испустив ещё один оглушительный визг, бросился удирать куда-то по подземному коридору.
Глава 13
Надо сказать, что ученица Фёдора Кузьмича девица Александра превратилась с годами в статную девицу, но не оставляла своим вниманием старца и часто наведывалась к нему, соревнуясь с Иваном Григорьевичем в ухаживании за отшельником. Что ни говори, а женское умение вести хозяйство всегда брало верх. Латышев сдался, но всегда приветливо встречал гостью. А та сначала бралась за уборку кельи, будто бы и не уезжала. Потом они с Фёдором Кузьмичом садились пить чай. К трапезе старец всегда надевал свой старый длиннополый халат синего цвета. Видимо, этот цвет был у него любимым.
Но в этот раз с чаем пришлось повременить. Фёдор Кузьмич сидел за столом в Красном углу и ждал ученицу, которая замешкалась где-то во дворе. Но тут Александра вбежала в избу с известием:
– Батюшка! Трапезничать придётся немного погодя. От Краснореченского сюда подымается какой-то мужик.
– Пешком? – осведомился старец.
– Пешком. А как же ещё? – удивилась девушка. – Он скоро будет здесь. Хоть и в горку, а идёт – за ним не угонишься.
– Ну, что ж, – гостям всегда рады, – кивнул старец. – А чай наливай-ко давай! Гость нам не помеха. Ежели добрый человек, то с нами почаёвничать не откажется.
Александра принялась хозяйничать вокруг стола. И, когда уже разливала чай по фаянсовым чашкам, – подарок Ивана Латышева – в дверь громко постучали. Девица отправилась встречать гостя. Немного погодя она ввела в избу крепкого мужика в полукафтане из тонкого сукна и добротных яловых сапогах. Мужик вошёл в келью старца, склонив голову, чтобы не стукнуться о дверной косяк. Вошедши, перекрестился на иконы в Красном углу и поклонился хозяину:
– Доброго здоровьица, Фёдор Кузьмич! Пришёл я челом бить, так что не серчай, ежели что не так.
– Ну, будет, будет! – одёрнул гостя Фёдор Кузьмич. – Мне челом бить не надобно, я те не царь. А вот садись-ко, мил человек, попей с нами чаю на семи травах. За трапезой-то всё и расскажешь, какая печаль тебя мучит.
Александра ловко пододвинула к столу табуретку и налила гостю чая. Тот снова перекрестился, сел за стол и покосился на большое блюдо с сотовым мёдом, стоящее в центре стола.
– Вот и ладно, – кивнул старец. – Испей чаю-то. Александра! – позвал он девушку, решившую не мешать разговору мужчин и вышедшую в сени. – Александра! Ты что это, голубушка забыла гостю ложку подать. Ему, небось, медку тоже вкусить хочется. Да и сама с нами садись за стол. Ведь она же нам не помешает?
Вопрос был задан пришедшему мужику исключительно для того, чтобы посмотреть – кто пожаловал к старцу в гости и с чем.
– Конечно же, я не против, – степенно кивнул гость. – С красивой девицей не грех и чаю попить. Она не помешает нашему разговору. А дело у меня, Фёдор Кузьмич, вот какое. Не знаю, помнишь ли меня, но я ещё в Зерцалах к тебе в гости заглядывал. Семёном Феофановичем меня величают.
Фёдор Кузьмич нахмурил высокий лысый лоб и произнёс:
– Да, да, припоминаю, ты купец Хромов. Мне пришлось твоего первенца от болезни избавлять. Так что ли? Здоров ли сын твой?
– Здоров, батюшка, здоров. Господь милует! Но у меня ещё двое подрастают. Так вот. Поскольку ты, Фёдор Кузьмич, грамоте обучен, то не согласишься ли за моими детками присмотреть? Я тебе в моём доме на Монастырской улице флигель подарю. К тому же, возле Томска есть у меня заимка. Она тоже твоя будет, только не отказывайся.
Предложение было воистину неожиданным. Даже Александра от удивления ахнула. Но старец молчал. Семёну Феофановичу надо отдать должное: он не стал ходить вокруг да около, а вывалил всё, как есть. Но Фёдор Кузьмич молчал.