Лабиринт отражений - Сергей Лукьяненко

Неудачник отдёргивает руку от печенья и вопросительно смотрит на Вику. Мы с ней по одну сторону костра, он по другую. Противостояние.

— У нас есть проблема, — начинает Вика. — И эта проблема — ты. Возможно, ты не совсем понимаешь возникшую ситуацию… что ж, я попробую её конкретизировать. Если я где-то ошибусь, поправь, ладно?

Неудачник кивает. Самое главное, когда давишь на человека, предоставить ему возможность возражать. Якобы предоставить…

— Ты оказался в «Лабиринте» и не мог самостоятельно выйти. Так? Леонид потратил уйму времени и денег, чтобы вытащить тебя. И сделал это. Так?

Не совсем так — ведь «Лабиринт» поначалу оплачивал мою работу… Но я молчу, а Неудачник послушно кивает.

— Лёня спас тебя, привёл ко мне. Его ожидала награда, очень большая, если бы он сдал тебя, но он не стал этого делать. В результате он объявлен преступником, его ищут по всей сети. Так? Потом моё заведение было полностью разрушено в попытке схватить тебя. Восстановить программы несложно, но вот репутацию свою «Забавы» потеряли навсегда. Придётся всё начинать сначала.

— Мне очень жаль… — тихо говорит Неудачник. — Я… я не собирался доставлять вам такие проблемы…

— Подожди. Сейчас мы по-прежнему в бегах. Если до тебя ещё не дошло, то объясню — из этого пространства невозможно выйти обычными методами. Может быть, выходы и существуют. Но найдём ли мы их в ближайшие годы — неизвестно. Мы с Лёней — дайверы. В любой момент способны уйти отсюда. Но вернуться уже не сможем, и ты останешься в одиночестве. Наверное, навсегда. Вот такая ситуация… с морально-этической точки зрения.

— Мне очень жаль, — повторяет Неудачник.

— Теперь поговорим о тебе? Ты, как-никак, причина всех вышеизложенных событий.

Неудачник ёжится, но молчит.

— Ты либо человек, либо порождение компьютерного разума. Но второе очень уж сомнительно. Если ты человек, то, вероятно, способен самостоятельно выходить и входить в глубину. Как дайверы, даже круче. Так? Иначе не был бы таким свеженьким на четвёртые сутки в виртуальности. Ты можешь возразить?

Тишина.

— Парень, я допускаю такую возможность, — говорит Вика. — В конце-концов, полтора кило мозгов — куда большая загадка, чем грамм кремния в микросхеме. Я могу представить человека, который смог войти в виртуальность, не пользуясь шлемами, модемами, дип-программой… И даже представляю его восторг… некоторый шок от такого события. Почему бы не подурачить голову окружающим, не окружить себя таинственностью? Всё вполне объяснимо… Но пойми, теперь ты уже не шутишь — заставляешь страдать нас. С каждой минутой усложняешь разрешение конфликта. Пойми, мы не можем постоянно с тобой возиться!

— Я… я устал… просто устал… — Неудачник смотрит на меня, словно ожидая поддержки.

Нет уж.

— И последнее — как можно разрешить ситуацию, — чеканит Вика. — Продолжать в том же духе — нелепо. Затягивание конфликта ни к чему хорошему нас не приведёт. Если ты не хочешь раскрываться, не доверяешь нам, или не хочешь портить такую красивую легенду — скажи, и мы уйдём. Будут потом чайники слагать сказки о потерявшемся в глубине… Если считаешь, что мы заслуживаем доверия, то объясни, кто ты такой, и зачем всё затеял. Два выхода — не так уж и мало.

Она замолкает, я тихонько беру и пожимаю её ладонь. Мне никогда не хватает твёрдости доводить ситуацию до такой ясности, до положения «или-или».

— Я… — Неудачник замолкает, глядит на огонь. Потрескивает валежник, прыгают в тёмное небо искры. — Я виноват. Я устал, устал от тишины… Не надо было мне так поступать…

— О чём ты? — спрашивает Вика. Слишком резко, наверное. Но Неудачник сейчас растерян и деморализован.

— Слишком тихо… — бормочет он. — Этого заранее не поймёшь, никогда. Звуки стали мёртвыми, краски выцвели. Секунды — как века. Миллиарды веков. Меня предупреждали, но я не верил.

Он глотает воздух — и тянет руку к огню. Пламя касается его пальцев.

— Ничего, ни боли, ни радости. Великая тишина. Повсюду. Вечное Ничто. А у Ничто нет границ. Я… не удержался.

Его рука нежно ласкает пламя.

— Я не могу вам ничего объяснить. Уходите.

Смотрю на Вику — сейчас она ему выдаст по первое число. Но в глазах Вики — лишь отблеск огня, чёрная ночь и красное пламя. Её коснулась Тишина, о которой говорит Неудачник. Как и меня, в первый раз.

Встаю, оттаскиваю Неудачника от костра. Самовнушение — штука мощная. Обжёгся в глубине, жди настоящих волдырей на коже. Заставляю его присесть над ручейком и опустить руку в холодную воду.

— Значит, так, — решаю я. — Сейчас будем спать. Просто спать, и не морочить друг другу голову. Мы с Викой вынырнем, нам надо поесть по нормальному. А ты… как знаешь. Утром решишь, чего ты в конце концов хочешь.

Неудачник молчит, полощет ладонь в воде.

Я иду к Вике. Она уже в норме, но её напор куда-то улетучился.

— Ты податлива к гипнозу? — интересуюсь я. Вика пренебрежительно хмыкает. Вопрос риторический, среди дайверов гипнабельных нет. Раз уж мы преодолеваем дурман дип-программы, то словами нас не проймёшь. — Вот то-то и оно, — говорю я. — Валять дурака мы все умеем. А вот как насчёт того, чтобы окунуть собеседника в тишину?

— Я тоже устала, — шепчет Вика. — Знаешь, ещё час, и заговорю такими загадками, что Неудачник позавидует…

— Мы сейчас ляжем спать. Потом вынырнем, не разрывая канала. Перекусим. У тебя дома найдётся еда?

— Конечно.

— Ну и прекрасно. Ешь и ложись. Утром вернёмся и всё решим.

Мы так и поступаем. Я заставляю Неудачника помочь мне, вдвоём мы наламываем три охапки ельника, кладём у костра.

Постель оказывается такой удобной, что я с трудом борюсь с желанием наплевать на ужин.

Глубина… глубина… я не твой…

Веки были свинцовыми, я с трудом их разлепил. На экранчиках плясал огонь, в наушниках шуршал ельник — Вика ворочалась, устраиваясь поудобнее.

— Лёня, ты прерываешь погружение? — спросила «Виндоус-Хоум».

— Нет.

Я снял шлем, глянул на часы.

Поздний вечер. Но не настолько, чтобы было неудобно заглянуть к соседям. Пиво чуть-чуть подождёт.

Выдернув шнур виртуального костюма, я угомонил перепугавшийся компьютер и глянул на себя в зеркало.

Клоун. Со штепселем на поясе. Пугнём старушек?

Трико валялось в тазу для стирки. Я надел его поверх виртуального костюма, провод скатал и заткнул за пояс, прикрыв сверху курткой. Ничего, нормальный мужик получился, только слегка опухший.

В подъезде тихо побрякивала гитара. Посмотрев в глазок я открыл замки.

Компания юнцов ютилась на площадке между этажами. Один, терзая струны, напевал:

— Одинокая птица, ты летаешь высоко…

При виде меня подростки почему-то смутились. Только сосед сверху быстро спросил:

— Лёня, у вас закурить не будет?

Я покачал головой. Вижу, что парень косится на вздувшееся на боку трико. Как раз по размерам сигаретной пачки. Вряд ли он догадывается, что некоторые живут с розеткой у пояса.

Позвонив в соседнюю квартиру я дождался шаркающих шагов и насторожённого «Кто там?» Глазку и собственным глазам старушка не доверяет.

— Людмила Борисовна, извините ради Бога, — сказал я в дверь. — Можно позвонить от вас? У меня телефон сломался.

После минутного колебания заклацали древние замки.

Я протиснулся в узкую щель, дверь немедленно захлопнулась.

— Молодёжь опять сидит? — поинтересовалась Людмила Борисовна. Старушке уже за семьдесят, и вступать в пререкания с юной шпаной она не рискует.

— Сидит.

— Хоть бы ты им высказал, Лёня! Это ж никакого покоя нет!

В квартире звуков из подъезда не слышно, дверь у бабульки мощная, но я не спорю:

— Обязательно скажу, Людмила Борисовна.

— А чего телефон-то твой сломался? Не уплатил вовремя, отключили?

Я покорно кивнул, восхищённый её догадливостью.

— Болтать ты любишь, — бурчит старуха. Когда-то мы с ней были на параллельных номерах, но жить так было, конечно, невозможно. Я заплатил за разделение номеров, да ещё и субсидировал бабку — ведь спаренный телефон стоил ей немного дешевле. По-моему, она посчитала меня идиотом.

Зато отношения у нас улучшились.

— Бери, звони, время-то позднее… — Людмила Борисовна кивнула на телефон. Отходить от меня она явно не собирается.

Любопытство — не порок…

Я набрал номер Маньяка, стараясь не обращать внимания на грязный телефонный диск и липкую трубку.

— Алло?

— Шура, добрый вечер.

— Ага… — довольным голосом произнёс Маньяк. — Объявился… преступник.

— Шура, они…

— Ладно, я разбираюсь. Лицензия на производство локальных вирусов у меня есть, тут не придерутся.

— А ты регистрировал «Варлока»?

— Конечно. У самого Лозинского. Все исходники отвечают Московской Конвенции, так что им обломится.