Политическая биография Сталина - Николай Капченко

Непродолжительная служба в качестве вычислителя-наблюдателя была и осталась единственной работой, которую он выполнял по найму за всю свою жизнь. Это дает повод для всякого рода иронических замечаний по его адресу. Правда, согласно некоторым источникам (в том числе и официальной Краткой биографии) Сталин после исключения из семинарии подрабатывал, давая частные уроки. Однако американский автор Э. Смит утверждает, что Сталин едва ли мог перебиваться репетиторством (в современном понимании этого слова), поскольку состоятельные семьи в Тифлисе едва ли согласились бы на то, чтобы их отпрыскам преподавал студент, исключенный из семинарии[222]. Нам трудно судить, насколько достоверны все эти сведения. Во всяком случае бесспорным является тот факт, что, кроме службы в обсерватории, в биографии Сталина не зафиксировано его участие, выражаясь современным стилем, в каком-либо «общественно-полезном труде»

Я пишу это не в ироническом ключе. Совершенно ошибочно думать, что образ жизни профессионального революционера, который выбрал молодой Иосиф, являл собой некое подобие бездельной, а тем более богемной жизни. Напротив, он был сопряжен с большими материальными трудностями и лишениями, с не прекращавшейся ни на минуту заботой о куске хлеба и крыше над головой, с необходимостью постоянно находиться в состоянии предельной бдительности. Конспиративный образ жизни с закономерностью влек за собой и выработку соответствующих психологических качеств личности. В этом отношении не удивительно, что со временем Сталин превратился не только в отличного конспиратора, о чем говорят многие источники, но и в человека, одной из отличительных черт характера которого была предельная подозрительность. Надо полагать, что сами условия революционного подполья в какой-то степени объясняли закрепление в нем таких черт характера. Со временем они стали обретать уже иные масштабы и формы проявления.

Однако при оценке личности Сталина как политического деятеля необходимо принимать во внимание то колоссальное воздействие, которое оказала на него жизнь подпольщика-революционера на протяжении почти двадцати лет. И как раз именно в тот период жизни, когда уже окончательно формируются главные черты характера. В суровых условиях подполья и нелегальщины воспитываются твердые, лишенные сентиментальности, а порой и романтизма, люди. Опасности, с которыми им приходится постоянно сталкиваться, выковывают в них волю и решимость. Вместе с тем такие условия отнюдь не способствовали развитию чувства сострадания, жалости, словом, всего того, что вкладывается в понятие гуманизм в нынешнем понимании этого слова. В этом смысле длительная подпольная жизнь Сталина, бесспорно, оставила на нем свою неизгладимую печать. Личная жизнь стала для него чем-то второстепенным, несущественным. Аскетизм и почти спартанская неприхотливость превратились в его отличительные черты. Такой заангажированный биограф Сталина, как Д. Волкогонов в своей книге, касаясь влияния на Сталина условий нелегальной жизни, писал: «Сухость, холодность, расчетливость и осторожность Сталина, возможно, усугубились тяготами жизни профессионального революционера, вынужденного с 1901 по 1917 год находиться на нелегальном положении, часто попадать в тюрьмы и ссылки. Все, знавшие тогда Сталина, отмечали его редкую способность к самообладанию, выдержке и невозмутимости. Он мог спать среди шума, хладнокровно воспринять приговор, стойко переносить жандармские порядки на этапе»[223].

Сознательно выбрав стезю профессионального революционера, молодой Джугашвили всецело отдался этой тяжелой, чреватой преследованиями и арестами, ссылками и постоянным наблюдением со стороны полиции, жизни. Такой выбор в конце концов стал прологом его невероятного возвышения к самым вершинам государственной власти в стране. Даже в самом невероятном сне такое и не могло присниться ему. Ход реальной жизни оказался фантастичнее любых предположений.

Однако вернемся к вопросу о его практической революционной работе. Едва ли имеется смысл в деталях описывать все перипетии его начальной революционной деятельности. Подобные детали вряд ли имеют принципиальное значение для понимания основных вех жизни Сталина как политического деятеля. Если говорить обобщенно, то его революционная работа в этот период концентрировалась на следующих направлениях.

Во-первых, он ведет активную работу в кружках в качестве пропагандиста, причем эти кружки состоят преимущественно из рабочих различных тифлисских фабрик и мастерских. В ориентации на пропагандистскую работу прежде всего в среде рабочих выражается, в частности, и ориентация самого Сталина на наиболее радикальное крыло грузинской социал-демократии. При этом особенностью, даже лейтмотивом пропагандистских выступлений Сталина в рабочей среде, были неизменные призывы к сплочению рабочих, укреплению их солидарности и взаимовыручке. Он, как свидетельствуют источники, всегда занимал наиболее радикальные позиции и был сторонником наиболее острых, боевых форм развития рабочего движения. 23 апреля 1900 года состоялось первое его политическое выступление на рабочей маевке в окрестностях Тифлиса. Сам факт такого выступления уже примечателен, поскольку известно, что Сталин не блистал особыми ораторскими способностями. Более действенной и более сильной чертой его натуры как подпольщика-революционера была сфера организаторской работы, где со временем он проявил себя с самой выгодной стороны. Не случайно, что в августе того же, 1900 года, он становится одним из руководителей массовой забастовки в Главных тифлисских железнодорожных мастерских.

Вторым важным направлением его деятельности в этот период является работа, нацеленная на создание нелегальной и легальной революционной марксистской печати. В подходе к этому вопросу в среде тифлисских социал-демократов возникают острые разногласия, которые в дальнейшем перерастают в более фундаментальные расхождения, ставшие причиной раскола социал-демократов. Впоследствии на более широком, уже общероссийском фоне, произошел раскол российской социал-демократии на большевиков и меньшевиков. Но пока что и радикальные, и умеренные части тифлисской и вообще кавказской социал-демократии работали в рамках одной, единой организации. Причем противоборство между ними происходило чуть ли не по всему спектру практических проблем, хотя, казалось бы, перед лицом единого общего противника — царизма — они должны были уметь находить пути к устранению своих разногласий. Сталин в данном отношении отличался особой непримиримостью и жесткостью своих взглядов и позиций. Вообще следует заметить, что мягкотелость никогда не принадлежала к чертам его характера и к свойствам его политической психологии и линии поведения.

Неудивительно, что особую активность Сталин проявляет на поприще создания нелегальной газеты «Брдзола» («Борьба»), начавшей выходить с сентября 1901 года на грузинском языке. Он был, наряду с другими кавказскими революционерами, одним из главных создателей и редакторов этой газеты. Первый том сочинений Сталина открывается написанной им передовой статьей, посвященной тогда самому актуальному вопросу развертывания революционной борьбы — вопросу о характере и направлении новой революционной газеты. Вот как мыслил себе задачи и направления работы газеты Сталин (учтем, что это первое дошедшее до нас политическое произведение Сталина[224]): «Итак, грузинское свободное периодическое издание является неотложной нуждой социал-демократического движения. Вопрос сейчас лишь в том, как поставить это издание, чем оно должно руководствоваться и что оно должно давать грузинскому социал-демократу.

Если взглянуть со стороны на вопрос существования грузинской газеты вообще и в частности на вопрос её содержания и направления, то может показаться, что этот вопрос разрешается сам собой, естественно и просто: грузинское социал-демократическое движение не представляет собой обособленного, только лишь грузинского рабочего движения с собственной программой, оно идёт рука об руку со всем российским движением и, стало быть, подчиняется Российской социал-демократической партии, — отсюда ясно, что грузинская социал-демократическая газета должна представлять собой только местный орган, освещающий преимущественно местные вопросы и отражающий местное движение. Но за этим ответом скрывается такая трудность, которую мы не можем обойти и с которой мы неизбежно будем сталкиваться. Мы говорим о трудности в отношении языка… Так как большинство грузинских рабочих-читателей не может свободно пользоваться русской газетой, руководители грузинской газеты не вправе оставлять без освещения все те вопросы, которые обсуждает и должна обсуждать общепартийная русская газета. Таким образом, грузинская газета обязана знакомить читателя со всеми принципиальными теоретическими и тактическими вопросами. Вместе с тем она обязана возглавлять местное движение и должным образом освещать каждое событие, не оставляя без разъяснений ни одного факта и отвечая на все вопросы, волнующие местных рабочих. Грузинская газета должна связывать и объединять грузинских и русских борющихся рабочих. Газета должна сообщать читателям обо всех интересующих их явлениях из местной, русской и заграничной жизни.»[225]