Книга 1. Цепные псы одинаковы - Иней Олненн

Занялся рассвет, но был он какой-то тусклый, туман поредел, зато мошек отчего-то больше стало, они будто радовались новому дню и с этой радости лезли в глаза, нос, рот и уши. Пришлось повязать ксары до самых глаз, а Травнику наконец-то пригодились длинные рукава, он их в кулаки собрал, чтоб докучливая мошкара не пробралась.

К полудню стало душно, воздух сделался густым и влажным от бесконечных испарений. Хорошо, что воды догадались чистой во фляги набрать, но ее приходилось экономить — ни одного чистого ручья им пока не встретилось.

Скоро Ингерд почувствовал, как от плеча по руке потекло что-то, думал — пот, а поглядел — кровь. Выругавшись сквозь зубы, он рванул рубаху: из зажившей раны, из маленькой трещинки алый ручеек сочится и редкими каплями на землю падает.

— Приготовьте мечи, — сказал Ингерд Лису и Барсу, — сейчас одержимые пожалуют.

Травник застыл, сосредоточенно сжимая посох, и они стали вокруг него спина к спине, как вокруг столба. Проклятая мошкара продолжала тучами клубиться вокруг.

— Ну, где они? — выставив обнаженный клинок, Эйрик оглядывал бугристую, поросшую чахлыми деревцами низину.

Стояла вязкая, подернутая густым маревом тишина, даже плеска Бурой не слышно было, и мошки роились над головой беззвучно.

— Вот они, — сказал Ингерд, весь напружинившись. — Один… Второй… Третий… Четвертый… И Рунар.

Из-за бугорка, из-за камня, из-за деревца, казалось, из-под земли самой явились эгнары — пятеро Вепрей, верных (или подневольных?) товарищей Рунара. Все они были в изорванной одежде, сквозь дыры виднелись многочисленные раны, многие из которых загнили и теперь источали смрад. Лица эгнары имели человеческие, и вместе с тем человеческого в них было мало, выглядели они как мертвецы, которых из могил на третий день выкопали, однако на ногах они стояли твердо и мечи держали крепко и дрались всерьез.

— До чего же упрямые, — тихо произнес Оярлик, следя глазами за всеми, — бьешь их, бьешь, а они все идут и идут…

Ингерд смотрел на Рунара и в который раз пытался понять: он это или не он. Вроде он, только лицо уж больно белое да волосы на затылке в хвост собраны — Вепри так не носят, и глаза… Ингерд вздрогнул даже — они будто промерзли, будто коркой ледяной покрылись, и глядят внутрь себя. Ингерд впервые усомнился: если он убьет Рунара, примут ли бёрквы жертву эту? Осталась ли у Асгамира душа?.. Но размышлять было некогда — Рунар поднял меч и сказал:

— Хок наи, маэр! Син тавэ!

И эгнары пошли на них.

— Защищать Травника, — скомандовал Ингерд. — Будьте осторожны, ребята, нам надо положить их как можно больше…

— Сделаем, — отозвался Оярлик, и пошла звенеть сталь.

Биться втроем против пятерых тяжело; биться, оглядываясь назад — еще тяжелее, и Травник был легкой добычей — что мог сделать худой юнец с посохом против могучего воина с двуручным мечом? Поэтому Волк, Лис и Барс сдерживали нападение, прикрывая собой несуразного отрока-ведуна, продолжавшего стоять столбом. Ингерд, сражаясь с Рунаром, отделился и разбил защитный круг, Барсу и Лису пришлось совсем худо.

— Да пригнись же ты! — орал Эйрик Травнику, едва успевая остановить клинок, направленный ему в голову.

Но Травник не шевелился и тем самым усложнял дело. Оярлик сумел-таки повалить одного из эгнаров, у которого свежий шрам через все лицо до самой шеи красовался, нагнулся его добить, и в этот миг Травник получил удар в живот. Сперва никто ничего не понял, он еще стоял некоторое время, а потом вздохнул и повалился на землю, точно устал.

— Эйрик! Оярлик! — крикнул Ингерд, безуспешно пытаясь одолеть Рунара. — Дожимайте их!

Барс и Лис обернулись, видят — Травник ничком лежит, и яростно на эгнаров бросились, уже не оглядываясь, но крепко стоят Асгамиры. Вот Оярлик удар в бедро получил, и на одно колено упал, но успел Эйрик его прикрыть. Поднялся Лис — рыжие волосы от пота темные, сам мокрый весь, но опять плечом к плечу с Барсом встал. А тут и Эйрик за бок схватился, распорол рубаху вражий клинок, до тела добрался — кольчугу-то надеть не успел. Сорвал Эйрик с пояса рог и протрубил отчаянно, Одинокого Охотника звал, и Одинокий Охотник услышал. Далеко он был, их искал, а как голос рога принес ветер — так помчался на него Орел и ветер далеко позади оставил.

Стойко держались Волк, Лис и Барс, еще одного Вепря одолели, трое их осталось, да сами уже без сил были. Тут-то и подоспел Орел, большой птицей черной с неба упал да крыльями могучими Асгамиров сшиб, а Редмир со Скантиром их добили. Торжествующе пропел рог Эйрика, Ингерд обернулся на мгновение, а Рунар тут же бежать кинулся — через реку да в болото. Плюнул в сердцах Ингерд, меч опустил, к своим подошел.

— И снова в урочный час ты являешься, Орел, — говорит Брандиву. — Не то было б худо нам.

И к Травнику нагнулся. Лежит чудный отрок бездвижно, посох в руке зажат намертво, и не сразу разглядели, что в животе юного ведуна рукоять кинжала торчит.

— Плохо дело, — Аарел Брандив, положив ладонь на белый лоб, наклонился щекой к его губам. — Дышит.

— Хоть бы палкой своей отбивался, — Эйрик стоял над ним, рану на боку своей ладонью зажимая, а Оярлик сам себе ногу перевязывал. — Эх, не уберегли…

— Живой мишенью отрок стоял, — подал голос Скантир, — трудно защитить его было.

— Вашей вины тут нет, — успокоил их Аарел Брандив. — Против эгнаров устоять трудно, а Травник другими делами занят был. Духом-то он силен, а вот тело без присмотра оставил.

— Надо вытащить кинжал, — говорит Эйрик.

Орел покачал головой.

— Боюсь, не было бы хуже.

— Хуже, чем носить в теле эту дрянь, не придумаешь, — сказал Ингерд. — Вдруг клинок заклят? Мне только царапина досталась, и через царапину эту жизнь из меня потихоньку тянут. А с ним что будет?

Аарел Брандив еще раз послушал дыхание Травника. Потом поднял голову.

— Ладно. Что бы там ни было, лезвие дурное, убирать надо. Держите его, ребята.

Оярлик, Ингерд и Эйрик прижали Травника к земле, тот посох из руки так и не выпустил. Брандив примерился, за рукоять крепко ухватился и с силой дернул ее наружу. Лезвие оказалось длинным, да еще с зазубринами, Травник застонал, а на рубахе стало быстро расплываться алое пятно. Орел поглядел на нож и зашвырнул его далеко в реку.

Аарел Брандив в травах разбирался, да Ингерд тоже кое-что смекал, вдвоем они выпотрошили мешок долговязого отрока, мази трогать не стали, а некоторые порошки по запаху определить сумели. Перенесли отрока на сухое место, промыли рану чистой водой из фляги и соорудили повязку лечебную.

— Никогда не думал, что с ведуном такое случиться может, — тихо сказал Эйрик.

— Ведуны смертны, — сказал Орел, — а оружие им в руки запрещено брать даже для защиты.

— Ну, хоть заклинание какое прочитал бы, — не унимался Барс.

— Он и читал. Если б не было с вами Травника — против эгнаров вы бы нипочем не устояли. Он всех вас защищал как мог.

— А сам-то?

— А вот про себя забыл.

Занялись своими ранами. Оярлику досталось сильно — если б не увернулся, быть бы ему без ноги. Аарел Брандив края сшил не хуже самого Травника, Ингерд ему помогал — кровь убирал. Эйрика тоже зацепило хорошо: чуть повыше и чуть поглубже — лежать бы ему сейчас бездыханным. Только Волк и Орел невредимы остались.

— До вечера отдыхать будем, — сказал Ингерд. — Может, очнется Травник.

Но Травник не очнулся. Они все спать легли, Орел караулил. До самого до темна спали, от мошкары ксарами закрывшись, на закате проснулись, а Травник — нет.

— Плохая рана, — Аарел Брандив, подняв рубаху, мрачно разглядывал Травников живот.

На повязке проступило алое пятно, увеличиваясь незаметно, но неотвратимо.

— Ему помощь нужна, — говорит Оярлик.

— Тебе тоже, — ответил Ингерд.

— К Медведям идти надо, — молвит Брандив.

Но Ингерд воспротивился.

— Опасно соваться к Медведям, не жалуют они чужаков. Да и дороги туда нет.

Лис и Барс молчали, но было видно, что эта затея им тоже не по душе.

— Дорогу отыщем, — гнет свое Орел. — Травник долго не протянет, а близкого жилья тут нет, сам знаешь.

Еще бы Ингерду не знать. В обход Медвежьих земель только земли Волков были, да только Волков там уже не сыщешь, а через Стечву — владения Вепрей, не у них же помощи просить…

— Ладно, — сдался Ингерд, — была не была. Пойдем через болото, к Медведям.

Оярлик и Эйрик переглянулись, на их лицах читалось примерно следующее: не умрем от ран — утонем в болоте, не утонем в болоте — порешат Скронгиры, и так, и этак, и разэтак — верная смерть. И пошли собирать пожитки, после боя раскиданные по канавам и лужам.

Для Травника соорудили носилки, погрузили его и к ночи выступили. Носилки несли Ингерд и Аарел — Оярлик и сам шел плохо, а у Эйрика правая рука, считай, не действовала.