Потерянный дневник дона Хуана - Дуглаc Абрамс

— Казалось, его разум помутился. Увидев моего ребенка, он уронил нож и сказал: «Вот мое дитя. А ты — всего лишь его нянька».

Дуэнья Люпэ, продолжая плакать, погладила донью Анну по голове.

— Я, как всегда, укачала своего ребеночка…

Донья Анна, не в силах вымолвить ни слова, прикрыла рот рукою, и слезы струились по ее щекам.

— Неужели это правда? — промолвила она наконец. — Неужели ты моя?..

Дуэнья Люпэ потупилась.

— Почему ты не сказала мне об этом раньше?

— Ваш отец тотчас бы избавился от меня.

— Так вот почему он пытался продать тебя на невольничьем рынке!..

— Накануне я всего лишь сказала ему, что хотела бы жить вместе с вами, если вы выйдете замуж.

— Он боялся, что ты откроешь мне правду…

Дуэнья Люпэ молча кивнула головой.

— В таком случае, кто мой отец?

Дуэнья Люпэ снова опустила глаза.

— Это… это он, правда?

Несчастная женщина снова едва заметно кивнула головой.

— Наверняка он заставил тебя, ведь так?

Дуэнья Люпэ не отрицала и этого.

— Выходит, что я — дитя обмана и жестокости.

— Он не такой уж плохой человек. Я должна была бы ненавидеть его, но… он подарил мне вас.

Донья Анна неуверенно посмотрела на нее.

— Но он изнасиловал тебя!

— Всякий мужчина подобен тигру.

— Именно поэтому ты в детстве рассказывала мне сказки про джунгли?

— Да.

— Ну, что же, если мужчина тигр, значит, женщина должна стать пантерой, — сказала донья Анна.

— Ваш отец подарил мне эту вещь… — сказала дуэнья Люпэ, доставая распятие. — Я ношу его у себя на груди, чтобы напоминать себе, что он хороший человек.

Я попытался рассмотреть распятие. Я знал, что очень рискую, продолжая оставаться на балконе, но ничего не мог с собою поделать. Мною двигало не любопытство шпиона, а страсть влюбленного, который жаждет знать о своей возлюбленной абсолютно все.

— Он пытался продать тебя — разлучить с родной дочерью!

— Думаю, он всего лишь хотеть припугнуть меня. Он никогда не сделал бы этого из опасения, что вы узнаете правду.

— Ну, что же, вот я и узнала, — проговорила донья Анна и отвернулась.

— Кроме нас об этом известно только маркизу. Но он не намерен предавать огласке тайну своей будущей жены, — сказала старая женщина, гладя дочь по голове.

Я мог бы подтвердить справедливость этих слов, поскольку знал: для того чтобы сохранить эту тайну, маркиз, не раздумывая, отправил на смерть человека. Того самого человека, который и рассказал ему о двух телах, похороненных в одном гробу — матери и ее новорожденного ребенка.

— Если ему стала известна правда, почему он не передумал жениться на мне?

— Потому что он любит вас.

— Маркизу любовь неведома. Все, к чему он стремится, это власть.

— Если мужчина хочет завоевать любовь женщины, он должен иметь над нею власть.

— Я не могу выйти за него замуж.

— Это самый лучший выбор для вас.

— Я не выйду за него.

— Я так долго страдала, оттого что была рабыней в вашей семье. Вы же в браке с маркизом будете благородной дамой, а не рабыней.

— Но я не благородная дама.

— В жилах вашей матери течет благородная кровь. Мой отец был вождем. Я родилась в семье вождя — короля! — сказала дуэнья Люпэ, гордо вскинув голову. — Да, я была рабыней. Зато моя дочь — знатная дама.

В этот момент в глазах несчастной матери засветилось торжество.

— А ты… — донья Анна не сумела закончить свою мысль.

— Маркиз пообещал, что я буду жить с вами.

— В качестве моей матери или моей дуэньи?

— Достаточно того, что мы обе знаем правду.

— Я не могу выйти за него замуж, — повторила донья Анна и снова отвернулась.

— Но вы должны это сделать! Вы думаете, что дон Хуан… О да, мать знает все! …Думаете, он намного лучше? Он забудет вас при виде первой же красотки. Он никогда не женится на вас, он разобьет ваше сердце. Мужчина, который спит с чужими женами, не умеет хранить верность.

В этот момент я услышал призывный крик сокола, который возвращался домой, однако звуки, которые в тот же момент раздались внизу, были поистине зловещими. К дому подъехала красная карета. Я едва успел натянуть на глаза свою маску, как кучер взглянул на балкон и увидел меня.

— Командор! На балконе грабитель!

Командор высунулся из окна кареты. Второй раз за сегодняшнюю ночь мне пришлось прыгать с высоты в седло своей лошади и скакать по улицам.

— Догони его!

Я пустил лошадь в галоп, не обращая внимания на боль, которая снова пронзила мое колено. Карета командора, запряженная двумя лошадьми, двигалась гораздо быстрее, зато мне было легче лавировать в тесных переулках. В квартале Святого Креста мне удалось оторваться от преследователя, и, петляя по узким улочкам, я вернулся к своему дому. Когда деревянные ворота, ведущие во двор таверны, скрыли от посторонних глаз меня и Бониту, я взбежал по ступенькам в свою темную комнату и приник к окну. Красная карета еще какое-то время кружила по пустынной площади в мерцающем свете уличных фонарей. Командор пристально смотрел наверх, на мои окна, однако я был уверен, что разглядеть меня он не может. Потом я услышал, как он, с трудом сдерживая ярость, крикнул кучеру:

— Отвези меня домой!

Командор прекрасно понял, что человек на его балконе был гораздо опаснее, чем простой грабитель, потому что сокровище, на которое он покушался, было намного дороже серебряных кубков или золотых монет.

Я не сомневался в том, что месть последует очень скоро, хотя командору и придется дождаться утра, чтобы нанести ответный удар. Однако мое сердце сжималось вовсе не от страха перед разгневанным командором. Мое сердце продолжали раздирать сомнения. В самом деле, может ли человек, который совращает чужих жен, то есть я, всегда оставаться верным одной женщине, то есть донье Анне?

Ставка на любовь

Всю ночь я метался в постели, продолжая спорить сам с собою. В конце концов, мне стало ясно, что дуэнья Люпэ права. Познав благосклонность множества женщин, я не смог бы хранить верность одной из них. Но даже если бы смог, то не решился бы предать маркиза. А если бы и решился, то маркиз своими преследованиями и жаждой мести обрек бы нас на вечные скитания. Разве такой жизни достойна донья Анна? Ее мать говорила правду: любовь маркиза давала ей власть и почет. Был ли я вправе просить ее бросить все ради скоротечного безумия любви? Любви, которую она, быть может, даже не разделяла? Ведь ночью на балконе я собственными ушами слышал ее признание в том, что она поехала со мной только для того, чтобы расстроить помолвку с маркизом. Неужели восторг от нашего поцелуя на башне испытал только я? Она, конечно, понимала, что в тот момент нас не видел никто, кроме Господа. Но все же, возможно, ее ответ на поцелуй был продиктован скорее ненавистью к маркизу, чем любовью ко мне. Я получил свой поцелуй и теперь я должен был покинуть донью Анну навсегда.

Чувствуя себя совершенно опустошенным, я наконец заставил себя подняться с постели. Я оделся и прицепил шпагу, намереваясь попрощаться с маркизом, после чего отправиться в порт, откуда сегодня утром отплывал «Святой Мигель».

Кристобаль был увлечен раскладыванием пасьянса, который он сам же и придумал. Смысл игры состоял в том, чтобы совместить карты по достоинству и по масти. Я взглянул через его плечо на разноцветные карты и увидел портрет Карла I Великого в качестве бубнового короля, еврейский царь Давид изображал короля пик, трефовым королем был Юлий Цезарь, а бубновой королевой — Елена Троянская.

Испуганный моим внезапным появлением, Кристобаль вздрогнул и выронил из рук колоду. Глядя, как он собирает карты с пола, я сказал:

— Хотел бы я знать, освоишь ли ты когда-нибудь игру, в которую играют двое?

— Я отдам свое сердце женщине только после того, как вы, хозяин, отдадите ваше, — заявил Кристобаль с необычной для него смелостью.

— Если будешь ждать меня, Кристобаль, то рискуешь так и умереть в одиночестве.

— Я приготовлю карету, — сказал он, пряча колоду.

— И захвати мой сундук.

К тому моменту я уже успел упаковать свою одежду, золото и дневник.

— Ваш сундук? — переспросил он, удивленный и обеспокоенный моей просьбой.

— Да, мой сундук. Поставь его в карету.

— Слушаюсь, господин.

Едва я вошел во дворец, меня тотчас же проводили в кабинет маркиза.

— Я как раз собирался послать за тобой, — сказал маркиз, и его голос не предвещал ничего хорошего.

Огромная грудь и пышные рукава камзола делали его похожим на медведя.

— Командор рассказал мне, что кто-то пытается обольстить донью Анну. Вчера ночью он видел на ее балконе человека в маске.

Он посмотрел на меня тяжелым испытующим взглядом. Скорее всего, его отеческая привязанность ко мне помешала высказать обвинение напрямую.