Бунт на «Баунти» - Чарльз Нордхоф

Миллворд. Вы можете сказать, взял я мушкет по своей воле или по приказу Черчилля?

Коул. Не знаю. Знаю только, что мушкет он взял.

Суд. Было ли на корабле другое оружие, кроме того, что хранилось в оружейном сундуке?

Коул. Насколько мне известно, нет.

Суд еще долго допрашивал боцмана, стараясь узнать у него как можно больше подробностей, касающихся нашего поведения во время мятежа. Окончив допрос, суд отложил заседание до следующего дня. Нас снова доставили в наше помещение на «Гекторе». Вскоре пришел мистер Грэхем и принес мне короткую записку от сэра Джозефа. Он писал:

«Худшее вы уже знаете, Байэм. Держитесь. Фрайер и Коул поддержали вас сегодня просто великолепно. Их мнение о вашем характере явно произвело впечатление на суд».

Мистер Грэхем проговорил со мною полчаса, подробно рассказав, какие вопросы я должен задавать другим свидетелям.

В этот вечер мы разговаривали мало. Пока было светло, Моррисон по просьбе Маспратта читал вслух Библию. Эллисон довольно рано улегся в койку и тут же уснул. Четверым из нас бояться было практически нечего. После первого дня стало совершенно ясно, что Коулмана, Нормана, Макинтоша и Берна оправдают. Беркитт и Миллворд ходили босиком взад и вперед. Последние звуки, которые я слышал перед тем, как заснуть, было мягкое шлепанье босых ступней Беркитта по полу.

Глава XXI. Обвинение

На следующий день в девять утра слушание дела продолжилось. Публики в кают-компании собралось еще больше, чем накануне.

Первым был вызван и приведен к присяге канонир Пековер. В его показаниях любопытным было то, что он заявил, что видел вооруженными лишь четверых: Кристиана, Беркитта, Самнера и Куинтала. Я думаю, он рассуждал следующим образом: «Бунт был давно, — как я могу быть уверенным, кого именно видел с оружием в руках? Ведь точно я запомнил лишь четверых. Значит, я должен истолковать свои сомнения в пользу остальных ребят. Господь свидетель, это им не повредит!» Как только он закончил давать показания, посыпались вопросы.

Суд. Из скольких человек состоял экипаж «Баунти»?

Пековер. В то время, по-моему, из сорока трех.

Суд. Скажите еще раз, скольких из них вы видели с оружием в руках?

Пековер. Четверых.

Суд. Значит, по-вашему, четверо справились с тридцатью девятью?

Пековер. Ни в коей мере.

Суд. Тогда как же?

Пековер. В бунте участвовало гораздо большее количество, иначе им не удалось бы захватить корабль. Но на вопрос о том, кого я видел с оружием, я могу определенно назвать лишь этих четверых.

Суд. Почему же вы лично подчинились бунтовщикам, когда видели лишь четверых из них с оружием?

Пековер. Я вышел на палубу безоружным и увидел Беркитта с мушкетом, мистера Кристиана рядом с капитаном Блаем, а также часового у трапа, но кто это был я не помню.

Суд. Пробовали ли вы усовестить мистера Кристиана?

Пековер. Нет, не пробовал.

Суд. Вы видели мистера Байэма в то утро?

Пековер. Да. Я видел, как он стоял и разговаривал с ботаником, мистером Нельсоном. Потом он спустился вниз, и я не видел его до тех пор, пока не сел на баркас.

Суд. Что заставляет вас считать, что Коулм, Норман, Макинтош и Берн не одобряли мятежников?

Пековер. Когда они смотрели на нас с кормы, мне показалось, что им хотелось бы быть вместе с нами.

Суд. Вы рассказали, что мистер Перселл сказал вам, что знает, кто во всем этом виноват, или что-то в этом духе. Как, по-вашему, мистер Перселл намекал на кого-то из подсудимых?

Пековер. Нет, я думаю, он намекал на капитана Блая, имея в виду оскорбления, которые тот нанес многим членам экипажа.

После этого вопросы канониру стал задавать Моррисон. В результате стало яснее прежнего, что он не только не выступал с оружием в руках, но, напротив, старался как мог снабдить баркас провизией и всем необходимым, чтобы хоть чем-то облегчить участь капитана Блая и тех, кто был вместе с ним. Мои вопросы, к несчастью, мало мне помогли. Пековер видел нас с Кристианом, но нашего разговора не слышал; не слышал он и того, о чем мы говорили с Нельсоном на следующее утро.

Затем начался допрос плотника Перселла. Я относился к этому старому морскому волку с большим уважением. Трудно было ненавидеть Блая сильнее, чем он, однако, когда дело дошло до исполнения долга, плотник, ни секунды не сомневаясь, последовал за капитаном. В своем рассказе Перселл перечислил семнадцать человек, у которых он видел в руках оружие. Первый вопрос суда был таков:

— Вы сказали, что просили мистера Байэма убедить Кристиана дать Блаю баркас вместо шлюпки. Почему вы обратились с этим к Байэму? Вы считали его одним из мятежников?

Перселл. Никоим образом. Я просто знал, что он дружен с мистером Кристианом. К тому же, Кристиан меня недолюбливал и не стал бы слушать мою просьбу.

Суд. Вы считаете, что шлюпку заменили баркасом, благодаря вмешательству подсудимого Байэма?

Перселл. Да, и не получи мы баркас, ни один из нас больше не увидел бы Англию.

Суд. Назовите, кто еще, по-вашему, был дружен с Кристианом?

Перселл. Пожалуй, мистер Стюарт. Больше я не могу назвать никого, мистер Кристиан был не из тех, с кем легко завязать дружбу.

Суд. Вы полагаете возможным, чтобы мистер Кристиан не поделился своими планами в отношении мятежа с мистером Байэмом, своим ближайшим другом?

Вопрос этот поначалу озадачил плотника, но он быстро собрался с мыслями и, нагнув голову, словно бык, ответил:

— Да, я считаю, что это возможно. Мистер Кристиан был не из тех, кто втягивает друзей в беду, и знал, что мистер Байэм останется верен своему командиру.

Суд. Не считаете ли вы, что подсудимые Байэм и Моррисон побоялись сесть на баркас с капитаном Блаем и спустились вниз, чтобы избежать необходимости покинуть корабль?

Перселл. Не считаю. Должно быть, им помешали. Они не такие трусы, как мистер Хейворд и мистер Халлет.

Суд. Учитывая все обстоятельства, считали ли вы, что мистер Байэм бунтовщик?

Перселл. Я считал, что он замешан в бунте.

Суд. А мистер Моррисон?

Перселл. Его я бунтовщиком не считал.

Воцарилось молчание. Через несколько мгновений лорд Худ проговорил:

— Подсудимые могут задавать вопросы свидетелю.

Я. Как глубоко сидел баркас, когда в нем находились уже все?

Перселл. Высота надводного борта была около семи с половиной дюймов.

Я. Мог ли, по-вашему, еще кто-нибудь сесть в баркас, не угрожая безопасности остальных?

Перселл. Больше никого взять было нельзя. Капитан Блай сам просил, чтобы больше никого на баркас не посылали.

На следующее утро 14 сентября давал показания Томас Хейворд. Мы ждали этого с нетерпением. Хейворд стоял вахту с Кристианом и был на палубе, когда начался мятеж. Мне было очень интересно, совпадет ли его рассказ с тем, что мне поведал Кристиан, пригласив к себе в каюту. Однако Хейворд даже не упомянул о том, что спал на палубе, в момент захвата корабля. Он сказал, что стоял на корме и следил за акулой, а к нему подошел Кристиан и попросил присмотреть за кораблем, пока он сходит вниз.