Время героев ч4 - Александр Афанасьев

Блокпост. Бывший британский, теперь там наркомафиози — вон как суетятся. С вилл предупредили.

— Немой всем — цели по фронту, огонь!

НСВТ бьет по рукам, отсекая очередь за очередью, лазер подсвечивает цель, секунда — и две — три пули разносят ее вдребезги. Британцы уже ответили бы — но тут не британцы, тут обкурившиеся в хлам ублюдки — малиши из племенных ополчений некоторых племен, боевики мелких народностей, которые против пуштунов, в основном не поддерживающих этот харам, просто наемники всех мастей и видов. Лишь несколько автоматов отвечает на огонь русской колонны, гранатометный выстрел проходит много левее, оставляя за собой серую струю дыма. В последний момент, Немой бьет из пулемета по массивному, тоже оставшемуся от британцев шлагбауму — и через секунду таранный бампер машины сносит его.

Колонна прорывается на территорию, из бойниц в кузовах хлещет пламя.

— Второй — вышка! Третий, четвертый — ангары! Я — летное поле! Пятый — тыл и прикрытие, разберись с этим долбанным рынком!

Машины расходятся, не снижая скорости — у каждой своя цель. Со всех сторон — лезут бородатые, обколотые, поддатые, вонючие, полуголые моджахеды, спросонья призывая Аллаха. С диспетчерской вышки, превращенной в огневую точку, начинает работать ДШК — но дав только одну очередь, глохнет под ответным огнем.

Еще одна машина останавливается у скопища контейнеров — тут несколько улиц, состоящих из этих контейнеров, в каждом — днем в полный рост идет наркоторговля. Торговцы защищают свое добро — по броне градом колотят пули, если бы это была обычная машина — ее давно подожгли бы.

— Быстрее, мать вашу!

— Заткнись! Сами видим!

Кто-то торопливо подает наверх квадратное тело автоматического гранатомета, еще кто-то — с двумя банками в каждой руке, в каждой «банке» — лента на двадцать девять гранат калибра тридцать миллиметров.

— Давай! Давай!

Уже раненый, гранатометчик открывает огонь, гранаты рвутся в торговых рядах, вспышки, дым, разлетающееся рваное железо, крики «Аллах Акбар!»…

Одна из машин останавливается напротив ангаров, где раньше британцы держали самолеты. Теперь там склад героина для крупных оптовиков, его охраняют узкоглазые. Их считают здесь хазарейцами — но это не хазарейцы, это японцы из секретной полиции Кемпетай, переодетые хазарейцами. Здесь, в центре Кабула — несколько лет уже работает японский разведпост.

Самураи — организовывают оборону грамотно, огонь такой, что едва выехав на поле — русские машины вынуждены уходить, огрызаясь из автоматов и пулеметов. Самураи — прорываются к диспетчерской вышке, их с трудом удается сдерживать пулеметным огнем с большого расстояния. Пулеметы есть и у японцев и потери есть с обеих сторон…

— Есть! Есть!

— Мать твою!

Сквозь грохот пулеметных и автоматных очередей не слышно гудения моторов в небе — но он там, где-то там, невидимый и беспощадный четырехмоторный убийца, проклятый всеми повстанцами во всем мире.

— Твою мать, Громовержец, на связь! Это Земля!

— Громовержец — два, вышел к точке, станция Земля, назовите себя!

— Громовержец два, на связи Немой, идентификация — Россия всегда права!

— Немой, идентификация принята, обозначьте себя.

Немой, прячась за подбитой японским пулеметом машиной — своей машиной, твою мать! — достает фонарик, начинает размахивать им крест — накрест.

— Немой, это Громовержец два, наблюдаю крест.

— Громовержец два, это Немой, позицию подтверждаю! На меня крепко насели местные ублюдки, цель подсвечу лазером. Работайте крупным калибром, там ничего для нас нет!

— Немой, вас понял, занял позицию для удара.

Несмотря на зловещие белые трассы, Немой лезет в пробитую пулями кабину, наводит лазерный прицел пулемета на цель.

— Громовержец два, цель помечена! Работайте по моему целеуказанию!

— Немой, наблюдаем цель, цель групповая! Наблюдаю оружие, цель ведет себя враждебно. До удара три — два — один…

Огонь обрушивается с неба на ангары совершенно неожиданно для обороняющихся — неожиданно и страшно. Этот Громовержец — экспериментальный, на нем установлена только проходящая испытания ста двадцатимиллиметровая гладкоствольная пушка, питающаяся снарядами со сгораемой гильзой, с бункерно — конвейерным питанием. Она позволяет положить залпом восемь снарядов, после чего нужен продув и охлаждение во избежание взрыва или самопроизвольного выстрела. На всякий случай, экипаж отрабатывает шестью зарядами, после чего переходит на длинноствольную, пятидесяти семи миллиметровую. Это выглядит как кара небес — сплошная стена разрывов, бьющие с неба в землю красные молнии, вызывающие новые взрывы и возгорания. Шансов уцелеть в рукотворном аду — никаких.

Такого — давно никто не видели и наверное — уже и не увидит. Слишком хороши стали системы ПВО, военно-транспортному самолету с десантом на борту — над территорией противника жизни — двадцать, максимум тридцать минут не более. Вот почему — с конца семидесятых на учениях не отрабатывается стратегическое десантирование в тыл противника. Воздушно-десантные войска в девяностом расформировали, сами десантные дивизии стали где горными, где десантно-штурмовыми, где перешли в командование специальных операций. Теперь десантники в основном катаются на вертолетах, прыгают с кукурузников, потому что большего и не надо. Во время персидских событий — огромные Юнкерсы перебрасывали десантников на аэродромы, иногда нормальные, иногда полевые, вместе с техникой, где они формировали ударные группы и шли вперед. Но сейчас, над Афганистаном — десантные войска делали именно то, для чего они и были созданы.

Зрелище было величественным и одновременно — жутким. Больше сорока самолетов Юнкерс моделей 400 и 600 — заправщики, но в основном десантные самолеты — летели в плотном строю, позвенно, поэскадронно. Со всех сторон — с флангов, с фронта, сверху, снизу — их прикрывали истребители, готовые вступить в бой с любым британским самолетом, сумевшим подняться с разбитых аэродромов и прорывающимся на северо-запад, к России. Самолеты шли журавлиными клиньями, по девять машин, без опознания, работал только радар на головном АВАКСе, сканирующий картинку и передающий данные на остальные самолеты. От слитного рева десятков турбин — дрожал воздух.

Прошли Баграм — раньше британская база, теперь — непонятно что. От Баграма — поднимались в воздух клубы черного и зеленого дыма, над ним сновали вертолеты — русские десантники на вертолетах ночным броском захватили Баграм почти без сопротивления. За Баграмом — самолеты начали перестраиваться в «лесенку», посадочный строй.

— Лидер Гусей — Громовержцу, мы на подходе, РВП пять минут, прошу обстановку в посадочной зоне — вышел на связь головной самолет

— Лидер Гусей, это Громовержец, сопротивление в посадочной зоне подавлено, посадочная зона под контролем. Ориентируйте по дыму и пламени — по правому крылу. Наземная группа контролирует обстановку, позывной — Немой.

— Громовержец, вас понял.

— Лидер Гусей, это Громовержец, отходим в южном направлении. Если в танкерах что-то осталось, мы сможем поддержать вас над городом.

— Громовержец, в танкерах есть НЗ, мы выведем танкер на вас.

— Лидер Гусей, вас понял. Всего вам доброго.

Командир группы Гусей, проходящий под позывным «Гусь один — один» — а сегодня за штурвалом был офицер в чине бригадного генерала, лично решивший возглавить десантную операцию перед уходом на пенсию — повел свой самолет в посадочный сектор Кабульского авиаузла, известный еще с королевских времен — и Гуси последовали за ним.

Посадочная полоса была задымлена, да и утро еще не наступило, рассвет только еще теплился где-то за горами на Востоке. Однако — вдоль посадочной полосы кто-то выложил в линию химические источники света, крестами, составленными из них же, указал начало и конец полосы. Длины на первый взгляд хватало…

— Лидер Гусей всем Гусям, иду на посадку. До получения условного сигнала — оставаться в зоне снижения. В случае моей гибели Гусю — четыре принять командование.

Вроде как все нормально. А ну как — поперек полосы канава, и с Громовержца ее не видно. Хоть это и против устава, прямо запрещающего командиру возглавлять атаку, находясь впереди рядов атакующих — это дело чести русского офицера и дворянина, вот почему в Мировой войне потери офицеров были самыми высокими, если сравнить с потерями нижних чинов.

— Приготовиться к посадке. Механизацию крыла включить. Закрылки тридцать.

— Есть тридцать

— Скорость триста восемьдесят. Триста семьдесят. Триста пятьдесят. Штурман?

— Идем по глиссаде, продолжаем.

— Триста тридцать. Триста десять. Двести девяносто. Двести семьдесят. Касание!