В твою любовь. Рискуя всем (СИ) - "Dididisa"

О да, я знал, на что давить.

Это невероятная удача — встретить здесь кого-то, у кого осталась не только хоть какая-то лояльность к нам, но и у кого можно было выведать нужную информацию. И я не собирался её упускать.

— Ты-то на мои вопросы не собираешься отвечать, с чего бы мне… — напомнила она обиженным тоном, но я снова перебил её, злясь, что мы теряем драгоценное время:

— С ней всё хорошо — она цела и невредима. Как и Крис, который вон в соседних рядах шарится, и Лэн — ты видела их собственными глазами. А теперь, для того, чтобы факт нашего здравия сохранился дальше и как можно дольше, расскажи мне всё, что происходит сейчас в Бесстрашии.

Наверное, мне стоило быть любезнее и хладнокровнее…

В конце концов, я должен быть благодарен судьбе за эту встречу. Поразмыслив немного и видя, что кучерявая не собирается таять, я глубоко вздохнул, выдавливая из себя через силу:

— Пожалуйста, Шайло.

Повисло долгое молчание, начинающее действовать мне на нервы.

Но в итоге…

Кажется, подействовало.

Бывшая одногруппница никак не прокомментировала мои неискренние слова и, набрав в грудь побольше воздуха, начала:

— Как только Томас стал единоличным лидером, всё поменялось. Ужесточилось. Он ввёл комендантский час внутри штаба фракции. Больше нет никаких увеселений в Яме. Постоянные тренировки абсолютно для всех без исключения — иногда кажется, что он готовит нас для какой-то несуществующей войны. Куча идиотских ограничений и новых правил… Смотришь на Бесстрашных — одно уныние на лицах. Никому это не нравится… — она поморщилась, и было видно, как нелегко ей даётся этот обрубленный рассказ. — Тебя и твоё имя давно размазали в дерьме, но я знаю многих, кто не поверил в историю с предательством и сливом оружия изгоям. Понятное дело, что они молчат, это запретная тема, которая не обсуждается: разве что по тёмным углам, в кулуарах. Да и смысл — для всех ты давно мёртв… Ну и, конечно, ребята, кто сбежал из тюрем Искренности и Бесстрашия, объявлены в розыск и вне закона. Томас устал от того, что их не могут найти в городе, обнесенном Стеной, и не верит в то, что они могли выбраться за пределы Чикаго. Так что, с сегодняшнего дня поиски и патрулирование станут ещё более тщательными. Будут осматривать всё, и не один раз. Возможно, дойдёт и до того, что бойцы начнут врываться в дома других фракций для обыска. Грейс ему нужна живой, остальных расстреляют при первой же возможности…

Услышанное мне не понравилось.

Совсем, блять, не понравилось…

Я провёл пальцами по лбу, массируя кожу и чувствуя, как голова вновь начинает разрываться от боли вкупе с яростью и от очередного прилива тревоги за мою девочку. Ещё эти непонятные ощущения в шве на плече…

— Хуёво.

— А то, — тут же подхватила Шайло и шмыгнула носом, обхватив себя за плечи. — У вас есть хоть какой-нибудь план? Где вы сейчас остаётесь? Я, блин, тоже хочу всё знать, и в подробностях!

— Ты, блять, должна понимать, что я не сообщу тебе этого по той простой причине, что если хоть кто-то поймёт, что ты в курсе, они выбьют из тебя наше местоположение вместе с кишками, — поражаясь её глупому вопросу, резонно ответил я. Перекатив на языке металлический привкус неясной нервозности, я внимательно вгляделся в её лицо. — А что касается плана — не переживай, мелкая. Во фракцию мы ещё вернёмся, вот увидишь — успеешь ещё за кружкой кофе обсудить с Грейс нашу долгую историю, только надеюсь, в этот раз ебать ей мозги насчёт меня не будешь. А Томми… Томми мне за всё ответит. Что, кстати, этот ублюдок наплёл всем насчёт Макса?

Тут Шайло, пропустив мимо ушей обвинение в свой адрес о языке без костей, который привёл нас с Грейс когда-то к ссоре, подняла руки и описала невидимый круг, сопровождая это долгим театральным «О-о-о-о-о».

— Фееричную историю о некой тайной операции, на которую старший лидер уехал за Стену. Мол, пока его нет, власть передана ему, Томасу, в связи с тем, что Сэм был трагически убит предателем фракции Эриком, а Лэндон осуждён за пособничество. Всем преподнесли всё так, будто ты своей этой поставкой оружия изгоям мало того, что хотел совершить революцию, но и якобы пытался наступить на пятки Максу и сорвать его эту мифическую миссию за пределами Чикаго.

— Блять, просто невероятно… — зажмурив глаза от резко кольнувшей в виски новой порции боли, прошептал я, медленно переваривая её слова.

— Надеюсь, то место, в котором вы спрятались, надёжно, Эрик. И надеюсь, что какой бы план вы не придумали, он сработает, — с печалью в голосе проговорила Шайло через минуту и бросила взгляд на наручные часы. — Мне пора идти, иначе попадусь за нарушение комендантского часа, блять… И… Даже не знаю, что ещё сказать… Я не в курсе, что тогда именно произошло на Стене, но мне правда очень жаль, и я верю в вашу невиновность. Всех вас. И что вы сможете вернуться. Передай Грейс, что я помню её и скучаю по ней.

— Спасибо за информацию, мелкая. И да, передам, — тихо ответил я, на что она только пожала плечами, словно не сделала ничего особенного. Взаимная раздражительность так быстро растворилась под конец разговора, что я и не успел заметить столь резкой перемены эмоций, и едва она развернулась, чтобы исчезнуть в других рядах казавшегося бесконечным склада, рядом со мной выросла фигура Лэндона.

Он сощурено уставился вдаль, скорее всего, заметив в полутьме взметнувшиеся напоследок чёрные кудри.

— С кем это ты тут разговаривал? Нас что, обнаружили?.. — в его голосе засквозило плохо скрываемое напряжение, а руки сильнее сжали полуавтомат.

Я обернулся к нему и в успокаивающем жесте надавил на дуло, опуская его вниз.

— Это была Шайло. Помнишь такую?..

***

Тем временем в метро…

Грейс

— Подстрахуй-ка мою упругую задницу, — прокряхтела Ким, которая всё ещё висела на тросе, пытаясь спуститься вслед за мной во тьму зиявшей бездны.

Я всё возилась с фонарём, пытаясь нащупать кнопку, и старалась сделать это как можно быстрее, потому что стоять в кромешном мраке в небезопасном заброшенном метро, видя над головой лишь не менее мрачное небо и повисшую фигуру подруги, так себе ощущение. Наконец, мне удалось осветить пространство вокруг себя, но прежде чем оглядеться и оценить обстановку, я протянула руки к Ким, которая почти доползла по покрошившейся стене с размазанной по ней влажной землёй до твёрдого бетона.

Как только она опустилась на ноги рядом со мной, тяжело вздыхая и отряхиваясь от грязи, я вновь взялась за фонарь и направила луч вперёд. Ким отцепила карабин, деловито убирая трос, и ей удалось справиться со своим осветителем намного быстрее — через секунду нашим глазам предстало то, чего мы, лихие Бесстрашные, опасались, наверное, больше всего и обходили всегда стороной.

То, что когда-то давно было разветвлённой сетью скоростного транспорта, пульсирующего своей жизнью под цветущим довоенным Чикаго.

Бетонные плиты разбитого пола уходили вдаль, сменяясь на покорёженные, неровные куски рельс, вдолбленные в них. По когда-то округлому потолку тоннеля, который так же частично обвалился, шли многочисленные толстые провода и трубы. Вокруг стоял тошнотворный и затхлый запах сырости, гнили и плесени. Холод здесь был иной — тот самый, подземельный, почти замогильный, пробирающий до самых костей, до самого нутра. Под ногами тут и там валялись разного размера камни и куски стен, предупреждающие о том, что в любой момент эта коллекция может пополниться благодаря новому обвалу. Пресловутых огромных крыс, о которых рассказывали когда-то те немногие, кто рискнул сюда забраться, пока видно не было. Пока…

Как и изгоев.

Свет фонарей касался пространства лишь в ближайшие пять метров, а дальше — беспробудная, невероятно насыщенного чёрного цвета мгла; и всматриваясь в неё, я ощущала мелкий озноб и содрогание тела от одной лишь мысли, что нам предстоит исследовать и постичь её.

Мда уж…

Это оказалось… Намного страшнее, чем я представляла.

И тут Ким озвучила мысль, которая начала крутиться в моей голове: