Дом аптекаря - Эдриан Мэтьюс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— В этом нет необходимости, — сухо произнес Лукас. — Ваша личная жизнь ни в коей степени нас не касается. Я, однако, считаю своим долгом сообщить вам, что Клара была весьма расстроена, увидев Жожо в нынешнем состоянии и услышав то, что ей пришлось услышать. Не хочу давать советы, но было бы любезностью с вашей стороны позвонить ей и успокоить, приложив к сему хотя бы небольшое усилие. Видите ли, ваша дружба с Жожо многое значит для Клары.
— Думаете, для меня она ничего не значит?
— Вы приписываете мне то, чего я не сказал.
— Извините.
— Что касается тех чисел, — добавил Лукас, с облегчением переходя на более надежную почву, — то, полагаю, Йорис был прав. Это некий шифр, похожий на те, что использовались в восемнадцатом веке. Цифры в нем заменяют буквы. Как и ваш отец, я пока не нашел ключа. Он, наверное, рассказал вам о правилах частотности в употреблении букв, с помощью которых можно взломать шифр, но ни одно из них не соответствует голландскому.
Мысль вспыхнула у нее в мозгу, как фонарь в темноте.
— Латынь… Вы не пробовали латынь?
Почему она не подумала об этом раньше? Почему не заметила очевидного? Ван дер Хейден ведь был фармацевтом, аптекарем, и латынь — его второй язык. Названия лекарств всегда писались на латыни, разве нет? Разве она сама не слышала утреннюю службу на латыни? Разве не этот язык использовал в своих сообщениях ее анонимный корреспондент?
— А что, это идея, — сказал Лукас. — Попробую. Кто знает, может быть, и сработает.
— Томас настроил твой компьютер, — сообщил Майлс, когда Рут вернулась в дом. — Все в порядке, хотя колонки немного похрипывают. Он даже нашел телефонный удлинитель, так что можешь радоваться. Только не забывай платить по счетам. Мы же не хотим возлагать на плечи нашей достойной дамы еще одно бремя, верно?
— Конечно.
— А мне, пожалуй, пора. Послушай, я чертовски рад, что ты по-прежнему цветешь и пахнешь, несмотря на все гадости, которые подбрасывает гневная фортуна. Так держать и дальше.
— Ладно, постараюсь. Не останешься еще на один танец?
— А заявки ты исполняешь?
— Только скажи. Если есть, поставлю.
— У старичков «Инкпотс» есть одна вещица, я от нее просто балдею. «Кто-то раскачивает лодку моей мечты».
Рут сделала попытку дать ему пинка.
— Катись отсюда, презренный шут.
Оставшись втроем, они устроили в гостиной настоящий пир: копченая ветчина, сыр и печеная картошка. По заведенному обычаю, Лидия открыла бутылку джина. Она устроилась на единственном стуле, Рут же и Кид расположились на полу. Немного погодя к ним присоединилась Принчипесса, оказавшаяся, по сути, котенком, гладеньким черным существом с тремя белыми носочками. Некоторое время она осторожно прохаживалась по комнате, потом вдруг увидела кончик своего хвоста и принялась гоняться за ним, чем довела до слез трех зрителей.
— Думаю, я понимаю Принчипессу, — сказала Рут. — Она знает, что занимается бессмысленным делом, но все равно его делает. Это своего рода идеологическое заявление.
— Да, — подхватил Кид. — На днях я застал ее за чтением Сартра. «Бытие и ничто». Говорю вам, она слишком умна.
Доев ветчину, Рут уселась поудобнее.
— По остальным не скучаете, Лидия?
— Скажу откровенно, я о них даже не думала. Для меня Принчипесса — воплощение всех.
— Сама квинтэссенция кошачества.
Лидия нахмурилась и сделала глоток джина.
— Я бы хотела, чтобы вы не употребляли слова, которые невозможно понять. Вы напоминаете Сандера. Он тоже всегда старался подавить меня своими познаниями.
Кошечка между тем успокоилась и, усевшись между Рут и Кидом, начала облизывать лапки. На мгновение она отвлеклась, задвигала головой, наблюдая за полетом воображаемого насекомого, потом возобновила прерванное занятие.
Порывшись в кармане кардигана, Лидия достала перевязанный розовой ниткой комок бумаги и подняла его над головой. Принчипесса моментально вскочила, поднялась на задние лапки и попыталась схватить комок передними. Через минуту она устала от игры и удалилась из комнаты, как человек, уставший от скучного разговора.
За ней, извинившись, ушла и Лидия — по телевизору началась какая-то викторина.
Кид поднялся и подошел к книжной полке, на которой стояли книги Сандера. Открыв одну, он пролистал пару страниц и вернул томик на место.
— Могу я еще что-то для вас сделать?
— Спасибо, вы и так уже помогли. Кстати, так и не сказали, где вы живете.
— У меня комната в многоэтажке возле Вондел-парка. Недалеко отсюда. Когда уезжаю, ночую в фургоне.
— Я так и подумала. У него обжитой вид.
— Знаете, я много размышлял над тем, что вы сказали, — начал Кид. — Помните, тогда, на вечеринке. Я имею в виду обо всем этом. — Он широко развел руками, как будто включая в жест весь дом. — Лидия, картина, Скиль и прочее. В общем, если могу чем-то помочь, я к вашим услугам.
— Вы никогда не видели здесь старых писем? Очень старых. Их написал Йоханнес ван дер Хейден, предок нашей Лидии.
Кид поиграл скулами и покачал головой:
— Нет. При мне она ни о каких письмах и не упоминала.
— А вот мне рассказала. Нам с вами надо как-нибудь сесть и серьезно обо всем поговорить. Рассортировать имеющуюся информацию и сопоставить версии. Понимаете, о чем я говорю? Кстати, вы раньше здесь бывали? Я имею в виду, в этой части дома, в этом музее брата?
— Однажды Лидия устроила мне экскурсию. Полное сумасшествие, но есть немало интересного. Я видел чертеж тормозной системы для велосипеда, которую придумал этот парень. Должен признаться, ничего подобного я еще не встречал. Не знаю, как она работает и работает ли вообще, но на бумаге выглядит вполне правдоподобно.
Рут почему-то вспомнила Томаса таким, каким увидела его в первый раз, на балконе с черным здоровяком. Ей нравился Кид. Он был не из тех, кто сразу вываливает весь товар на витрину, а из тех, кто выставляет вещи постепенно, одну за другой, по мере надобности. К тому же Рут всегда питала слабость к чудакам, хотя в данном случае не знала точно, насколько глубоко заходит чудачество. Она хотела упомянуть о фотографии Камерона в баре «Нефритовый берег», но не знала, как сменить тему, и в конце концов решила не рисковать. У мужчин были какие-то свои дела, и вторжение в них могло испортить Киду настроение. В данный момент ей этого не хотелось.
Он все еще стоял у полки с книгами.
— У вас есть все, что нужно?
— Да, конечно. Мы с Лидией прекрасно о себе позаботимся.
Через пару минут, когда Кид уже ушел, Рут мысленно воспроизвела последнюю фразу. «У вас есть все, что нужно?»
Интересно…
Неужели он имел в виду что-то другое?
Нет, не может быть.
Рут включила компьютер и проверила почту. Новых сообщений не было, только обычный спам.
Она переоделась в полосатую пижаму и прошла в кухню.
Заглянула в холодильник.
Обещанный угорь лежал на полке, целый, не считая головы. Кид даже нарезал его на ленточки и завернул в продуктовую пленку. Рут скривилась. Есть эти скользкие полоски? Ну уж нет. А вот Принчипесса уже вертелась под ногами, терлась, поглядывая вверх, как будто хотела что-то сказать. Рут развернула одну полоску, порубила на кусочки-порции и стала кормить хитрое животное. Кошка ловко проглатывала угощение, быстро и резко закидывая голову.
В гостиной гремел телевизор.
Рут приоткрыла дверь и заглянула в комнату.
Лидия, уже переодевшись в ночную сорочку, негромко посапывала на кровати. Рут осторожно прокралась мимо спящей и выключила телевизор и лампу. Выйдя, она закрыла дверь и уже собиралась вернуться к себе, когда заметила у подножия лестницы фонарик Лидии.
Она посмотрела вверх.
Деревянные перила зигзагом уходили в темноту. Повинуясь внезапному импульсу, Рут включила фонарик и шагнула на нижнюю ступеньку.
Принчипесса последовала за ней.
Поднявшись на второй этаж, Рут заглянула в обе комнаты: ту, где нашла старую семейную фотографию с картиной на заднем фоне, и другую, куда раньше не заходила. Обе, вероятно, использовались как складские помещения, по крайней мере до тех пор, пока Лидии хватало сил подниматься по лестнице. Рут не знала, как давно прекратились эти визиты, но знала другое: мавзолей Сандера находился в куда более приличном состоянии, чем эти забытые комнаты.
Она осторожно поднялась на следующий этаж, стараясь не шуметь и не наступать на скрипучие ступеньки. Впрочем, беспокоиться было не о чем: Лидия спала мертвым сном. Тем не менее Рут не хотелось, чтобы старуха, проснувшись, решила, что в дом забрались воры. Вспомнился рассказ старой дамы о том, что ее умерший брат все еще является по ночам и роется в вещах, пытаясь отыскать некое затерявшееся сокровище из далекого прошлого.