Сражения Космического Десанта - Стив Паркер

— Коридон — Эвандеру. Прием.

Ответом ему была тишина.

— Капеллан Якодос, ты слышишь меня?

Помехи. Ничего, кроме помех. Его вокс был бесполезен. Коридон бродил по коридорам этой нереальности, в которой оказался, и ничего не находил. Ни враждебности, ничего. Словно весь корабль был его и только его.

При движении он чувствовал тупую боль там, где была сломана его сросшаяся грудная клетка. Раны, полученные в бою с Арионом, уже затянулись и заживали, но грудь болела при каждом шаге. Коридон тихо выругал себя и устроил передышку. Он чувствовал лихорадочный жар, когда имплантаты ускорили исцеление, а силовой доспех, несмотря на повреждения, влил в кровь свежие стимуляторы, уменьшив боль.

Через несколько мгновений он вставил новый магазин в болтер и достал из ножен боевой клинок. Двигаясь шагом, который дал бы его физиологии возможность излечить его раны, он продолжил идти к мостику. Это было единственное, что он мог придумать. Возможно, он узнает что-нибудь, когда доберется туда.

Еще трижды тварь появлялась и исчезала. Пустые гильзы покрывали пол под ногами Адептус Астартес, а их оружие было наведено на демона. Торс существа был разорван в нескольких местах, из каждой нанесенной космодесантниками раны текла похожая на смолу слизь. Зверь рычал, а его глаза пылали яростью, которую нельзя было потушить. Тело поднималось и опускалось в причудливой пародии на дыхание, хотя наверняка у него не было необходимости в этом.

— Мы должны идти, капеллан, — сказал Ремигий, с большим трудом проталкиваясь через космодесантников. — Я предупреждал. Тебе не убить его.

— Вы можете помочь нам, инквизитор, или нет? — спросил Якодос сквозь стиснутые зубы. — Потому что если вы не можете предложить ничего дельного…

В ответ Ремигий взял книгу с пояса. Томик был небольшим, но толстым, с пожелтевшими пыльными страницами. Когда инквизитор стал искать его, Якодос почувствовал, что его гнев готов вырваться. Периодически звук очередного болтерного снаряда прерывал относительную тишину.

— Мы вам не мешаем, инквизитор?

Якодос был уверен, что сарказм не повлияет на Ремигия, но все равно не удержался от замечания. Казалось, инквизитор не спешил, водя длинным пальцем по тексту. Затем он неприятно улыбнулся и протолкался вперед группы. Обнажив клинок, он поднял его перед собой. Злобный взгляд демона сфокусировался на нем, могучие задние ноги снова напряглись, готовые распрямиться.

Ремигий мелодично напевал слова, которые Якодос не смог понять и, пожалуй, никогда не захотел бы этого. Протяжные слоги и гортанные звуки вырвались из уст инквизитора, и с яростным воем демон начал отступать по коридору. Ремигий упрямо шел вперед одновременно с отступлением твари. Он отчетливо и без запинок произносил слова изгнания. Как все в его ордосе, он знал, что одна ошибка может стать фатальной. Вокруг него потрескивал энергетический нимб, сначала слабый, но быстро увеличивший интенсивность. На ладонях заискрили зазубренные молнии, и он метнул одну в демона.

С последним яростным ревом демон вдруг сжался, а затем стремительно испарился. Ни плоти, ни крови… просто ничего. Словно его никогда и не было. Его собратья, которые метались между реальностью и иллюзорностью, тоже исчезли.

Наступила тишина.

— Как я и говорил, — пробормотал Ремигий, снова прикрепив книгу к поясу и даже не подняв головы, — мы должны идти дальше.

Ему никто не ответил, пока, наконец, не заговорил Якодос. Его голос был низким и угрожающим.

— Вы псайкер. — Это прозвучало не вопросом, а утверждением. — И не сочли нужным сказать нам?

— Считайте, что вы не собирались спрашивать, капеллан.

Кровавый Меч умер, потому что подонок не вмешался раньше и не изгнал демона. Третья Чешуя мертва, Эвандер. Погибла. Ремигий мог спасти Кровавого Меча, но не сделал этого. Он мог сделать это с самого начала. Но он ждал. Очень долго. Слишком долго.

Третья Чешуя мертва, Эвандер. Скоро вы присоединитесь к ним.

Эвандер прошел несколько шагов за инквизитором, голос в его голове наполнился ненавистью и гневом. Время от времени сержант постукивал по шлему, словно таким образом мог отогнать вероломные мысли. Но всякий раз, когда он пытался, мысли возвращались более настойчиво, чем прежде.

— Тилисс. Это Эвандер. Докладывай.

Помехи.

— Тилисс, это Эвандер. Ты слышишь меня? — Вопреки желанию Эвандера, в его голосе все отчетливее слышалась тревога. — Тилисс, отвечай, немедленно!

Сильно встревоженный Якодос оглянулся на сержанта.

Снова помехи, но потом сквозь белый шум пришел едва слышимый голос Тилисса.

— … щение получено. По… но.

Эвандер вздохнул с облегчением, но вздрогнул, когда рука Якодоса мягко легла на его плечо.

— Позволь своим тревогам уйти, брат, — сказал капеллан. — Мы все потрясены утратой молодого Кайана, но должны быть сконцентрированы. И не можем позволить себе потерять других братьев из-за своей рассеянности. Что тревожит тебя?

— Ничего. Я в порядке.

Эвандер стряхнул руку капеллана. При других обстоятельствах это вызвало бы серьезное порицание. Якодос просто убрал свою руку и немного приблизился к Эвандеру, все это время тихо бормоча литании веры, пытаясь вернуть разум Эвандера к сосредоточенности.

На самом деле это мало помогло, лишь увеличило шум, который прокрадывался в голову Эвандера. Его взгляд сверлил спину инквизитора, и он задумался над тем, что почувствует, если протянет руку, обхватит шею человека и станет сворачивать ее, пока не раздастся доставляющий удовлетворение хруст.

Это будет самый приятный звук, который ты когда-нибудь слышал, Эвандер. Он лгал тебе. Он хранил секреты от тебя. Он стал причиной смерти брата Адептус Астартес. И он до сих пор жив. Где справедливость?

Третья Чешуя мертва, Эвандер.

Сержант остановился и прижал руки к ушам. Якодос тут же вдавил его в стену, приблизив маску своего череполикого шлема.

— Я слышу голоса, капеллан! — торопливым, паникующим голосом залепетал Эвандер. — Они говорят мне… советуют, чтобы я… я не могу позволить себе стать их жертвой. Но это было бы так легко. Так легко…

— Соберись, сержант Эвандер. — Несмотря на глубокое сочувствие, которое он испытывал к несчастному сержанту, Якодос знал, что не может позволить себе жалость. — Голосов нет. Это все твое воображение. Враг давит на твою слабость, твою неспособность видеть за тьмой и чувствовать тепло света Императора. Увидь его, брат-сержант.

Якодос отвернулся от Эвандера и потянулся за силой Бога-Императора. Она пришла легко, как и всегда. Когда он снова посмотрел на сержанта, его голос изменился. Мягкий убеждающий тон исчез, на смену ему пришел уверенный голос настоящего капеллана, который сражался в бесчисленных битвах: — Отбрось демоническое колдовство, которое сковывает тебя, брат. Отбрось его чистотой твоей веры. Возьми ее. Направь ее. Управляй ею. Используй ее, как свой щит против этого порочного соблазна.

— Третья Чешуя…

— Третья Чешуя в порядке. Тилисс ответил тебе. А теперь покажи свой дух! Напомни своим людям, почему именно ты получил свое нынешнее звание.

Слова капеллана успокаивающе подействовали на Эвандера, и он медленно кивнул. Он ощутил тихий шепот, словно голос снова пытался добраться до него, но космодесантник использовал ментальный образ света Императора, чтобы сосредоточиться.

— Да, капеллан. Да, конечно. Прошу прощения.

— Не извиняйся, брат. Оправдай себя доблестью.

Отпустив его, Якодос позволил Эвандеру прийти в себя и занять место во главе отряда.

— Нам нужно поторопиться к инжинариуму, — объявил сержант. — Мы найдем этого ублюдочного демона и покончим с ним. За Императора. Пламя и ярость, братья!

IV

— Эвандер, это Коридон. Ответь мне, брат.

Тщетные попытки вызвать по воксу своего боевого брата начали сказываться на раненом космодесантнике. Коридон не понимал, что с ним произошло, но перешел от убеждения, что его каким-то образом отделили от остальных, к пониманию того, что их отделили от него. Он не знал, жив ли, или они мертвы, или же наоборот.

Сержант вернулся по своим следам к перекрестку и пошел по пути другого отделения и Кровавых Мечей. Один раз ему показалось, что он видит их вдалеке, и Коридон радостно бросился к ним. Они тоже двигались к нему, а потом просто исчезли.

Его разочарование росло. Что бы ни схватило его, вырвало из бытия и забросило в этот загробный мир, оно играло с ним. Все было подцвечено мягким фиолетовым светом, нереальность которого он не мог не понимать. Коридон задумался над возможностью того, что он потерял сознание и из-за тяжелого ранения провалился в целительный стазис и просто переживает какой-то кошмар.