Фантастические рассказы и повести - Сергей Герасимов

- Не делай этого, - сказало оно, - я дам тебе денег, очень много денег, ты даже не можешь представить себе такую сумму. Я дам тебе любые возможности, я излечу тебя от всех болезней. Ты проживешь двести лет.

- Дело не в деньгах.

- А в чем?

Оно начало просовывать что-то длинное и тонкое сквозь ячейки сетки.

- Я восемь лет ожидал твоего появления, - сказал я, - Восемь лет я вел себя так, как требует ваша инопланетная мораль. Восемь лет я не причинял зла, не будучи при этом идиотичным фанатиком какой-либо из земных доктрин. Я не срывал травку и не наступал на букашек, не говоря уже о большем. И наконец, вы поверили в меня и выбрали меня. И прислали вестника. Но я истосковался по злу. Зло - в моей крови. Человек создан так, что зла и добра в нем пополам - запрещая себе зло, я запрещаю половину самого себя. Меня измучили эти годы воздержания. Мне снится боль и кровь. Я хочу драться, охотиться, преследовать и нападать. Я хочу смотреть триллеры и читать книги о зловещих монстрах. Я знаю радость и ярость битвы. Есть упоение в бою и темной бездны на краю - вы этого никогда не поймете, - это для вас как внутренность черной дыры. Я схожу с ума от борьбы с собой - я хочу врагов, противников, конкурентов и недоброжелателей. Без этого человек прокисает. Вы кастрируете людей, если отберете у нас все это. Без нашего зла мы станем плоскими манекенами. И добро, которое мы творим, перестанет быть делом чести, а превратится в такую же естественную функцию, как опорождение кишечника. Поэтому я никогда и ни за что тебя не отпущу. Мораль - это кандалы, которые я хочу надевать на себя сам, а не с чужой помощью.

- Но ты любишь меня, - сказало оно. - Только два часа назад ты был согласен рисковать для меня жизнью. Открой дверь, иначе я умру. Ты же меня вырастил. Ты меня создал. Я помню все, что ты говорил. Вспомни тот снег, на который мы смотрели вместе. Я люблю тебя, не надо меня убивать. Вслушайся в это слово: "убивать..."

Конечно, мне не нужно было с ним разговаривать. Оно все же в сто раз умнее меня. Только сейчас, когда оно протянуло, с мерцанием в голосе, это "убивать..." я понял, что мы не говорили - нет, все это время оно гипнотизировало меня, оно заставляло меня раскрыться и теперь...

И теперь я буквально лежал перед ним на тарелочке.

- Пожалуйста, отопри мне дверь, - сказало оно.

Я подошел к двери и взялся за спинку стула. Материя, когда-то бывшая зеленой, вытертая многими спинами, местами засаленная, местами торчат нитки, что мне делать?

- Ну открывай, открывай, - настаивало оно.

Я вытащил стул и он брякнулся на пол.

- Можешь не отвязывать сетку, я выйду сам, - сказало оно. - До свидания, мой добрый друг...

Я вставил пальцы левой руки в дверь и решительно надавил правой. Боль была такая, что я заорал и почти оглох от собственного крика. Мои пальцы распухли и побелели, и сразу же начали наливаться кровью. Но наваждение рассеялось. Теперь мне было не до гипноза. Я снова запер дверь стулом и прислонил пальцы к холодному металлу батареи. Иногда и зло бывает полезным, вот так.

Оно прератилось в копошащийся узел мелких змей и провалилось сквозь ячейки сетки. Змеи расползались во все стороны. Одна из них уже взобралась на стол и ползла ко мне, расталкивая боками карандаши при каждом извиве. Оно пугало меня, всего лишь пугало. Я не боялся этих змей - ведь ни при каких обстоятельствах оно не могло причинить мне вред. Это запрещала его мораль. Поэтому они, такие умники, и попадают в наши ловушки. Мораль - как факел в темноте: когда ты поднимаешь его, то слепнешь и не видишь того, что притаилось в ночи. При всем своем уме они не могут просчитать варианты нашего коварства. Потому они и незнакомы с коварством, обманом, предательством, лицемерием и глупостью - с теми простыми и удобными вещами, которые во все века убивали мудрых пророков и мессий. И кто знает - хорошо это или плохо.

ГОЛЫЙ МЛЕЧ

Арес имел три мозга: один для мысли, другой для власти над телом, третий для любви. Как и все боги, он имел тяжелую пасть, способную пережевывать стекло и гранит, чешуйчатую спину и толстый увесистый хвост. Вдоль его спины тремя рядами спускались костяные наросты, острые и прочные, как лезвия. Его кровь была холодна. Его когти разрывали землю при каждом шаге. Когда он чувствовал голод, ни одно земное существо не могло считать себя в безопасности. Как и все боги, он вылупился из яйца, согретого горячими песками смрадной пустыни Арибииволи.

Арес был огромен и силен. Проходя редколесьем, он ломал деревья грудью. Когда он делал шаг, земля вздрагивала; когда он пил, озеро мелело. Волны мускулов под его кожей ходили подобно морским волнам, а кожа его была прочнее толстого листа напряженной стали. И он был красив, подобно остальным богам. Земля никогда ещё не видела таких, да и никогда уже не увидит. Арес двигался так легко, что пластический танцор показался бы, в сравнении с ним, мешком мокрой глины. Линии его тела были столь гармоничны, что даже роскошная бабочка Пиритипитуа, присевшая ему на плечо, становилась образцом уродства. Арес был красив, как иногда бывают красивы облака. Он был красив, как большая мысль. Красив, как память о том, что не повторяется. Вдобавок к этому, Арес был мудр, как бывают мудры лишь боги.

* * *

Кали уже ждала его. Она стояла над границей скал, на вершине холма. Она смотрела на закат и заставляла громоздящиеся облака метать молнии, чтобы не терять времени зря, ожидая. Арес приблизился и коснулся губами её плеча. Над дальними джунглями гудел тугой ливень. Воздух был свеж и влажен, будто над водопадом.

Молнии громыхнули в последний раз и дождь прекратился.

- Извини, я опоздал.

Он поцеловал её снова и почувствовал жаркий ответ её третьего мозга. Она пока ничего не знала о трагедии. Она совсем не думала о смерти - только о любви.

- Я часто думаю, - сказала Кали, - почему у нас нет рук? Ты смог бы ласкать меня руками, как это делают млечи? Они ласкают друг друга так мило, что я порой завидую им. Они такие маленькие и глупенькие, но кое в чем понимают жизнь лучше нас.

Млечи, большеглазые шерстистые существа, ходили по пятам за каждым богом. Млечи были мягкими и теплыми наощупь. Они служили игрушками. Их приятно было ласкать и говорить с ними тоже было приятно, хотя, конечно, они понимали лишь интонацию. Давным-давно кто-то из богов первым придумал такую игрушку.

Арес создал из воздуха цветок, затем много цветов и заставил их медленно опадать на землю.

- Мне легче сделать это, не пользуясь руками, - ответил он. - Руки нужны лишь рабу природы - чтобы защищаться от её странных жестокостей.

- Я не хочу, чтобы они падали, - сказала Кали о цветах, - мне от этого грустно. Как будто опадает время - минута на лепесток. Как будто времени становится меньше. И закат - цвета сгоревшего времени. Времени было так много, что его никто не жалел, но вот осталась лишь кучка пепла и несколько последних всплесков огня. Почему мне так хочется это запомнить? Постой. О чем ты подумал?