Пульт времени - Владимир Алексеевич Абрамов

- Конечно, я и сам только рад. Все эти, как вы говорите, представительские выкрутасы мне тоже действуют на нервы.

- Рада, что мы нашли общий язык, - улыбнулась она ему. – В ногах правды нет. Оставьте тулуп в прихожей и проходите к столу. Сначала мы поедим, а уже после будем думы думать.

Как только они разместились за столом, Татьяна гаркнула так, что пламя свечей задергалось по всему помещению:

- ЛЮБАВА! Накрывай на стол, гость приехал!

Из кухни выбежала женщина лет двадцати пяти, одетая в серое платье до пят и в заляпанном переднике, крупная и низкого роста, чем-то напоминающая Татьяну. Правую половину её лица обезобразил большой шрам от ожога. Тёмные волосы были убраны под платок. Она окинула гостя единственным карим глазом. Правый глаз был сильно прищурен – она им наверняка ничего не видела.

- Зарасти, я Любовь, – обратилась она к Воронцову. – Вы рыбу кушать будете?

- Здравствуйте, я Алексей Иванович. Конечно, буду. Где вы видели, чтобы родившийся на Волге, и не ел рыбу?!

- Тогда я сейчас накрою, – она убежала на кухню.

- Алексей, это дочь моя, – начала рассказывать Татьяна. – А на печи мой внук Иван. В прошлом году у них сгорела изба, вот и живём теперь вместе. Любин муж утонул в этом году по весне – его лодка пошла на дно, поймав волну. Это случилось почти у берега прямо на глазах Любы, – она отвернулась, чтобы украдкой вытереть слезу.

- Простите, но почему он утонул, ещё и у берега? Он что, плавать не умел?

- Умел, и очень хорошо, – вздохнула она. –это было ранней весной, вода была ледяной. Но теплая одежда сразу утянула его на дно.

Любовь поставила на стол алюминиевые миски с дымящейся ухой и положила на тряпицу свежий, только что испечённый хлеб, после чего присоединилась к матери и гостю.

Наваристая уха из осетра, поданная с зеленью и сметаной, имела приятный вкус и аромат. Последний раз такую уху Алексей ел в далёком детстве. Уже в девяностых ценной рыбы почти не осталось. Хлеб был вкусным, но немного странным.

- Простите, что это за хлеб? Я такой в первый раз попробую.

- Я пеку его из пшеничной и конопляной муки, - ответила Любовь. – Если вам интересны пропорции, то я кладу три четверти пшеничной и одну четверть конопляной муки. Конечно же, добавляю туда дрожжи.

- Понятно. Оригинальный вкус. У нас конопляной муки нет.

Алексей наслаждался вкусом ухи и необычного хлеба, и не заметил, как на столе появились две рюмки и бутылка с мутной жидкостью.

- Наша гордость! – Татьяна наполнила гостю полную рюмку. – Пробовал, наверное?

- Самогонку? Если в целом, то пробовал, а конкретно за ваш напиток ничего не могу сказать.

- Мы как-то нашли в Тумаке дом, в котором во времена до катастрофы в подполье гнали на продажу самогон. Всё демонтировали и привезли сюда. Гнать самогон выгодней, чем продавать зерно и шкуры – прибыль невероятная. В основном у нас закупаются чистильщики и Романовцы. А у вас в почёте вино. Наверное, поэтому ты и не пробовал нашей самогоночки.

- Наверное, – согласился он. – А может и пробовал. Мне как-то забыли сказать о происхождении первача, когда им угощали.

- Кстати, о чистильщиках, – продолжила хозяйка дома, – возле нашего посёлка недавно видели пару человек, вроде банда появилась.

- Банда? С чего вы так решили?

- Мы же торгуем с чистильщиками, вот нам и рассказали о том, что часть из них не согласились с новой политикой, из-за чего прихватили часть оружия с золотом и отделились.

- Нет, не слышал об этом. Надо сказать своим, чтобы были настороже.

- Думаю, всем теперь нужно быть осторожными, – кивнула Татьяна. – Так вам налить?

- Давайте попробуем ваш самогон, – поднял он наполненную рюмку. – Ну, чтобы наш союз был крепким и плодотворным, – громко выдохнув, он опустошил рюмку.

Татьяна Ивановна не заставила себя ждать и махом опрокинула рюмку, даже не поморщившись, закусила корочкой хлеба. Затем она снова наполнила рюмки и перешла к делу:

- У нас сейчас проживает чуть больше сотни человек. Из них примерно двадцать девушек и юношей подходят к брачному возрасту. Я предлагаю уже весной начать обмен молодёжью. У нас большие поля конопли на том берегу. Как снег сойдёт, можно начинать высаживать рассаду. Можно к весне определиться, кому и куда отправить молодёжь. Я понимаю, что у тебя тоже посевная будет, поэтому будем меняться в равных количествах, чтобы не ощущать нехватки рабочей силы в разгар сезона.

- Полностью с вами согласен, Татьяна. У меня, конечно поменьше людей будет, но есть одинокие девушки, в том числе из недавно освобождённых из рабства. Одна из них раньше была вашей, но решила жить у нас.

- Бывает, – флегматично отреагировала Татьяна. – Лучше у вас, чем в рабстве. По поводу школы. Люба очень хорошо начитана. Я с ней занималась всё её детство. Она выразила желание заниматься с детьми. Предлагаю у вас в посёлке подыскать помещение, в котором можно проводить занятия для детей. В таком случае Люба будет приезжать к вам на три дня, и проводить занятия. Ещё три дня она будет преподавать у нас. Дни в дороге у неё будут выходными, поскольку путешествие утомляет. Питание и проживание за ваш счёт.

- Конечно, - согласился Воронцов.

- Расходы на покупку книг поделим пополам, согласен? – серьёзный взгляд Татьяны замер на Алексее.

- Согласен. Насчёт книг я планировал на следующей неделе съездить к Илье. Он обещал поискать у себя.

Разговоры и осуждения продлись до самого вечера, пока в дверь не постучал Степан.

- Алексей Иванович, пурга началась. Нам бы лучше тут заночевать, а то околеть можем.

Татьяна, сразу включилась в разговор:

- Конечно, оставайтесь, поберегите лошадь. Я вам постелю в доме, тут места всем хватит.

Обсуждение продлилось до вечера. Обед плавно перетёк в плотный ужин. Жареная картошка с салом стала прекрасной закуской к остаткам самогона.

Воронцов разместился на печке, на которую была постелена толстая пуховая перина, которая была мягкой и теплой. Его сразу потянуло в сон.

Проснулся он позже всех от грохота посуды. Хороший крепкий сон, лучшее лекарство от всего.

Когда он слез с печки, то обнаружил на кухне Любовь.

- Доброе