Роман роялиста времен революции : - Шарль-Альбер Коста-Де-Борегар

Но всѣ лишенія, опасности, страданія были ничто сравнительно съ тѣмъ безпокойствомъ, которое онъ испытывалъ изъ-за жены и дѣтей.

Цѣлыми днями не удавалось Кара, вѣрному слугѣ Анри, передать коротенькую записку графинѣ Вирье отъ ея мужа.

"Мой отецъ нашелъ такимъ образомъ единственное средство поддерживать бодрость духа моей матери, — пишетъ m-lle Вирье, говоря объ этихъ отрывкахъ писемъ, изъ которыхъ нѣкоторые сохранились, — конечно, не поддерживая въ ней надеждъ, которыхъ онъ самъ давно не имѣлъ… но внушая ей великое христіанское смиреніе…

"Зачѣмъ отчаяваться въ жизни, въ томъ, что для тебя всего дороже? — говорилось въ одномъ изъ такихъ писемъ… — Если Богъ велитъ, придетъ время, когда надо будетъ подумать, какъ пережить горе… Уповай на Того, для Кого смерть — пробужденіе… передъ Кѣмъ умершіе живѣе живущихъ… но молись… всегда молись…

"Анна, когда была не въ силахъ болѣе говорить, молилась только движеніемъ губъ. Она запиралась въ храмѣ… Ея молитва была услышана". . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Какими друзьями становятся для насъ вещи, которыя принадлежали дорогимъ намъ людямъ! Все теперь, когда графиня Вирье теряла почти надежду увидѣть мужа, превратилось для нея въ святыню. Записка, написанная имъ, кольцо, которое онъ носилъ, воскрешали мучительно живо часы счастливаго прошлаго. Да, любовь своими чарами превращаетъ всѣ предметы въ сокровища, на которыхъ радости и слезы навсегда сохранены.

Для графини Вирье это чувство обострялось до смертельной боли по мѣрѣ того, какъ записки Анри носили въ себѣ все болѣе и болѣе оттѣнокъ мистицизма. Горячность, съ какою Анри старался замѣнить видѣніями неба то счастье, которое до сихъ поръ она сама ему давала, говорила объ отрѣшеніи, связанномъ со смертію.

"Не поддерживай въ себѣ твоей печали, окружая сеея всѣми этими реликвіями, кольцами, волосами; немощный духъ любитъ окружать себя всѣмъ тѣмъ, что поддерживаетъ его печаль и усиливаетъ его мученіе… Но повѣрь мнѣ, ставъ выше всего этого, перестаешь терзать свое сердце…

"Какъ можно придавать жизни такую цѣну, чтобы погибать изъ-за страха возможности смерти для своихъ близкихъ?

"Что значитъ буря, когда съ кораблекрушеніемъ связана тихая пристань?..

"Развѣ мы на землѣ не жертвы, постоянно осужденныя на закланіе? Неужели же мы, въ минуту жертвоприношенія, испугаемся, мы, столько разъ приносящіе ее?

"Іисусъ Христосъ не такъ поступалъ… Пусть крещеніе крови уничтожитъ собою все… все… все…"

И чтобы подкрѣпить это отрѣшеніе въ той, которую онъ любилъ, онъ заканчиваетъ словами: — "Нѣтъ, не буду говорить тебѣ болѣе о моемъ чувствѣ къ тебѣ…"

Съ тѣхъ поръ онъ не писалъ до дня послѣдняго сраженія, когда онъ попросилъ жену прислать ему священника, который бы помогъ ему умереть…

Между тѣмъ республиканскія войска, все болѣе и болѣе многочисленныя, прибывали къ стѣнамъ Ліона. Скоро ихъ численность дошла до 80.000 человѣкъ.

17 сентября городъ былъ окончательно блокированъ. Теперь не оставалось никакихъ иллюзій. Слишкомъ поздно понялъ Преси свою ошибку.

Онъ думалъ разорвать кругъ, въ который попалъ, овладѣвъ позиціями Монтесюи, впереди Croix-Rousse. Но изъ-за измѣны одного офицера Рё, подкупленнаго Крансе, этотъ планъ потерпѣлъ неудачу.

Другое событіе печальное, но геройское, приключилось въ Дюшеръ [86] 19 сентября. Пятьдесятъ мюскадинцевъ помѣшали дѣйствіямъ тысячи крансейцевъ, Когда, наконецъ, въ редутѣ рисковали остаться безъ провіанта, огонь прекратился. Каждый изъ оставшихся въ живыхъ зарядилъ ружье послѣднимъ патрономъ, сѣлъ въ засаду за обвалившіяся стѣны и, когда передъ каждымъ выросла непріятельская грудь, эти 10 оставшихся человѣкъ, выпалили. Затѣмъ, скрестивъ руки, они стали ожидать себѣ смерти взамѣнъ той, которую они причинили. Но сколько бы ни было героизма въ этомъ пораженіи, оно открывало непріятелю доступъ въ Ліонъ. Онъ могъ взять теперь съ фланга всѣ укрѣпленія Croix-Rousse и лишить ихъ всякой возможности обороны.

По настоянію Вирье, Преси, наконецъ, рѣшился на вылазку для того, чтобы разрушить всѣ подготовленія непріятеля для нападенія, сдѣланныя имъ до самой Соны. Все было уже окончательно рѣшено, Анри долженъ былъ вести колонну, какъ вдругъ, безъ всякой видимой причины, главнокомандующій генералъ внезапно отмѣнилъ приказаніе.

На этотъ разъ Вирье вышелъ окончательно изъ себя, онъ былъ взбѣшенъ словами генерала болѣе подходящими для филантропа, чѣмъ для военнаго человѣка.

"Я отступаю передъ вопросомъ пролитія крови… Кровь нашихъ солдатъ слишкомъ драгоцѣнна… Я обязанъ ее беречь"…

Если до сихъ поръ со стороны Преси было ошибкою щадить жизнь его людей, то теперь онъ былъ правъ, ихъ смерть являлась безполезною.

Фатальный исходъ былъ не только несомнѣненъ, но даже близокъ. Вирье видѣлъ, какъ непріятель занялъ всѣ позиціи обороны. Весь городской окрутъ былъ въ его рукахъ. Въ нѣсколькихъ лье отъ Croix-Rousse, деревня де-Фонтень, куда Лане отвезъ маленькаго Аймона Вирье, была, какъ это зналъ Вирье, главною квартирою одного республиканскаго главнокомандующаго. Что же сталось съ ребенкомъ? Былъ-ли онъ узнанъ? Служилъ-ли онъ залогомъ? Былъ-ли онъ убитъ?

Изъ всѣхъ печалей, это невѣдѣнье, въ какомъ Анри и его жена жили со времени осады Ліона, была, конечно, не самая меньшая. Анри суждено было умереть въ этомъ невѣдѣніи. Быть можетъ, это и была та послѣдняя жертва, которою онъ искупилъ своего сына.

Неизвѣстно кѣмъ извѣщенная, что маленькій Аймонъ въ Фонтенѣ, m-me Турне, вѣрная охранительница Пюпетьера, прибыла, чтобы взять ребенка, какъ разъ въ то время, когда его покинулъ человѣкъ, которому онъ былъ порученъ.

Доставить мальчика въ матери не было никакой возможности. M-me Турне повезла его въ Гренобль. Но вскорѣ она сама была арестована. Тогда она поручила ребенка одной своей пріятельницѣ, бѣдной работницѣ, которую бѣдность не могла долго оберегать. Когда и она была арестована, старый лакей графа дю-Бушажъ, по имени Эспри, взялъ на себя попеченіе о сынѣ Анри. Затѣмъ онъ, въ свою очередь, передалъ его подъ прозваніемъ "маленькаго Симона" его седьмому покровителю, торговцу сукномъ въ Греноблѣ, Рюбишону. Неслыханная вещь, ребенокъ не выдалъ себя и никто, кромѣ m-me Турне, не зналъ его настоящаго имени!..

Бомбардированіе, между тѣмъ, продолжалось особенно усиленно въ ночь съ 23-го на 24- е сентября. Это республиканцы справляли прибытіе въ Ліонъ новаго своего главнокомандующаго. Его зваля Доппе.

"Эти м… мюскадинцы, — говорилъ Доппе, вступая въ свою должность, — повидимому заключили союзъ съ сатаною, иначе они не могли бы такъ долго противостоять дождю свинца и желѣза, которымъ кропятъ городъ…

Въ ночь съ 28-го на 29е сентября, одинъ предатель продалъ новому главнокомандующему слово пропуска. Редуты, которые защищали деревню Сентъ-Фуа, на юго-западѣ Ліона, были такимъ образомъ взяты безъ боя. Преси въ это самое время отражалъ нападеніе по направленію въ Бротто, разсчитывая, что у него защищенъ тылъ съ юга и запада и вдругъ очутился между двухъ огней. Но скоро его и безъ того критическое положеніе, осложнилось еще новою измѣною.

Черезъ мостъ де-ла-Мюлатьеръ, несмотря на данное приказаніе его взорвать, былъ пропущенъ республиканскій генералъ Валеттъ.

По счастью, нѣсколько молодыхъ людей замѣтили опасность. Съ трудомъ имъ удалось выдвинуть въ батарею двѣ пушки и непрерывные залпы изъ нихъ смутили крансейцевъ и оповѣстили Преси.

Генералъ немедленно прибылъ въ сопровожденіи нѣсколькихъ человѣкъ. При видѣ непріятеля дано было приказаніе палить. И, взявъ поводъ въ зубы, съ саблею въ рукахъ, его 150–200 человѣкъ бросились на отрядъ де-Валетта.

Тѣмъ временемъ подоспѣваетъ нѣсколько ротъ пѣхоты, онѣ вступаютъ въ рукопашный бой съ санкюлотами. Дерутся прикладами ружей, саблями. Подъ Преси было убито три лошади.

Идуть по трупамъ. Два, три раза ліонцы были отбиты; они снова наступаютъ на врага, одолѣваютъ его и загоняютъ въ рѣку.

Никогда не было болѣе кровавой стычки. Два всадника изъ отряда Преси рѣшаютъ состязаться, кто дальше проникнетъ въ ряды республиканцевъ. Тотъ, который, повидимому долженъ былъ выиграть, падаетъ замертво отъ трехъ ударовъ саблею; это оказывается женщина…

Таковъ былъ послѣдній блескъ ліонскаго оружія. Въ Братто, въ Сенъ-Жюстъ, въ Перрашъ, вездѣ непріятель бѣжалъ.

Тѣмъ не менѣе послѣдующій день этой побѣды былъ такъ-же мраченъ для Ліона. Всякій понималъ, что подобное усиліе не могло болѣе повториться. У всякаго было сознаніе своего безсилія и измѣны, которая носилась въ воздухѣ.

Кутонъ, креатура Робеспьерра, долженъ былъ довершить дѣло, предпринятое Дюбуа Крансе.

Съ нимъ паденіе въ бездну ужаса становилось еще болѣе глубокимъ.

Съ нимъ всѣ плѣнные дѣлались достояніемъ палачей, а городъ — достояніемъ разрушителей. Полное истребленіе всего, не уцѣлѣютъ даже имена жертвъ.