На все четыре стороны - Елена Арсеньева

И вдруг она остро, пронзительно представила себя мертвой, и не просто мертвой, а лежащей в гробу. И увидела лица мужчин, стоящих над этим гробом. Почему-то мужчин было четверо: Габриэль, Антуан, Мишель — ну и еще один, тот самый, к кому Алена, точно заколдованная, постоянно возвращается мыслями, а иногда и тоской.

Мишель, может, всплакнет — хороший мальчишка, жизнь еще не измозолила его сердце. Габриэль промолчит, просто подумает, наверное, о том, как губительны бывают очос, которые выписывает судьба. Антуан только плечами пожмет, он вообще в этой истории сторона. А тот, четвертый.., любимый, проклятый, потерянный…

— Вот-вот, — долетел до нее довольнехонький голос Руслана. — Кажется, теперь ты наконец сообразила, что тебя может ожидать. А то строила из себя… Ты еще поплачь. Я люблю, когда женщины плачут!

Алена приметила быстрый, как молния, взгляд Селин, брошенный на Руслана.

— Ну, мы пошли. Не грусти, — издевательски хохотнул тот. — Мы тебе оставим свет, чтоб не скучно было. Передать Мишелю привет от тебя?

Алена с трудом разомкнула пересохшие губы:

— Конечно. И смотрите, не потеряйте мой мобильник, ясно? И не вздумайте его прикарманить, я жду важного звонка!

— От кого? — нахмурился Руслан. — От своего Габриэля?

— Нет, от Антуана! — вызывающе бросила Алена.

— Кто такой Антуан?

«Комиссар с набережной Орфевр!» — так и вертелось на языке, но Алена не стала злить этого психованного и только плечами пожала:

— Так, никто. Мы с ним сегодня собирались пойти на милонгу…

— Куда?! — снова потеряв над собой контроль, взвизгнул Руслан. — Я тебе устрою такую милонгу, что.., что… — И, не найдя больше слов, выбежал из комнаты, вытащив за собой хмурую, озабоченную Селин.

Дверь захлопнулась, потом раздался скрежет ключа в скважине, потом удаляющиеся шаги и тихий голос Селин, которая пыталась в чем-то убедить своего спутника, но Руслан рявкнул: «Заткнись!» — и все стихло. Шаги растаяли вдали, и только музыка аргентинского танго «Adios, muchachos», долетавшая сверху, осталась, чтобы поддержать Алену в эту, ей-богу, не самую веселую минуту ее жизни.

«Adios, rhuchachos, companieros…»

Мишель… Ну, companiero Мишель, теперь вся надежда на тебя!

Очень зыбкая надежда. Наверное, нереально многого ждет Алена от мальчика. Наверное, как всегда, надеяться ей можно только на себя — и на свою слепую удачу, которая, как и свойственно слепцам, порою подводила ее на самый краешек пропасти, а потом, почуяв неладное, оттаскивала, когда, казалось, уже пора отходную читать.

Хорошо, что эта мерзкая парочка не выключила свет. То ли забыли, то ли решили не искушать судьбу: бог ее знает, вдруг плененная дамочка впадет в истерику, начнет орать благим матом. Кто-нибудь возьмет да услышит, а патрон в пистолете их приятеля Катаны возьмет да заклинит в самую нужную минуту… Или, учитывая, что эти люди предпочитают действовать ножом, возьмет и застрянет в кармане нож…

На такую удачу было мало надежды, еще меньше, чем на сверхъестественную сообразительность Мишеля, поэтому Алена орать не собиралась. Да и вообще, пожалуй, она еще не слишком-то верила в реальность угрозы, хотя два трупа, оставленные Русланом и Селин около Сакре-Кер и на известной вилле, ясно свидетельствовали: надежда на их милосердие просто никакая.

Да, именно о том, что убийства, так сказать, под кодовым названием «Синее одеяло» — дело рук Руслана, Алена и догадалась, когда «иеговист», он же «социолог», спросил ее о Габриэле Мартене… Ни намека, ни полнамека на связь между нею и Габриэлем нельзя было проследить около Сакре-Кер. Никакой связи тогда и не было. А вот в Туре… Только человек, видевший их рядом возле той злополучной виллы, мог считать их сообщниками, союзниками, сотрудниками, соратниками (нужное подчеркнуть). Руслан видел их — Руслан сделал единственно возможный и совершенно не правильный вывод.

За что же он убил тех бедолаг — одного на скамейке около карусели, другого на пустынной вилле? Об этом можно гадать сколько угодно. Может, и набредешь, перебирая мысленно разные варианты на правильный ответ, но как узнать, который же из всех правильный? Да и не слишком-то волнует Алену сейчас, если честно, какие у этого гнусного парня (а он Алене не понравился с первого взгляда, жутко не понравился — вот и не верь после этого в первые впечатления!) резоны для убийств. Может, Руслан ей сам скажет, повинуясь неистребимой привычке преступников, как вполне реальных, жизненных, так и книжных, выдуманных, непременно сделать последнее признание перед лицом жертвы (надо полагать, чтобы ей было о чем там, на небесах, докладывать апостолу Петру, чтобы убедить его: ни за что, ни в коем случае не открывать перед оным преступником райские врата.., строго говоря, Петр — Златые Ключи и сам все должен знать, но.., а ну как обознается, примет волка за овечку и пустит-таки в рай того, кому самое место в котле с кипучей смолой)? Так вот, либо Руслан сам о своих резонах скажет, либо не скажет ничего. И Алена отойдет в мир иной, не обремененная избытком знаний… Во всяком случае, нет смысла голову ломать попусту. Лучше воспользоваться нежданной милостью убийц, которые оставили свет включенным, и попробовать заглянуть в ящички с такими интересными надписями.

Все какое-то занятие…

Хотя, если Алена правильно понимает сложившуюся ситуацию, шарить по секретерам теперь уже бессмысленно — после того, как некто в черном «стетсоне» столкнул ее с лестницы русской библиотеки и вырвал из рук сумку, из которой пропала всего-навсего одна закладка со столбиком цифр, благодаря которым можно было прочесть странное пророчество: «Вместе гибель таят и не раз ее приносили но если разрознить их и от себя отдалить проклятия избегнешь».

Алена посмотрела на секретер под номером 2, вплотную к которому стояла. Если она правильно помнит цифры и правильно угадала их второй (и главный!) смысл, смотреть нужно в ящичке 9. Как раз в том, где помещены «Виноградины» зеленые, III 0,5 d, 200 штук".

Она взялась за нечищеную, позеленевшую бронзовую или медную ручку и осторожно выдвинула ящичек. Он приходился почти на уровне ее глаз, поэтому Алена совсем вытащила его из секретера и поставила на невысокий комодик, носивший номер 17. В комодике было всего четыре выдвижных ящичка. Цифры, написанные на закладке, словно бы встали перед ее глазами:

1 и 8

2-9

3-6

2-16

3-15

4-14

5-13

6-12

7-11

8-10

10-8

11-7

12-6

13-5

14-4

15-3

16-2

17-1

Алена посмотрела на тот ящичек из комода 17, который носил номер 1, и кивнула: подожди, мол, и до тебя черед дойдет. Сначала посмотрим на «Виноградины зеленые», Ш 0,5…

Это были или хрустальные, или стеклянные, очень тяжелые шарики прозрачно-зеленого цвета диаметром чуть больше сантиметра, гораздо больше напоминавшие, если честно, недозревший крыжовник, чем виноград. Но у французов свой собственный менталитет, кажется, они о крыжовнике точно так же не слышали, как о смородине. Ладно, виноград так виноград.

Думая то о винограде, то о крыжовнике, Алена принялась перебирать шарики. Они были похожи, как близнецы-братья: все просверлены насквозь, гладенькие, хорошо отшлифованные, прохладные, приятненькие такие. А то, что она ищет, должно быть каким — отшлифованным или отграненным? Скорее отшлифованным: ведь гранить камни начали даже не в Средние века, а гораздо позже, та же вещь принадлежит вовсе древности, непредставимой древности. Возможно, это вообще должен быть кабошон: камень с одной стороны плоский, с другой выпуклый, овальный или круглый, гладко отшлифованный…

Ничего подобного, вообще ничего, что цветом, формой, хотя бы намеком каким-то отличалось от прочих виноградинок, нашарить Алене не удалось. Впрочем, она очень удивилась бы, если бы, наоборот, что-то нашла.

Наконец она выровняла ладонью «виноградинки» и задвинула ящик на место.

Открыла первый ящик в семнадцатом комоде. Назывался он следующим образом: «Бусины темно-красные, III 1d, 400 штук».

Четыреста! С ума сойти! Алена проворно вытащила ящик и погрузила туда пальцы. Нет, ну быстро тут ничего не найдешь. Девяносто процентов, что там совершенно ничего нет. И если проверить восьмой ящик первого шкафчика (8-1. «Лепестки овальные темно-синие, дл. 4 d, шир. 1,5 d»), и третий — шестого (3-6. «Лепестки граненые хрустальные, дл. 4 d, шир. 1 d»), и все остальные — можно не сомневаться, что тоже ничего не найдешь. Не для того ее в прошлую пятницу спихнули с библиотечной лестницы, чтобы ждать еще неделю, прежде чем отыскать некогда утраченное, а теперь внезапно обретенное… Нет, все было проделано моментально.

А как странно, что нападение произошло именно в пятницу! Что ж это за незадача такая — снова пятница и снова… «Роковая пятница» — какое название для детектива, который она когда-нибудь напишет!