Надрывы - Михаил Дубаков

— Стролл это, раньше Северным Форпостом именовали, но это давно было.

— Он от реки далеко?

— Да нет, рядом совсем, день пути.

— Зайдем? — Мелт задорно кивнул головой в сторону города.

— Тебя же ищут! — удивленно посмотрел на него Корни. — Или захотел добровольно в лапы имперских агентов сдаться?

— Да брось, Корни! — махнул рукой Мелт. — Последний город империи, как-никак. Надо погулять!

— Вот так-так! — удивленно протянул Корни, завидя поднятый мост через ров. — Заперто!

— И что?

— Что-что… До утра ждать придется, ночью никого сейчас не пустят, война, время смутное.

— Подождем! — просто сказал капитан, оглядываясь по сторонам.

После дерзкого побега ему стало легче: куда-то пропала безысходность, притупилась невыносимая ранее тоска, и вернулась утраченная было тяга к жизни. Как он жил раньше? Космическая разведка была для него всем, он со всей серьезностью делал свое дело, редко когда удавалось отдохнуть, расслабиться.

А сейчас… сейчас все похоже на отлично поставленную игру с увлекательным сюжетом. Так почему бы не окунуться в нее с головой? С юношеским задором бросить вызов этому миру, превозмочь себя и просто насладиться игрой, которую называют жизнью.

Капитан чувствовал себя так, словно вчера окончил академию дальней разведки и весь мир лежал перед его ногами.

Да, этот мир был странным, во многом непонятным и нелогичным. Но и многое здесь было знакомо: люди, мечи, которые способны убить, воздух, страдания, трава, животные, надежды — очень похоже на Землю, ранняя эпоха, конечно, но, тем не менее, близко. Близко по духу. Не изменились категории: все так же любят деньги, точно так же бояться смерти, точно так же ненавидят, любят, презирают. Это никуда не исчезло, все точно так же, как на Земле.

— Вон, смотри, костер горит, — капитан кивнул головой в сторону небольшого костерка. — Видно, тоже опоздали.

— Подойдем?

— Конечно! — хмыкнул Мелт. — С людьми познакомимся! Кстати, какое у вас самое дружелюбное приветствие?

— Приветствие? Обычно желают друг другу мира, особенно если не знакомы.

Около костра сидело трое. Пламя едва освещало лица, скрадывая черты, и подчеркнуто играло светом на стальных узорах рукоятей клинков. Простая добротная одежда, небогатая, но привлекательная своей строгостью, около каждого лежал длинный композитный лук с парой колчанов стрел. Но третий разительно отличался от двух остальных. Пыль дорог и бремя странствий намертво впечатались в его лицо, молодое и старое одновременно. Словно дорожные колеи на свежем речном песке, две морщины пересекали высокий лоб. В теплых коричневых глазах странным образом уживались задор и грусть, словно что-то придавило стопудовым грузом его прежнюю беззаботную веселость, которая сейчас с натугой пыталась выбраться, освободиться, но тщетно. Он что-то потерял в своей жизни, безвозвратно, и никогда не станет прежним, хотя много раз пытался.

У него был на поясе меч, и руки казались привычны к нему, но сейчас он держал шестиструнную гитару и натягивал первую струну.

— Мир вам, странники! — Мелт приветливо поднял руку. — Разрешите нам разделить ожидание с вами, в компании время летит быстрее.

— Смотря, какая компания, — беззлобно усмехнулся музыкант, — доводилось мне коротать сутки с орками… они мне показались неделей…

— А вы кто такие? — неумело скрывая подозрительность в голосе, спросил один из охотников.

— Мы вольные наемники, в Д'Аркатор идем, — ответил Корни.

— Что-то ты больно молод для вольного… — прищурился охотник.

— Возраст не признак слабости и мастерства, мое умение сполна соответствует статусу вольного, — с легкой улыбкой сказал юноша, поглаживая рукояти мечей.

— Ишь ты, горячий какой… — усмехнулся охотник. — Не кипятись, вольный, времена нынче смутные: война, а враг, поди, рядом совсем. Они-то носу из гор своих не кажут, а могут и повылезать, не ровен час. Садитесь, места хватит. Как зовут-то тебя?

— Корнуэлс дар Сархар.

— А-а-а, из господ будешь… Понятно…

Что понятно, он не стал уточнять, но любой бы и так догадался, что богатый и знатный дворянин не пойдет махать мечом, а вот бедный или опальный по нужде и не на то отважиться.

— А я Мелт Гор, — сказал капитан, усаживаясь у костра.

— Не здешний? — музыкант с интересом посмотрел на Мелта.

— Издалека… — уклончиво ответил капитан.

— И я издалека, с далекого-далекого юга. Стилдат меня зовут, Роби Стилдат. А это Рейнил и Парнат, мы в одно время к воротам подошли, всего на десяток минут опоздали, а не пустили…

Он перебирал струны, гитара отозвалась слитным созвучием. Стилдат прикрыл глаза, взял пару вступительных аккордов и запел. Его голос, полный гордости и невыразимой скорби, обволакивал и завораживал, а гитара полностью затягивала, заставляя вникать и чувствовать каждое слово, каждый звук, передавало все то, что сейчас было на душе у музыканта…

"Прощальные вехи,

Осколки удачи.

Иначе…

На жизнь посмотрели иначе,

Когда замаячил

Убийственный взмах.

В стальные доспехи

Ударился страх.

Удары сквозь тело

Двуручной секирой.

Могилой…

Ложбина нам станет могилой.

Лишь верой и силой

Согнется судьба.

Продвинется дело

И вспыхнет борьба.

Сквозь пот и усталость

Ты видишь остатки.

И схватки…

Мелькают последние схватки.

"Немного! Ребятки!" -

Кричит капитан.

Последняя жалость

Попала в капкан.

Сквозь шепот победы

Лишь слезы и рвота.

Пехота…

В ложбине родная пехота.

Последняя рота

Стоит на краю…

У стен Сарнаэды

Топор схороню".

Минутное молчание после последних всплесков гитары… Непривычные к музыке охотники затаили дыхание, вслушиваясь в слова песни.

— А где эта Сарнаэда? — спросил один из них.

— Далеко… — Стилдат вздохнул. — На далеком юге, за степями, где живут только орки и герры, за мокрым лесом, полным странных созданий, там моя страна и там город Сарнаэда.

— Там была битва?

— Была… лет шесть назад. Варвары с запада штурмовали нашу столицу, но в тот раз мы выстояли, я тоже был там, моя рука пролила немало крови. А через два года все повторилось, и тогда их было намного больше. Пала столица и наш народ истреблялся нещадно… Теперь лишь редкие поселения в лесах или горах — вот все, что от нас осталось… — Стилдат отложил гитару и смотрел на огонь, его душа, встревоженная свежими шрамами воспоминаний, искала успокоение в извечном изменчивом пламени, искала там веру и символ возрождения, но тщетно…

— Вон-а, и там живут люди, — неловко вставил первый охотник, почесывая затылок.

Второй осуждающе посмотрел на него, и тот смутился, уставившись взглядом в землю.

Пауза затягивалась, угрюмая, неловкая. Капитан положил руку на плечо Стилдату и тихо сказал:

— Никогда не исчезнет народ, об отваге которого слагают песни. Никогда не сломают верящего в победу…

Стилдат посмотрел в глаза Мелту и мягко улыбнулся печальной улыбкой:

— Не к чему вера, ради самой веры… И… и не все подвластно человеку, пусть и сильному. Но ты искренен, мы нравимся друг другу, пусть моя боль не затронет тебя, потому что нет ничего печальнее, чем жалеть кого-то… Не стоит.

Мелт улыбнулся в ответ.

— А что значит "схоронить топор у стен Сарнаэды"? — Корни с любопытством впился взглядом в музыканта.

— Это просто ритуал. Если закопать на поле боя оружие, то никогда больше не придется сражаться здесь, ни тебе, ни детям твоим. Это как желание мира…

— А вам пришлось?

— Что пришлось?

— Потом сражаться там?

— Нет… не довелось… Отправил меня правитель сюда, в империю, за помощью! — глаза музыканта сверкнули гневом, а губы скривились в презрительной усмешке. — Император даже не принял меня! Вот и странствую сейчас, вольный бард, играю за кусок хлеба и крышу над головой…

— А назад? Назад почему не вернулись? Воевать?

— Вестник нашел меня… Некому там больше воевать… Вот и нет мне нигде покоя… А! — он устало махнул рукой. — Лучше выспаться как следует!

Стилдат улегся, завернувшись в плащ, положил под голову дорожную сумку и уснул, словно и не было на душе свербящей язвы.

— Добрая мысль, — буркнул Парнат, и тоже улегся.

— Да-а-а… — вздохнул Рейнил, теребя в руках оперенье стрелы.

Они втроем смотрели на пламя, вяло лижущее остатки дров, и молчали. Любые слова были лишними, ненатуральными, а тишина ночи успокаивала.

Капитан лег на спину.

Звезды… Такие непривычные, чужие… Именно чужие. Чужие звезды чужого мира.

***

Лес… Он больше всего ненавидел лес, но здесь их никто не найдет, в такой-то глуши. Уже шесть дней прошло, а реголдов нет, словно и забыли про них…