За мгновение до мечты - Галина Мишарина

Рюкзак был тяжелым, и лямки терли плечи, но я радовалась боли, она помогала держать тело в тонусе. Прилечь бы, уснуть в тишине, на бодрящем воздухе… Нельзя. Если сяду, то уже не встану, это точно. Тем более что Аврора ясно дала мне понять: это дорога в один конец. Обратно, к работорговцам, нельзя. Если меня схватят, то сразу разлучат с дочкой. Поэтому, удалившись на достаточное расстояние, я прибавила шагу, а потом побежала. Люба уже не плакала, хотя ей явно не нравилась тряска.

Через некоторое время мы достигли потрескавшейся корки соляных пустошей. Там я остановилась перевести дыхание и вытащила компас. Он мягко светился в темноте, и не составило труда выбрать верное направление. Поборов усталость, я пошла на юг. Выжму из себя все соки, но сумею спрятаться до рассвета!

Однако как самонадеянна я была! Солнце уже давно взошло, а серой равнине не было видно ни конца ни краю. Я пила и кормила Любу на ходу, надеясь, что вскоре на горизонте покажется хоть что-то. Нужно было попросить карту, уточнить, сколько идти до заброшенного города? Я остановилась поправить повязку на голове, и решила проверить сумку. И через минуту отругала себя за непредусмотрительность: карта лежала в боковом кармане. Я внимательно осмотрела округу: на востоке холмы, на западе только песок, южнее – леса. Наверняка такие же унылые, как сама пустыня.

Люба никак не могла уснуть, хотя я старательно закрывала ее от солнца и не отнимала грудь. Не знаю, как мы смогли вынести эту кошмарную жару. Я не тратила воду, стараясь пить поменьше, однако в итоге, не выдержав, выхлебала полбутылки.

Наступил вечер, и мы закутались с головы до ног. Я сделала короткий привал, но заснуть не посмела. Так и шагала, не чувствуя ног. Сил хватило до раннего утра, а потом меня просто выключило. Счастье, что стали попадаться камни, за которыми получилось спрятаться. Любе не нравилась сухая духота, она хныкала и постоянно пила. Когда мы тронулись в путь, воды оставалось совсем немного, но думать о худшем было нельзя.

Спустя несколько часов вдалеке возникли светлые силуэты, и я поняла, что путь мой окончен. Однако добраться туда удалось только к вечеру следующего дня, когда я вконец обессилела.

Подобный вид был возможен только на иной планете, у нас ничего похожего я не наблюдала. Высоченные дюны перемежались с голубыми лагунами, и среди этой псевдо-пустыни стояли там и сям недостроенные серые многоэтажки. У них не было оконных и дверных проемов, рядом не виднелось ни одного подъемного крана или прочих атрибутов стройки. Они просто стояли, заметенные песком, окруженные яркими водами, и чего-то ждали.

Это было отличное место, чтобы спрятаться. Вокруг росло несколько видов деревьев и кустарников, лежали большие серые валуны. Я могла подняться наверх, оглядеться, и уж точно увидела бы людей или приближающийся корабль. Всё равно сил бежать дальше не осталось.

Я обустроила жилище, соорудила постель из тонкого одеяла и стол из рюкзака. Теперь следовало подумать о том, что я буду есть в этой пустыне. В воде наверняка была рыба, к тому же я видела огромных крабов. Слабая мама – погибель малышке, а потому я, угнездив Любиму за спиной и вооружившись маленьким ножом, отправилась на промысел. Тут уж не до робости – оголодаю я, пострадает и доча.

Краб встретился нам неподалеку от облюбованного дома. Важный, с огромными клешнями, он ходил вдоль берега и не обращал на нас внимания. Однако стоило подойти опасно близко – повернулся, угрожающе поднял клешни…

Я убила его с третьего удара. На всякий случай подождала – вдруг очнется? – и понесла в дом. Я боялась разводить костер, а потому первый раз ела сырое мясо – по чуть-чуть, медленно. Как оказалось, оно вполне пригодно в пищу, как и прочая рыба, что я впоследствии добывала. Рыбалка получилась хитрая: я рыла большую яму, загоняла туда мальков, а потом ловила их в тонкую ткань собственной блузки.

Первые дни я голодала, не зная, как лучше охотиться. К тому же малышку приходилось носить на руках постоянно, чтобы она своим плачем не привлекала внимания. Никогда ещё у меня не было таких сильных рук! И никогда ещё у меня так не болела спина, пальцы, ноги и всё тело… Этот месяц дался мне нелегко, но вместе с улыбчивым, хотя и капризным чудом, мы справились. Быт наладился, мы часто купались в лагунах и обе загорели, несмотря на то, что в самые жаркие часы я пряталась в тени.

Я хотела как можно скорее отправиться в город, к бункеру, но понимала, что лучше отсидеться, и надеялась, что нас не будут искать. К исходу третьего месяца Люба стала спать лучше, и я ощутила прилив сил. За эти восемь с лишним недель мимо дважды пролетал корабль, но я не знала, враги это или друзья, а потому не высовывалась.

Я решила отправиться в путь ночью. Пусть холодно, зато темно и потому безопасно. Уже удалившись на достаточное расстояние от временного убежища, я осознала всю наивность своих рассуждений. Наверняка у злодеев есть сканеры – например, тепловые – и мы с Любимой будем светиться во тьме как две большие лампочки. Однако возвращаться я не хотела. Возле лагун было хорошо, но там меня рано или поздно обнаружат. Да и нельзя все время питаться рыбой – я была худа как никогда прежде.

Путешествие было нелегким, но я и не ждала, что доберусь скоро и без проблем. Стерла ноги? Не беда. Постоянно болят плечи? Привычно. Хочется есть и мучает жажда? Потерплю. Каждый последующий шаг давался труднее предыдущего, и пустыня казалась бесконечной.

К исходу третьего дня я возненавидела себя за то, что рискнула прежним убежищем ради нового. Любима сделалась вялой, и мне было страшно, что она перегрелась и недоедает. К счастью, на четвертый день я добралась до леса, где голыми руками поймала какую-то небольшую птицу. Что было дальше, помню плохо. Знаю только, что жарила я её уже мертвую… жизнь зверя или моего ребёнка? Для меня выбор был очевиден.

Потом я часто била птиц, и, хотя краем сознания мне было живностей жалко, все же они оставались добычей, которую можно съесть, а не забавными птичками и грызунами. Это пугало. Я понимала, что могу запросто ожесточиться и никогда не стать прежней, но уговаривала себя не паниковать. В любом случае, мясо было не капризом, а необходимостью.

Мне везло, и я поверила, что доберусь.