Обучение женщиной - Александр Медведев

С чашкой кофе в руке ко мне подходил Егор, мой давний приятель и ученик.

— Девушку жду, — ответил я. — А ты тут какими судьбами?

— Шерше ля фам, — заговорщицки подмигнул он. — А что у тебя за девушка?

Несколько минут спустя мы убедились, что Вероника назначила свидание нам обоим.

Через оконное стекло мы одновременно заметили приближающуюся к кафе провокаторшу. В предвкушении удовольствия на ее лице играла гнусновательная усмешка.

— Мы незнакомы, — шепнул я, и, отодвинув тарелку с пирожными, демонстративно повернулся к Егору спиной.

Вероника грациозно впорхнула в кафе, и мы дружно двинулись ей навстречу, чуть ли не одновременно поприветствовав ее и попытавшись ее обнять.

С одобрением отметив наше хорошо разыгранное удивление, девушка отстранилась, и, поправив прическу, сказала:

— У меня сегодня было настроение повидаться с вами обоими.

— И как ты себе это представляешь? — поинтересовался я.

— Даже не знаю, — капризно скривилась Вероника. — По-правде говоря, я не могу выбрать. Решите этот вопрос между собой, как настоящие мужчины. Я буду с тем, кто одержит верх.

Егор с задумчивым видом почесал в затылке.

— Не думаю, что настоящим мужчинам имеет смысл ссориться из-за женщины, — рассудительно заявил он. — Их слишком много, чтобы понапрасну напрягаться в такой приятный день.

Радость на лице Вероники сменилась легким удивлением. Она выразительно посмотрела на меня, в надежде, что хотя бы я соглашусь поддержать марку настоящего мужчины.

— Полностью с тобой согласен, — присоединился я к мнению соперника. — Я вообще не вижу особого смысла выяснять отношения из-за женщины. Меня не удивляет, что многие настоящие мужчины, чтобы не портить себе нервы из-за капризных баб, предпочитают любить друг друга.

Брови Вероники поползли вверх. Она не могла поверить своим ушам. Егор дружески положил мне руку на плечо.

— В этом есть смысл, но женщины тоже иногда на что-то годятся, — сказал он и, подумав, добавил. — Если, конечно, они ведут себя хорошо и не пытаются забивать клинья между настоящими мужчинами. Ты как, не прочь был бы отведать вместе этот пирожок?

— Лучше есть сладкий пирог пополам с друзьями, чем говно в одиночку, — немного грубо, но весомо заявил я.

— О чем это вы тут толкуете? — нервно спросила Вероника.

— Как о чем? — удивился я. — Раз ты никак не можешь решить, с кем из нас ты хочешь остаться, может быть, сегодня ты разделишь постель с нами обоими?

Вероника буквально поперхнулась от возмущения. Я почувствовал, что ее первым импульсом было закатить нам пару горячих пощечин, но показать свою злость в данной ситуации означало бы для нее проиграть. Этого ее гордая душа допустить не могла. Если кто и будет контролировать ситуацию, так только она.

— Что ж, если вы этого хотите, пусть будет так, — сказала она с нехорошим блеском в глазах. — Только надо решить, куда мы пойдем. Ко мне нельзя. Поодиночке мама еще могла бы выдержать вас, но вдвоем — точно нет.

Мы отправились на квартиру к Егору, и, к нашему обоюдному удовольствию, Вероника проявила себя в лучшем свете. Хотя ситуация была достаточно непривычной, но нам с Егором все очень понравилось.

С тех пор Вероника больше не пыталась стравливать меня со своими дружками, и мы продолжали заниматься любовью исключительно наедине.

Общение с Вероникой оказалось очень полезным для меня в плане формирования правильного отношения к женщине. Я научился не реагировать на стервозные проявления ее характера, хотя это было и нелегко, и относился к ней просто как к человеческому существу с весьма своеобразной моделью мира.

Травмирующие воспоминания наших первых встреч полностью стерлись из моей души и больше уже не мешали мне проявлять по отношению к женщинам искреннюю привязанность, доверие и заботу. Лишний раз я убедился в этом, когда, после долгой разлуки, вернувшись из армии, снова случайно встретил Веронику на улице.

— Здравствуй, милая, — воскликнул я, протягивая к ней руки.

Множество воспоминаний всколыхнулось в этот момент в моей душе, но среди них не было болезненных и плохих. Я испытывал лишь чистую радость и любовь к уникальной, ни на кого не похожей женщине, подарившей мне столько волнующих и интересных впечатлений.

Во взгляде Вероники я прочитал те же самые чувства. Казалось, она готова была расплакаться от переполнявшего ее счастья. Всхлипнув, она бросилась ко мне в объятия, и на короткий миг мы стали одним целым, объединенные этой пусть мимолетной, но беспредельной и всепоглощающей любовью.

Глава 14

В то время, когда Лин показала мне технику «яйца на лезвии меча», я еще не был знаком с китайским термином «фэнг-сой» или «фэн-шуй», в переводе означающем «искусство жить в гармонии». Когда пару лет назад мне в руки попала книга, рассказывающая о фэн-шуй, искусстве создавать гармонию в окружающей человека среде с учетом воздействия на него множества энергий, как неорганического, так и органического происхождения, сразу подумалось о необычайном сходстве этой техники с ее шоу-даосским эквивалентом, с той лишь разницей, что если китайский вариант фэн-шуй был, с моей точки зрения, излишне перенасыщен мистикой, то подход Спокойных был более практическим, рациональным и эффективным для применения в повседневной жизни.

Однажды, после ночи, посвященной отработке упражнений «волшебного тумана» и завершившейся коротким, но бодрящим сном, кореянка накрыла к завтраку небольшой квадратный переносной столик и пригласила меня разделить с ней трапезу. Я уже собрался приступить к еде, как Лин меня остановила.

— Подожди, — сказала она. — Взгляни на столик. Какое чувство вызывают у тебя находящиеся на нем предметы?

Ответить на этот вопрос я мог бы и не присматриваясь. Центр столика занимала большая красивая тарелка, на которой, как вулкан, дымилось насыпанное горкой мясо по-корейски с овощами. По краям стояли расписные пиалы с рисом и пиалы меньшего размера, на две трети наполненные ароматным чаем.

Мясное блюдо благоухало так, что у меня в буквальном смысле текли слюнки, но я понимал, что Лин ждет совсем другого ответа. Вздохнув, я попытался отрешиться от чувства голода и посмотреть на столик непредвзятым взглядом. В данной ситуации мне трудно было представить себя в роли стороннего наблюдателя, но, сосредоточившись и ухитрившись на миг забыть о еде, я неожиданно испытал удивительное чувство уюта и упорядоченности.

— Расположение этих блюд успокаивает меня. Оно дает чувство уверенности, уюта и безопасности, — сказал я.

— Правильно, — улыбнулась Лин. — А теперь расставь предметы на столе так, чтобы создать ощущение тревожности и неудобства. Разрушь эту гармонию.

Недолго думая, я передвинул блюдо и пиалы настолько близко к краю столика, что малейший толчок мог бы опрокинуть их вниз. Создавалось впечатление, что даже подносить руки к столику было опасно, и от этого становилось не по себе. Так и хотелось спасти, отодвинуть от пропасти эти нависшие над пустотой пиалы.

— Это один из вариантов, — одобрила кореянка. — А теперь попробуй создать чувство тревожности другим способом. Как ты думаешь, какой предмет должен быть во главе композиции, чтобы заставить тебя нервничать?

Я присмотрелся к столу, и моя рука сама потянулась к ножу. Это был остро отточенный декоративный кинжал из Средней Азии. Я поставил нож на ребро, так что лезвие вздымалось вверх под острым углом и было наделено мне прямо в солнечное сплетение. Представив лезвие ножа наконечником стрелы, я использовал другие мелкие предметы, разложив их так, что они напоминали оперение стрелы. За ножом я полукругом расставил пиалы, чтобы они выглядели, как лук, из которого была только что выпущена стрела.

— Все верно, — с легким вздохом разочарования сказала кореянка. — Как говорит Учитель, ты действительно не оставляешь места для наставника.

— Учитель говорит не так, — уточнил я, с улыбкой вспоминая, как приятны мне были похвалы Ли, тем более высказанные в столь оригинальной форме. — Он утверждает, что я не оставляю ему места для работы.

— Посмотрим, так ли это, — поддразнила меня Лин. — Ну-ка попробуй создать композицию защищенности. Я выстроил посуду в линию в центре стола.

— Еще варианты, — потребовала Лин.

Я так увлекся конструированием, что позабыл про голод. Иногда некоторые предметы на столе не вписывались в композицию, и я избавлялся от них, ставя их на кровать.

— А теперь попробуй создать композицию, подчеркивающую мою красоту, — улыбнувшись, сказала кореянка.

— Ты тоже будешь частью этой композиции? — спросил я.

— Конечно, — ответила она.

Тут на меня нахлынуло вдохновение. Я чувствовал себя художником и творцом, создающим своеобразную комбинацию портрета и натюрморта. Я придавал телу возлюбленной различные позы, разбрасывал ее волосы по плечам и откидывал назад. Она, улыбаясь, послушно подчинялась моим приказам.