Танец смерти (Мрачный танец) - Стивен Кинг

Все, что есть удачного в «Ужасе в Эмитивилле», сосредоточено в этой сцене. В ней демонстрируется то воздействие Плохого Дома, отрицать которое не может никакой скептик: мало-помалу этот дом приводит Лютцев к финансовому краху. Картину можно было бы назвать «Ужас уменьшающегося банковского счета». Это наиболее прозаический недостаток тех мест, где обычно разворачивается история дома с привидениями: «Дом продается дешево, — с широкой улыбкой говорит агент по продаже недвижимости. — Говорят, в нем водятся привидения».

Что ж, дом Лютцы купили действительно дешево (есть в фильме еще одна хорошая сцена, правда, слишком короткая, когда Кэти говорит мужу, что станет первой, кто из всей ее большой католической семьи обзавелся собственным домом. «Мы всегда снимали квартиры», — говорит она), но в конце концов он обходится им слишком дорого. В финале дом словно распадается на части. Окна разбиваются, из щелей выползает густая черная масса, лестница, ведущая в подвал, выгибается… и зритель думает не о том, выберутся ли Лютцы живыми, а о том, застрахован ли дом.

Этот фильм понятен и близок любой женщине, которая плакала, когда засорился туалет или соседи сверху залили ее квартиру; любому мужчине, который медленно закипал, когда сточные желоба обрушивались под тяжестью снега; для любого ребенка, который прищемил дверью пальцы и ему кажется, что эта дверь специально его подкараулила. По части ужасов «Эмитивилль» довольно скучен; пиво тоже не отличается крепостью, но пить его можно.

«Ох уж эти вексели!» — вздохнула во время фильма женщина, сидевшая рядом со мной… но подозреваю, что думала она о собственных векселях. Невозможно получить все сразу, но Розенберг по крайней мере умудряется дать нам «квайану»;[119] и мне кажется, что главная причина того, что зрители все-таки ходят на «Ужас в Эмитивилле», в том, что за банальной историей о привидениях скрывается рассказ о том, кто быстрее потерпит финансовый крах.

Действительно, ох уж эти вексели.

А теперь — «политические» фильмы ужасов.

Мы уже упоминали несколько фильмов этой разновидности: «Земля против летающих тарелок» и сигеловская версия «Вторжения похитителей тел»; оба фильма вышли в 50-е годы. Кажется, все лучшие картины такого рода относятся к этому периоду — хотя, возможно, все ходит по кругу: «Подмененный», который неожиданно получил широкое признание весной 1980 года, представляет собой странную комбинацию истории о призраках и Уотергейта.

Если фильмы — это сны массовой культуры (один критик даже назвал кино «сном с открытыми глазами»), а фильмы ужасов — ее кошмары, то большинство фильмов этого жанра середины 50-х годов являются кошмарными снами о ядерном уничтожении в результате политического катаклизма.

Из фильмов ужасов этого периода мы должны исключить те, которые отражают страх перед технологической (так называемые фильмы «биг баг» «большой сбой»), а также ядерной катастрофой, такие как «Автоматика безопасности» (Fail-Safe) и не очень интересная «Паника в год ноль» (Panic in the Year Zero) Рэя Милларда. Эти фильмы не политические в том смысле, в каком является политическим «Вторжение похитителей тел» Сигела; в нем зритель, если захочет, может в образе зловещих стручков из космоса увидеть своего политического врага.

Начало политическим фильмам ужасов обсуждаемого периода положил, как мне представляется, фильм «Нечто» (The Thing) (1951), режиссер Кристиан Найби и продюсер Ховард Хокс (можно заподозрить, что он приложил руку и к режиссуре). В фильме снимались Маргарет Шеридан, Кеннет Тоби и Джеймс Арнесс в роли пьющей человеческую кровь моркови с планеты X.

Кратко: полярный лагерь ученых и военных обнаруживает сильное магнитное излучение, исходящее из района, куда недавно обрушился метеоритный дождь; поле настолько сильное, что выводит из строя все электронные приборы и приспособления. Камера, сконструированная так, что начинает снимать, когда радиационный фон повышается, сделала снимки объекта, который на большой скорости вращается и маневрирует — странное поведение для метеора.

Туда отправляется экспедиция и обнаруживает вмерзшую в лед летающую тарелку. Горячая тарелка растопила лед и погрузилась в него; затем лед снова замерз, и снаружи остался торчать только хвостовой стабилизатор. Ребята из охраны, которые на протяжении всего фильма сами тормозят, как будто они сами заморожены, уничтожают внеземной корабль из космоса в попытках термитом вырезать его изо льда.

Однако обитателя корабля (Арнесс) удалось спасти и в ледяном блоке перенести на исследовательскую станцию. Его помещают на склад и ставят охрану. Один из охранников проникся к нему таким участием, что накрыл одеялом. Несчастный! Звезды ему изменили, биоритмы замедлились, магнитные полюса сознания временно поменялись местами? Одеяло с электрическим подогревом и растапливает лед. Короткого замыкания при этом чудесным образом не происходит. Тварь сбегает, и начинается потеха.

Через шестьдесят минут она кончается тем, что тварь поджаривают на чем-то вроде электрического тротуара, изготовленного учеными. Очень кстати оказавшийся на станции репортер сообщает благодарному миру о первой победе землян над захватчиками из космоса, и фильм, подобно вышедшей семь лет спустя «Капле» (The Slob), заканчивается не надписью «Конец», а вопросительным знаком.

«Тварь» — короткий фильм (Карлос Кларенс в «Иллюстрированной истории фильмов ужасов» совершенно справедливо называет его «интимным»), малобюджетный и явно снят с одного захода, как и «Люди-кошки» Льютона. Подобно «Чужому», который появится больше чем четверть века спустя, «Тварь» базируется в основном на использовании клаустрофобии и ксенофобии; оба этих чувства мы приберегаем для фильмов с мифическим, «волшебно-сказочным» подтекстом,[120] но, как указывалось выше, лучшие фильмы ужасов затрагивают не один уровень, и «Тварь» действует также и на уровне политических страхов. Она в очень неприглядном свете выставляет «яйцеголовых» (и либералов «с коленным рефлексом»; в начале пятидесятых между ними можно было поставить знак равенства), впадающих в грех миротворчества.

Одно присутствие Кеннета Тоби и его солдат придает фильму милитаристский и, следовательно, политический оттенок. У нас ни на миг не возникает иллюзии, что арктическая база создана исключительно для ученых, желающих изучить такие бесполезные вещи, как северное сияние и образование ледников. Нет, эта база тратит деньги налогоплательщиков на вещи нужные: это часть системы раннего оповещения, часть американской бдительной и непрерывной и т. д. и т. п. Ученые целиком подчиняются Тоби. В конце концов, как бы говорит фильм, мы с вами ведь знаем, каковы эти яйцеголовые с их башнями из слоновой кости, верно? Полны великих мыслей, но ничего не стоят в ситуации, где требуется практичный человек. В конечном счете фильм утверждает, что все эти великие идеи делают ученых такими же безответственными, как ребенок, играющий спичками. Может, они и умеют обращаться со своими микроскопами и телескопами, но нужен человек вроде Кеннета Тоби, чтобы обеспечить американскую бдительную и непрерывную и т. д., и т. д., и т. д.