Сказки тени - Войцех Сомору
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
21. Это был не сон
Тао боялся сказать лишнее слово. Он даже дышать боялся рядом с Юнсаном и ходил за ним тихой тенью, стараясь глядеть только в пол. На самом деле ему было стыдно: перед дэви, что собрались у Сораана, перед Оэлуном и перед лун-ваном. Все они здесь только из-за него? Только сейчас Тао начал понимать, что наделал. Он молчал, пока Юнсан разговаривал с братом, молчал, когда тот развернул войска, молчал всю дорогу и лишь по возвращении в дом дракона позволил себе открыть рот.
– Мне… очень жаль.
– И о чём же ты жалеешь? – Юнсан, до сих пор пребывавший в прескверном настроении, наконец посмотрел на Тао, и лучше бы он не начинал разговор. Ему стало невольно страшно, потому что вопрос был не риторическим.
– О том, что я подставил вас. И… всех. И не мог сбежать. И…
– Я говорил тебе не залетать далеко. Из-за тебя мы потеряли Хоу, и я понятия не имею, чем занимался Оэлун в Сораане.
– Меня выгнали, когда он пришёл на переговоры… – Тао помедлил, а затем осторожно добавил: – Папа говорил, что его изгнали…
– Много лет назад. – Юнсан критически оглядел Тао. Вроде, если не считать цепи, которую он снял, иных сюрпризов не осталось. – Отец тебе говорил, из-за чего?
– «Этот Оэлун всегда был себе на уме», – процитировал Тао. – «И никогда не занимался тем, что нужно было Небу, только подслушивал и подсматривал. Удивительное сочетание хитрости и эгоизма, порождённое не на той сторо…» Ой!..
Кажется, дальше говорить не стоило.
– Вот, значит, как? Допустим. – Юнсан устало размял плечи. – В одном твой отец прав: Оэлуна изгнали за его эгоизм. И тебе стоит поучиться на чужих ошибках.
– Но там были люди! Подождите. – До Тао вдруг дошёл смысл брошенной в начале фразы. – Что значит «мы потеряли Хоу»?
– Хоу мёртв, мальчик. Из-за тебя.
Юнсан никогда не отличался мягкостью с детьми – своих у него не было, а чужих он не имел привычки воспитывать до того дня, как Тао стал сиротой. Юнсан склонился, чтобы посмотреть ему в глаза, на секунду даже в привычном человеческом облике напоминая змею.
– А теперь скажи мне, Тао, что ты видел за эти недели в Сораане?
– Я… Хоу… Да как же так…
– Его убила Первая. Свернула шею и бросила труп на дороге, в насмешку. Тао, – Юнсан щёлкнул пальцами перед его носом, требовательно продолжая, – что было в Сораане?
– Ничего особенного. Я жил у Цена. Убирался. Ходил по городу. – Тао становилось как-то не по себе. В последнее время он даже с цепью свыкся, как и с тем, что от него никто ничего не требует, не просит, и, в принципе… – Это было не так уж и плохо.
– Даже так?
– Я… имею в виду, что, ну… Никто меня не мучил. С Первой мы даже играли в догонялки… – А стоило ли это говорить? Лицо Юнсана было непроницаемым. – Цен рассказывал истории. Научил мясо разделывать. Разве что в речку окунули, но мне кажется, что они…
– Не со зла? Думаешь, они такие, потому что так созданы?
– Да, но… – Мысль о судьбе Хоу не сочеталась с тем, в каком спокойствии жил Сораан. – В этом городе они просто… живут. Цен говорил, что это мы начали войну.
– А им пришлось защищаться.
– Это правда?
Во взгляде Юнсана читалось разочарование. Он выпрямился и хрустнул пальцами.
– Кто такие асуры, Тао?
– Тени.
– И что такое Тень?
– Порождение Бездны.
– Бездна и Тень – это одно и то же. Ты делаешь шаг – что делает твоя тень?
– Тоже… делает шаг? – Тао нахмурился. – Повторяет?
– Именно. Асуры повторяют за людьми. За дэви. За жизнью. Все их личности, все их желания, кроме свойств, данных Бездной, – всего лишь часть развития. Чтобы лучше понимать добычу, чтобы лучше охотиться, чтобы ловить новых жертв. Это всего лишь маски. Яркие и красивые.
– Но они ведь и впрямь испытывают то, что… повторяют.
– И об этом ты с Ценом тоже говорил, как я посмотрю?
– Да… Они не казались мне мёртвыми. – Тао вдруг спохватился. – Простите.
– Пустые извинения. Но тебе действительно было достаточно того, что тебя не мучили? – Юнсан положил когтистые тонкие пальцы на макушку Тао и холодным голосом добавил: – Разочаровывает. Впрочем, не твоя вина.
В голове Тао помутилось. Даже лун-ван не мог читать мысли, не мог открыть память, как старую книгу, и исправить написанное. Но, как и в прошлый раз, что-то происходило. Воспоминания Тао о Сораане медленно меркли, словно уходя в туман. То, что, казалось бы, произошло совсем недавно, исчезало, будто дурное воспоминание, облекаясь в размытые образы, больше похожие на сновидения. Стены города, дом Цена, разговоры, вино, Первая, Заан – всё смешивалось, и Тао сам не заметил, как закрыл глаза и провалился в тревожную дремоту.
Юнсан подхватил обмякшее тело и отнёс на кровать в комнату, которую он выделил для Тао.
Как странно. Родители Тао были такими уверенными и непоколебимыми в своих принципах, но, похоже, забыли научить этому родного сына. Пара недель, когда с тобой обращаются, как с забавным зверьком, – и в его светлую голову уже закрались сомнения. Пусть спит. Пусть всё, что произошло в Сораане, останется дурным сном. Не то чтобы Юнсана на самом деле трогала судьба Тао, но он умел нести груз ответственности, а это пернатое недоразумение теперь было на его совести. Значит, придётся потратить время на то, чтобы он вспомнил, кто он такой и какими тропами идёт Небо. К сожалению, что бывает с дэви, которые оступаются, Юнсан хорошо знал. И с теми, кто, оступившись, падает.
Нужно найти брата.
* * *Это было очень давно. Когда-то они были совсем маленькими.
Две вьющихся ленты – серебристая и иссиня-чёрная – кружились над океаном и спускались всё ниже и ниже, вызывая вспышки молний и поднимая вихри.
Их первый день в Цияне – Оэлун так хорошо его помнил. Он был немного младше Юнсана, но многие принимали их за близнецов: слишком похожи, лишь пронзительный взгляд и сумрачный цвет чешуи отличали Оэлуна от брата.
Юнсан же всегда был серьёзен, даже в самый первый день. Всегда собранный, благородный, болезненно-честный – он не мог даже скрыть, как сильно на самом деле боялся воды. Юнсан храбро сжимал острые, как иглы, зубы, и оттого его страх становился ещё очевиднее.
– Отец убьёт тебя, Оэ!
– Да? Так пусть сначала поймает!
Снова сверкнула молния, и ветер завыл, скрадывая его смех… В те времена всё было так легко и просто.
Циян завораживал Оэлуна. Как этот мир отличался от Шести небесных дворцов! Сколько красок, сколько жизни крылось в каждом первом вздохе – и в каждом последнем выдохе, рождённом в муках и угасающем в одиночестве. Оэлун
