Священная Военная Операция: от Мариуполя до Соледара - Дмитрий Анатольевич Стешин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я насчитал десятка два разрывов, потом сбился. Один раз попали красиво — в небо взлетели трепещущие куски металлической кровли, а потом «Азовсталь» выпустил разноцветные дымы. В паузах между бомбометаниями к самолетам подключались наши артбата-реи, стоящие на другом берегу Кальмиуса.
Никакой радости это бомбардировка никому здесь не приносят. Есть понимание, что других способов выкурить нацистов нет, не придумали, но все чаще у людей появляется мысль: а что потом, когда окончательно настанет мир? Вопрос сложный, неподъемный.
Самое омерзительное, что украинский бизнес готовился к такому развитию событий. Все знал. Знал, что промзона превратится в поле битвы. На окраине «Азовстали» я по ошибке заехал на старый командный пункт батальона «Восток». Наши давным-давно переместились к самому сердцу огромной промзоны, и ангар высотой с 9-этажный дом оказался покинут военными. Лишь пожилой мужчина в клетчатой рубашке навыпуск бродил по своему бывшему цеху и сокрушенно разглядывал пустоту. Он оказался заводским мастером, специалистом по пресс-формам. Ему очень хотелось обсудить свою боль и как-то сбить растерянность. Оказывается, совсем недавно здесь стояли дорогущие немецкие станки для штамповки сложнейших изделий из пластмассы:
— Мы качество такое давали! Нас немцы каждый месяц премировали!
— А где станки-то?
Мужик посерел лицом:
— Вывезли хозяева в Киев. Еще в феврале. Вот сразу как началось, так сразу начали разбирать и вывозить. Как думаете, вернут станки? Где мне работать? Я не могу гуманитаркой питаться всю жизнь…
Я дипломатично ответил:
— Надо до Киева дойти сначала.
Похоже, мой собеседник мне поверил, я сам верю в сказанное, поэтому мужик взмолился:
— Ребята, у меня тут каптерка запертая, с железной дверью, там инструмент уникальный, пресс-формы. Цыгане растащат, сдадут на металл, можно, я все заберу, чтобы не пропало? Вот ключи от каптерки, давайте при вас открою.
Мастер показал мне увесистую связку ключей. Но мы ему поверили и так:
— Забирайте, конечно. Вернем станки из Киева, пригодится.
Мужик радостно засуетился и бросился заводить дряхлую «копейку» с прицепом.
ХОТЯТ ВЫЙТИ С ФЛАГАМИ, КАК ГЕРОИ
Приятно поразило, насколько глубоко батальон ДНР «Восток» и его «смежники» забрались в промзону, удавка на шее «Азова» затянулась до предела — палец под веревку уже не просунуть. В подземельях завода уже все хорошо понимали и судорожно искали варианты. Переговорил неофициально с одним компетентным офицером, имеющим отношение к переговорам. Он меня удивил:
— «Азовцы» все время имеют контакт с нашими, идут на контакт, охотно общаются, но желают странного.
— ?
— Желания у них меняются через день. То они хотят, чтобы раненых сделали некомбатантами (гражданскими лицами, которые не участвуют в боевых действиях) и вывезли обязательно на Украину. То им хочется выйти чуть ли не со знаменами и оружием. То они требуют договор, что их сразу же обменяют на наших пленных.
Я нашел только слова из местного военного жаргона:
— Моросят, жабы? А сколько их там?
— По их же словам, 2227 вместе с ранеными. Еды осталось на неделю.
— А вы что же?
— Скажу за себя. Я бы их всех расстрелял, но так, чтоб никто не знал. Потому что иначе из них будут делать героев. Но расстреливать их нельзя, и ты понимаешь почему.
Я понимаю, это общее место в разговорах бойцов — нащупывание и проговаривание той грани, за которой защитник родной земли сам превращается в «азовца» и нациста.
На прощание офицер посоветовал мне спуститься под цех, из которого я вел наблюдение за «Азовсталью». Мол, там типовое бомбоубежище и можно представить, где сидят «азовцы» и в каких условиях. Кстати, этим убежищем они не воспользовались — цех стоит на отшибе промзоны, на берегу реки Кальмиус, а линией обороны «Азов» посчитал железнодорожный узел завода и нагнал туда сотни вагонов. Не помогло, вышибли.
Я взял фонарь и спустился под землю. Двойные гермодвери, зал с системами очистки воздуха, автономное водоснабжение из скважины. Все относительно чистое, рабочее и сухое. Специальная кладовка под запасы пищи. Из еды там остался только ящик с надписью «Сухари». На втором выходе из бомбоубежища обнаружился десятиметровый бассейн, заполненный до половины желтой, но прозрачной водой, и сауна. В сауне пряталась ошалевшая от взрывов молодая овчарка…
ПТИЧКУ ЖАЛКО
После полудня в «зеленку» промзоны ушла наша разведгруппа, усиленная саперами. У саперов было две задачи — снять вражеские мины и проложить дороги через заборы. Да, вся «Азовсталь» разбита двухметровыми бетонными заборами на десятки локаций. Привычные дороги из мирного времени зачастую простреливаются, поэтому наступающие прокладывают новые пути через этот индустриальный хаос. Например, сквозь заборы.
Как объяснили мне саперы, забор забору рознь. Есть заборы из плит, армированных арматурой, и единственное, что остается, — валить всю секцию целиком. Взрыв из такого забора лишь выбивает бетон-наполнитель, но стальная решетка из арматуры остается или превращается в такие крючья-ловушки. Неожиданная тонкость военного дела. Наши авиаразведчики, как они себя называют, «бойцы пятого батальона рейнджеров ДНР», отправили на подмогу саперам и разведчикам «птичку». Впрочем, «птичка» летала недолго — рассыпалась автоматная очередь, потом любитель-зенитчик сменил магазин и начал бить одиночными. Экран планшета в руках у пилота дрона вдруг погас. И сразу же редкую тишину промзоны разорвал мат, проклятия, нехорошие пожелания самому стрелку и его родственникам. Чуть позже мы узнали, что в штаб уже поспешили доложить об обезвреженном вражеском разведывательном квадрокоптере, но медаль «За чистое небо Донбасса» выдать не успели. «Надо ехать, спасать останки коптера», — сказали авиаразведчики и взяли меня с собой.
Коптер сбили в скопище железнодорожных вагонов, недалеко от «сортировочной горки». В саму горку положили бомбу с точностью до миллиметра, а другой бомбой сложили здание, где когда-то находились диспетчеры, но «азовцы» использовали его как наблюдательный пункт.
Между вагонами натыкаемся на следы панического бегства противника: снаряженные магазины с трассерами, детали амуниции, нож, медицинские ножницы. Я поднимаю из травы игровую приставку известной фирмы, нажимаю кнопку, и она включается, вздрагивает в руках! Меню на «державной мове», в папке «фотографии» почти 300 мегабайт снимков! Надеюсь, разведка найдет там что-то интересное. Чуть дальше, между путями, заморские оранжевые носилки в виде лодочки с мертвым «азовцем». На трупе лежит простреленная пластина от его бронежилета, в ногах — каска. Сами носилки пробиты осколками. Вообще, судя по количеству разрывов снарядов под вагонами, между рельсами, железнодорожные составы оказались неудачным местом для укрытия от настильного артогня.
Наш дрон лежит в траве дымящимся брюшком
