Убойная стрела Амура - Андреева Валентина Алексеевна

Ольга рвалась вниз – поинтересоваться у дворецкого, кто за последние пять минут спускался сверху. Я злилась, уверяя, что это пустая трата времени. Остальные вели свою собственную партию – что-то среднее между холодильником, Москвой и Копенгагеном. Ах, да! Меня еще куда-то посылали.

Я вышла из номера уже по-настоящему и с ключами в руках застыла в ожидании, когда все последуют за мной. Дальнейшее напоминало инспекторскую проверку:

– Это что? – ткнула я рукой в подоконник.

– А ты не видишь? – огрызнулась Ольга.

– Подоконники такой ширины не бывают!

– Как видишь, бывают. Первоначально была задумка украсить их большими корзинами с искусственными цветами. Идея первого, уволенного мной зама. Мне это не понравилось, но уже поздно было переделывать, успокоилась, что так теплее будет. Кстати, в плане здания предусмотрены подоконники нормальной ширины. Приемная комиссия не очень к этому расхождению придиралась. Ну, так мы идем за планом?

– Да что ты пристала ко мне со своим планом, на фига он мне нужен?! Надо спасать Мухатскую. – Я бросилась назад в комнату, мельком удивившись, что она закрыта, выронила ключи, Наташка нечаянно тут же на них наступила. Пока мы отпихивали друг друга, пытаясь их поднять, Ольга вытащила из кармана брюк свой ключ и открыла дверь. Мы с Наташкой переглянулись и, оставив ключи валяться на ковровом покрытии коридора, вместе перешагнули порог. Их подняла Лилиана Сергеевна из Копенгагена, сквозь зубы обозвав нас чувырлами. Лично я не обиделась. Наташкина родственница, пусть она с ней и разбирается.

Вытягивать одной тумбочку из камина было тяжело. Все стояли рядом и с интересом ждали окончания процесса. Наташка, обиженная за «чувырлу» почему-то на меня, сложила на груди руки, демонстрируя полное невмешательство в мои планы либо надорваться, либо усовершенствовать свою физическую подготовку. Древесно-стружечная плита она и есть ДСП. Даже крашеная в белый цвет и с позолотой. Тяжеленные отходы бывшего зеленого массива земли. После высказанного мной в никуда предположения, что вот-вот отлетит пластиковая мишура, ко мне кинулись на помощь Ольга и Ляна.

– Можно подумать, что в тумбочку завалилась Мухаткина, – кряхтя, заявила Лянка. Наш косметолог упрямо не желала придавать фамилии ясновидящей более изысканное звучание.

– Она в ней не поместится, – слегка испугалась Наташка и принялась активно помогать.

– Ну и что дальше? – с иронией спросила Ольга, усевшись на вытащенную тумбочку. Ляна нахмурилась, отняла у нее свой парик и точным движением напялила его себе на голову.

Предвкушая всеобщее удивление, я пролезла в камин и со словами «Сим-Сим, открой дверь» легонько толкнула левую боковинку. Она даже не дрогнула. «Зацементировали!» – была первая мысль. Ее я и произнесла вслух. Раздались осторожные смешки двух подруг детства. Это задело Наташку. Подруге не нравится, когда надо мной смеются другие. Вытащив меня из камина, она задом влезла туда сама, приняла позу спринтера, ожидающего сигнала стартового пистолета и с силой лягнула ногой боковую грань. Замаскированная дверца дрогнула и приоткрылась. Распахнуться окончательно ей мешала обыкновенная деревянная палка от швабры. Подруги детства ахнули и закрыли рты.

– Женшина постаралась, – со знанием дела прокомментировала я.

Просунув руку в щель, Наташка без труда откинула опору.

– Нужен свет, – сказала я. – Проход ведет в кладовую. Посередине прохода люк, он может быть открыт.

– Проход… люк… – протянула Ольга. – Тут не может быть никаких проходов с люками. Люк… В смысле, как у канализационного колодца?

– Облегченный вариант. Но если лететь по ступенькам вниз, последствия все равно будут тяжелые.

– Боже мой! А зачем по ним лететь?

– Наша директриса рехнулась, – мрачно изрекла Наташка. – Ольга, у тебя, между прочим, есть альтернатива: лететь или не лететь. Ляна, на моей кровати под подушкой фонарик лежит, будь добра, принеси.

– Твой фонарик изъяли во время, как это называется… А! Шмона!. Протяни руку наверх, фонарик валяется на каминной полке.

– А если прилететь вниз, – не успокаивалась Ольга, – что мы там увидим?

– Во всяком случае, пропавшую у твоего уволенного зама машинную партию кирпича точно, – пообещала я. – Она пошла в дело. С его благословления. Жаль, что в силу радостных обстоятельств ты не могла следить за ходом строительства. Помнится, говорила, что вся бригада рабочих по окончании стройки была уволена. Кроме Киселева.

– Ну да… А зачем они были нужны?

– Кого-нибудь из них можно отыскать?

Ольга задумалась:

– Не уверена… Сборная солянка слетевшихся в одно место гастарбайтеров разных национальностей, в том числе даже один «друг степей калмык». Оформлял и регистрировал их сам Горбенко. За пределы сметы мы не выходили. А что касается Андрея Киселева, то он занимался особым поручением уже при Потапове – разными отделочными вариантами. Жил безвылазно в деревне. Мастер на все руки. Кстати…

Не дожидаясь окончания Ольгиных откровений, я потребовала у нее ключ от кладовой.

– Ой, я сдала его дворецкому. – Ольга чувствовала себя виноватой и пыталась оправдаться: – Но ведь после того, как вы увезли картину, можно было ключ не прятать. Ляна, будь добра, сбегай за ним.

Лянка резво кинулась выполнять просьбу.

– Зачем его, вообще, было прятать? Так же, как и наш ключ, – проворчала Наташка. – Лишняя забота. У преступника имеется свой набор отмычек.

Последние слова подруги навели меня на определенную мысль. Но проверку ее правильности следовало перенести «на потом».

Запыхавшаяся Ляна влетела назад с предложением обзавестись лифтовым хозяйством. Ольга огрызнулась. Достаточно одного подъемника из подвала, где хранятся продукты. Носиться по этажам туристам пока в голову не приходило. А медленная прогулка по ним даже полезна.

– Они просто еще с пикника на природе не вернулись, – парировала Ляна. – А как вернутся, так и застонут. Расползаться по этажам без лифта тяжко. Держите свой ключ.

Я первая его перехватила, пояснив:

– Открыв дверцу в замаскированный проход в нашу комнату, мы обеспечим достаточное количество света. Можно обойтись и без фонарика. Во всяком случае, сразу определим, открыт люк или нет.

Ключ легко повернулся в замочной скважине. Я распахнула дверь, приглашая троицу пройти в кладовую и предвкушая момент, когда предложу им найти потайной лаз. Но они не торопились. Более того, попятились назад. Не рискнув заглянуть в кладовую – воображение мигом нарисовало неэстетичную картину: труп Мухатской с простреленной головой, лежащий в луже крови, я аккуратно потянула дверь на себя. И вопросительно взглянула на всех по очереди, ожидая подтверждения своих выводов. Судя по всему, они у каждого были свои. И почему я решила, что хладный труп Мухатской следует искать в кладовой, а не внизу, под лестницей, куда ее скинули через люк?

– Вы что, совсем обалдели? – неожиданно тонким голосом пропищала Лянка. Такое впечатление, как будто и не пятилась назад в общем ряду со всеми. – Скоро отдыхающие заявятся. А наша мазохистка лежит тут… Развалилась. Ни стыда ни совести.

И, оттолкнув меня, решительно пнула дверь ногой. Она открылась и снова закрылась, после чего я мягко ее распахнула.

Мухатская лежала на полу. Очень неудобно. В смысле, матраса под ней не было. Зато на нее был одет стул… Или она на него одета? Короче, вместе с этим стулом они валялись на полу. Боком. Ноги ясновидящей были примотаны скотчем к передним ножкам стула, руки связаны и закреплены на полосе скотча, фиксирующей крест накрест голые ляжки на сиденье. Спина, в свою очередь, находилась в тесном единении со спинкой обыкновенного старого стула. Нижняя часть ночной рубашки была оторвана и достигла верха своих возможностей – закрывала ясновидящие очи своей хозяйки плотной повязкой. Рот несчастной был заклеен скотчем. Определить, жива Мухатская или нет, было невозможно. Несмотря на то, что лужи крови вокруг не было. Зато она была на лице, шее и ночной рубашке – засохшая. Скорее всего, Таисии расквасили нос.