10 женщин Наполеона. Завоеватель сердец - Сергей Нечаев

Безутешная Жозефина выехала в свои новые владения. В сопровождении выделенных ей Наполеоном трех придворных она прибыла в Эрвё, центр департамента Эр. И перед ее глазами предстало новое жилище, апофеоз безвкусицы, построенный в конце XVII века. Вот здесь ей и предстояло «царствовать». Никакого отопления в замке предусмотрено не было, повсюду в комнатах гуляли сквозняки, а сырость, похоже, сохранялась еще со времен Средневековья. Ей, уроженке солнечной Мартиники, теперь предстояло жить на этом Северном полюсе. Закутавшись в два одеяла и полная отчаянья, она легла спать.

Вечером 20 марта 1811 года к ней в Наварру прибыл облаченный в парадную форму главный почтмейстер из Эрвё и привез важную для всех французов весть: новая жена Наполеона Мария-Луиза родила мальчика, наследника императора, Римского короля!

Вскоре Наполеон великодушно позволил своей бывшей жене возвратиться в Мальмезон, и надо было видеть, с каким наслаждением вернулась она к своим коллекциям минералов, драгоценных изделий, книг в дорогих переплетах и картин старых мастеров: Леонардо да Винчи, Веронезе, Рембрандта…

В Мальмезоне Жозефина постаралась хоть как-то утешиться. Когда любовь проходит, женщина обычно выпадает из своего состояния эйфории и весь мир начинает казаться ей пресным, скучным и пустым. Помня о тех прекрасных ощущениях, которые имели место в состоянии влюбленности, она стремится испытать их вновь и вновь, и если не получается, ей порой даже не хочется жить. И голову заполняют страхи о том, что новой любви не найти, и женщина «зависает» на воспоминаниях о прежних прекрасных ощущениях. Отсюда, как утверждают психологи, возникает зависимость от любимого, который уже не хочет и не может дать того, что требуется…

Правильно сказал кто-то из мудрецов: «Единственный способ навсегда запомнить что-то прекрасное — это лишиться его навсегда».

В Мальмезоне Жозефина стала вести бурную светскую жизнь с бесконечными приемами, обедами, прогулками по парку с обязательным осмотром ее гордости — оранжереи и теплиц. Но так былую любовь не вернешь, так можно лишь на время забыться. Однако и это оказалось практически невозможным, ибо в Мальмезоне относительная свобода Жозефины ограничивалась тем, что подозрительный Наполеон хотел знать о ней все, до мельчайших подробностей, и его тайные агенты постоянно доносили ему о каждом ее шаге, о каждом госте, о всех разговорах в ее гостиной. Иногда он сам, как бы возвращаясь с охоты, неожиданно сваливался ей как снег на голову, так сказать, для «личной инспекции».

А еще страдающую Жозефину одолевало чисто женское любопытство: ей ну очень хотелось посмотреть на эту новую жену Наполеона. Ей казалось, что достаточно будет бросить хоть один взгляд на Марию-Луизу, как она тут же, благодаря своей тонкой женской интуиции, поймет, что та собой представляет и способна ли она сделать ее бывшего мужа счастливым. Но Наполеон без лишних церемоний охладил ее пыл:

— Она считает тебя старухой и старается о тебе вообще не вспоминать. Но если она увидит твою грацию, то сразу лишится покоя и потребует сослать тебя куда подальше.

А затем наступил трагический для Франции 1812 год…

Глава 22. Проблемы Марии Валевской

В начале 1812 года все только и говорили о приближении войны с Россией. В то время Мария с сыном гостила у княгини Яблоновской в ее французском замке Бретиньи. Там все были очень обрадованы последним новостям. Княгиня Яблоновская получала из Варшавы письмо за письмом: ей сообщали, что император решительно обязался восстановить Польшу во всей ее целостности. Жившие во Франции поляки поспешили написать своим управляющим, приказывая им предоставлять замки к услугам французов и обращаться с ними, как с господами. В своем поклонении Наполеону они доходили почти до безумия: по вечерам распевали национальные песни, жгли фейерверки, танцевали мазурку. На руке у каждого был шарф национальных польских цветов.

Однажды к княгине Яблоновской заявился с визитом Тадеуш Костюшко[9]. Увидев всеобщий энтузиазм и патриотическое неистовство, он подошел к хозяйке дома и, не говоря ни слова, развязал шарф, а затем прижал его к сердцу.

Фредерик Массон по этому поводу пишет:

«Имел ли Костюшко основание истолковывать таким образом замыслы императора? Во всяком случае, отношения Наполеона к мадам Валевской проявились как раз в этот момент в акте настолько исключительном, что в нем нельзя не видеть — помимо предосторожности, принимаемой на всякий случай перед большой войной, — открытого шага навстречу польским дворянам с целью усилить их преданность».

Вот этот акт, где каждое слово заслуживает внимания, так как среди многочисленных наполеоновских декретов о пожаловании титулов и имений нет ни одного, включающего подобные статьи. По словам Фредерика Массона, «этот единственный в своем роде акт находится в прямом противоречии с принципами, служившими основой имперского дворянства, и напоминает некоторым своими положениями распоряжения Людовика XIV».

Сен-Клу, 5 мая 1812 года.

Мы, Наполеон, император французов, король Италии и проч., и проч., и проч., объявляем нижеследующее:

Статья 1. Имения, находящиеся в королевстве Неаполитанском, поименованные в прилагаемой при сем ведомости и составляющие нашу личную собственность, даруются нами настоящим декретом графу Александру Валевскому, дабы из них был составлен майорат, учреждаемый нами в его пользу, при этом нами жалуется ему титул графа Империи.

Статья 2. Эти имения подлежат передаче потомству, прямому, законному, так и побочному или приемному по мужской линии в порядке первородства упомянутого графа Валевского.

Статья 3. В том случае, если граф Валевский скончается, не оставив после себя детей мужского пола, мы повелеваем, чтобы его дочери, если таковые будут, рожденные от законного брака, были призваны к владению имениями, входящими в состав майората, при условии раздела этих имений между ними на равные части.

Статья 4. В случае, предвиденном предшествующей статьей, доля каждой из дочерей графа Валевского в упомянутом имении подлежит передаче вместе с графским титулом потомству прямому, законному, побочному или приемному по мужской линии, в порядке первородства той, которая эту долю получила.

Статья 5. Согласно наших статутов от 1 марта 1808 года, имения, составляющие майорат графа Валевского, подлежат возврату в нашу личную собственность:

а) если упомянутый граф Валевский умрет, не оставив после себя потомства;

б) в случае пресечения мужского потомства;