Седьмая чаша (сборник) - Димитр Пеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Арестуют? А почему вы думаете, что вас должны арестовать?
— Арестуют и осудят, — продолжал тот. — Хотя бы за то, что я отчасти повинен в смерти Даргова.
— Что значит «отчасти повинен»?
— Товарищ подполковник, в ту проклятую пятницу я приехал на дачу не вечером, а днем, — выпалил таможенник и с облегчением вздохнул, точно свалил с плеч неимоверную тяжесть.
— Зачем?
— Можете мне не верить, ну да ладно… Я, когда получил приглашение от Даракчиева, немедленно поехал к нему на дачу, чтобы сказать: «Отстаньте от меня раз и навсегда, я вам не компания». Приехал часа в четыре, позвонил, но никто к воротам не вышел. Я заглянул в щелку в заборе. Собака дремала на солнце, одно окно на даче было раскрыто настежь. Стало быть, хозяева дома, подумал я. Но почему же не открывают? Может, звонок испорчен? Подождав, я пошел вдоль забора до лазейки, пробрался к двери дома — она была заперта. Тогда я подошел к раскрытому окну. Заглянул внутрь. Постучал в стекло. Никто не отвечал. Так и пришлось уйти.
— Опять через дыру в заборе?
— Конечно. Я вылез, прошелся до пруда, прилег там на берегу и решил: все-таки дождусь Даракчиева.
— И дождались, это я знаю, — устало сказал подполковник. — Однако при чем тут во всей этой истории Коста Даргов?
— А он видел меня возле окна. И даже сфотографировал…
— Почему сразу не сказали мне обо всем?
— Боялся, товарищ подполковник. Меня и без того вся их компания готова подвести под монастырь. Я для них чужой. — Средков вздохнул. — Только после смерти Даргова я понял: расскажи я вам всю правду — может, он был бы жив. Потому что…
— Потому что он мог видеть и сфотографировать настоящего убийцу, не так ли? — перебил Геренский. — И поплатился за это жизнью, да? Возможно, вы и правы. Но при одном условии: если этот убийца не вы сами.
— Я не убийца, а несчастный человек, — пробормотал Средков. — И готов понести заслуженное наказание. За тюремным замком.
— Для начала врежьте новый замок в собственную дверь. И ключ держите не под порогом, а при себе. Чтобы не находить больше никаких сюрпризов, — сказал Геренский.
Зазвонил телефон. Сняв трубку, подполковник услышал взволнованный голос капитана Смилова:
— Товарищ подполковник, я в квартире Паликарова.
— А санкция прокурора?
— Какая там санкция! Паликаров сам позвонил мне и умолял приехать немедленно. Осмотреть следы погрома, учиненного в его квартире неизвестными злоумышленниками.
— Пожалуйста, не клади трубку, — сказал Геренский и обратился к таможеннику:
— Вы получали в последнее время какие-нибудь письма?
— Письма? Никаких писем не получал.
— Вы заглядывали в почтовый ящик?
— Нет. Мне и в голову не приходило. К тому же я вернулся поздно вечером.
— Посмотрите в почтовом ящике, Средков. И если найдете какие-нибудь письма — сохраните их, они нам могут понадобиться. — Подполковник встал. — Пока езжайте домой. Если вспомните, что вы не только заглядывали в раскрытое окно дачи Даракчиева, но, к примеру, были и внутри дома, хотя бы из чистого любопытства, обязательно сообщите мне. Договорились?
— Внутри не был, — растерянно сказал таможенник, глядя то на Геренского, то на появившегося в дверях милиционера.
— Проводите этого гражданина, — приказал подполковник, снова поднимая трубку. — Продолжай, Любак. Что за новая история?
— Здесь кто-то поработал, притом довольно нагло. Без вас я не разберусь…
— Сейчас еду, — сказал Геренский.
7Прежде чем подняться на третий этаж к Паликарову, подполковник несколько раз обошел дом, внимательно разглядывая лепные карнизы, изысканные колонны, ажурные надстройки. Такие дома возводили в начале века — они были украшением так называемого «аристократического» квартала Софии.
Впрочем, Геренский разглядывал не только архитектурные красоты. Не поленился он подвергнуть придирчивому осмотру весь двор, а под конец заглянул даже в мусорную яму. Наконец дал знак двум сопровождавшим его экспертам и начал подниматься по широкой роскошной лестнице.
Еще с порога Паликаров обрушил на него свои жалобы, но Геренский предупреждающе поднял руку:
— Подождите! Сначала я люблю смотреть, а уж потом слушать.
Повреждений в квартире было много — выбиты стекла буфета, хрустальный сервиз сметен жестоким ударом, весь пол усеян обломками фарфора. В холле на стене вмятина с рваными краями — явно от удара тяжелым предметом.
Подполковник посмотрел на стоящего рядом пригорюнившегося хозяина и сказал участливо:
— Жалко… Придется тут повозиться с ремонтом — прошпаклевать, покрасить… А поскольку работа предстоит большая, позвольте сделать еще одно разрушение. — Он кивнул эксперту и указал на поврежденную часть стены: — Возьмите-ка пробу. Вытащите часть штукатурки со следами удара.
В спальне внимание Геренского привлекли флаконы из-под пенициллина на ночном столике. Их было девятнадцать.
— Вы коллекционируете пузырьки из-под пенициллина? — спросил он. — Что за хобби?
— Какое там хобби, товарищ Геренский. Весной я был тяжело болен. Настолько тяжело, что мне сделали сорок уколов пенициллина. Сорок уколов из двадцати пузырьков. С тех пор эти пузырьки я и храню на ночном столике. Чтобы всегда помнить: надо следить за собой, беречь здоровье.
— А кто вам делал инъекции?
— Сестра из нашей поликлиники, Милка. Можете ее спросить. Она подтвердит.
— Зачем же тревожить медсестру по пустякам. Не нужно. Я спросил просто так, между прочим. Не все ли равно, кто делал инъекции. А вообще-то я вам сочувствую. Сорок уколов — тяжкое испытание. Особенно для вас — такого нервного, чувствительного человека. — И, улыбнувшись, подполковник пошел к выходу.
Паликаров засуетился, будто не знал, идти вслед за ним или остаться. Наконец, одолев смущение, прокричал вслед Геренскому высоким фальцетом:
— Но ведь теперь их только девятнадцать, только девятнадцать! Куда подевался еще один? Ведь я вам сказал, их было двадцать! А теперь — девятнадцать…
Стоя на пороге, тот оглянулся.
— Вы уверены?
— Как я могу ошибиться?.. Именно двадцать! Странное дело! Кто мог его взять?
— Например, тот, кто изуродовал вашу прелестную квартиру. Или кто-либо из ваших друзей. На память. Навещают же вас друзья, верно? Или подруги… Не беспокойтесь, найдем ваш пузырек. Между прочим, я тоже хотел бы взять одну такую скляночку. Вы не против?
— Конечно, забирайте хоть все.
Геренский сунул пузырек в карман и подошел к изящному столику в углу. Там лежала кипа номеров «Юманите диманш».
— Я жил когда-то во Франции, — объяснил Боби. — А газету читаю, чтоб язык не забыть. Между прочим, «Юманите» — единственная французская газета, которую можно купить в Болгарии.
— Любопытно. Не дадите ли несколько номеров на время? — попросил Геренский. — Возьмусь-ка и я за французский.
— Берите — хоть насовсем. Сейчас мне не до языков, — ответил Боби.
8Спустившись вниз, они вновь оказались во дворе, и здесь Смилов спросил:
— Товарищ подполковник, для чего вам «Юманите»? Насколько мне известно, единственное французское слово, которое вы знаете, — это «мерси»!
Геренский таинственно улыбнулся. Потом извлек из папки газеты. У одной была оторвана половина страницы.
— Оглянитесь-ка, — обратился он к одному из экспертов. — Видите мусорную яму? Да, под акацией, видите? Там несколько ведер с мусором, и из одного торчит железный прут. Возьмите эту железку и отнесите в лабораторию. Пробу со стены и газеты, — он протянул эксперту номер «Юманите», — туда же, на срочную экспертизу. Что нужно выяснить? Во-первых, не этим ли прутом сделана вмятина в стене. Во-вторых, не был ли обернут прут именно этой газетой. Задача ясна? Выполняйте. — Геренский повернулся к капитану Смилову: — А ты, Любак, займись пузырьком из-под пенициллина.
— Ясно, товарищ подполковник. Иду к медсестре — взять у нее отпечатки пальцев.
— Я тебя немного провожу. Надо кое в чем разобраться.
Они медленно шли безлюдными, тихими улочками, молчали, и каждый пытался разобраться в запутанной игре, которую вел против них неведомый преступник, обнаруживая при этом железную логику и непоколебимую уверенность в собственной непогрешимости.
— В чем же смысл нового хода нашего мистера Икс? — спросил как бы про себя Смилов. — Отвлечемся пока и от Средкова, и от Паликарова. Допустим, это сделали не они, кто-то другой… Значит, настоящий убийца дрогнул, нервы не выдержали, и он начал принимать защитные меры?
— Возможно! Очень возможно, Любак! Предположим, убийца решил направить нас по ложному пути. На ночном столике у Боби стоят двадцать пузырьков. Можно не сомневаться, что на каждом из них есть отпечатки пальцев Паликарова. Итак: украсть пузырек, всыпать цианистый калий, подсунуть Средкову, позвонить в милицию.