Двойня для решалы - Элен Блио

Мой муж врал мне…

Прикрываю рот ладонью, больше не в силах справляться с собственными чувствами. Мне хочется выть от боли… Закрыться от всего мира. Чтобы никто не видел моего поражения… я… я просто не хочу во всё это верить… неужели я могла быть настолько слепой?!

Когда запись заканчивается, мне даже говорить не хочется. Я поражённо смотрю перед собой в одну точку.

Что же теперь делать? Весь мир перевернулся за какой-то час… Свет стал тьмой, а белое – чёрным… Сердце и чувства словно под анестезией…

Уже не смахиваю стекающие по щекам слёзы. Сейчас мне всё равно, как я выгляжу… Чувствую себя растоптанной… униженной… глупой…

Поворачиваю голову и встречаю взглядом с Никитой, который тоже молчит. В его глазах я не нахожу ни капли осуждения своей глупости… в них столько сочувствия, что мне отчего-то хочется плакать ещё сильнее…

Потом Никита берёт меня за руку, притягивает к себе и очень нежно говорит:

- Я люблю тебя, Сашка… - вздыхает, прижимается лбом к моему. – Всегда любил. Кажется, ещё до нашей первой встречи уже любил только тебя. Ждал такую, как ты, понимаешь? А потом, когда потерял тебя долго пытался эти чувства заглушить, искоренить. Думал, они меня слабым делают… Какой же я был идиот! Просто слепец!

Он грустно усмехается, и я тоже отчего-то усмехаюсь… Смех сквозь слёзы получается.

Я ведь тоже… все эти пять лет… любила, пыталась забыть… Казалось, уже вычеркнула, победила эту страсть, и…

- Мы оба с тобой дел наворотили, Никит…

- Да… наворотили, - соглашается он, прижимая меня к своей широкой и горячей груди. – Не знаю, сможешь ли ты когда-нибудь простить меня… За эти пять лет… за то, что отпустил тогда…

Я задыхаюсь от переизбытка противоречивых чувств. Хочется одновременно и плакать, и смеяться! И на шею ему броситься и одной побыть…

Собираю в кулак остатки воли, уткнувшись носом в область его сердца. Слышу его взволнованный стук и выдыхаю:

- Никит, нам нужно всё обдумать.

- Мне обдумывать точно ничего не надо, - отзывается он. – Я знаю, чего хочу!

Его жар и напористость заставляют меня снова невольно улыбнуться. В этом весь Никита… всегда всё знает! Пять лет назад знал и сейчас тоже вот знает…

Он ласково проводит пальцем по моим губам, слегка сминает, а потом обводит по кругу… Ласкает, а потом нежно целует, снова заставляя меня трепетать…

- Стой… - дыхание сбивается. – Погоди…

Никита тяжело вздыхает и замирает. Всё ещё крепко обнимает, но уже не целует.

- Я не хочу… - тихо начинаю я. – Снова сделать ошибку… не хочу начинать наши отношения с измены мужу… Пусть даже мой муж оказался предателем, но…

Понимаю, что на самом деле уже изменила, и, наверное, это не имеет значения, но…

- Ох, Сашка… - Никита усмехается. – Правильная ты моя девочка…

Сама не знаю, почему торможу всё сейчас. Просто чувствую, что не должна бросаться ему на шею… Так будет лучше.

Я должна сперва всё спокойно обдумать.

Неожиданно, поездка в Турцию кажется мне очень удобным способом немного перезагрузить мою жизнь.

Действительно, это так кстати! Поеду, побуду одна, будет время все разложить по полочкам…

- Никита, я….Я в командировку уезжаю завтра.

- Завтра? – он спрашивает как-то буднично, просто.

- Да. В Турцию. Это по работе. Нужно… наладить связь с одним отелем.

- Правда? – Никита иронично поднимает брови, но почему-то не кажется мне удивлённым. – Ну, что ж… в Турцию, так в Турцию!

Он смотрит на меня с непонятным задором, а мне остаётся лишь моргать, гадая о причине его странной реакции…

Глава 45

Стараюсь быть спокойным, но по факту – ни хрена не спокоен.

Давно уже не спокоен, весь день, с самого утра.

Нет, еще раньше…

Да твою ж… ешки-матрешки… с того дня, как зашел в это тур агентство долбанное и увидел там мою котёну…

И сейчас вот эта вся хреномундия, которая творится. То, что пришлось ей дать запись послушать, чтобы поняла, как ее подружайка «слила» позорно, и как муженек во всем этом спектакле бравом участвовал.

И слезы малышки моей на их совести! Но и на моей тоже.

Я сам дурак все про… профукал.

Слава Богу, мне дали второй шанс. Кажется кто-то там, наверху, меня все-таки любит.

Хочется прямо сейчас подняться в квартиру к ее матери, забрать маленьких ураганчиков и поехать домой. К нам домой.

В тот дом, который я, думая о ней строил. Представлял, как бы ей понравилось. Злость кипела, а все равно хотелось, чтобы она рядом. И чего, дурак, столько времени потерял? Если хотел?

Надо было идти и… брать штурмом!

Ладно, что сейчас об этом? Сейчас надо думать о том, что дальше.

Дальше Турция. И вопрос, стоит ли Сашке знать, что ее в этой Турции ожидает, или все-таки нет?

Алёнке, конечно, надо памятник поставить. Это дело – полностью на её голову свалилось, пока я свои амурные дела решал. Но она сотрудник опытный, прожжённый, в правильном смысле этого слова. Так что пока я страдал, Алёна большую работу проделала. Главное, меня этим вообще не грузила. Заслужила не только премию, но и повышение, хотя повышать ее уже выше некуда, если только вообще ей всю мою контору передать – пущай пашет.

- Турция, так Турция, - повторяю, усмехаясь недобро, так, что даже, по-моему, пугаю котёну.

- Никит, все нормально?

- Хорошо всё, малышка, только… ты мне разрешишь с тобой в квартиру подняться? Я, правда, почти без подарков… к ураганчикам?

- Почему ураганчики? – улыбается, так мило, поправляет воротник моего кардигана, чёрт, я растаю ведь, хотя кое-кто вообще ни разу не тает, наоборот, каменеет буквально на глазах, и Сашка это чувствует, ёрзает, смущаясь на коленках моих.

- Са-ань, лучше не елозь, а? Чревато!

- Чем? – хлопает глазюками, как будто не догоняет.

- Тем… не посмотрю на то, что мы в машине под твоими окнами, и на слова твои про статус замужний не посмотрю, ночью и ты о нем не помнила, так ведь? – Вижу, что мучает это ее, напрягает сразу, а я… я и так весь напряжен, - Прости, не буду. Только… сам понимаешь, я… на голодном пайке так долго?

- Ты-то? – хмыкает, мгновенно превращаясь в ту девчонку, которая меня боялась, но отшивала на «раз-два», - ты то,