Конан и Алая печать - Олаф Бьорн Локнит

Впрочем, я увлекся. Если мои подозрения верны, то сейчас коронный замок Бельверуса более напоминает садок со змеями или скорпионами.

Воображаю, какая там свалка — партия Нимеда, сторонники Зингена и Халлена, кофийцы во главе с Тараском, люди канцлера, конфиденты Мораддина, Королевский Кабинет, который стоит незнамо за кого, старшие родственники покойного короля, мечущиеся между претендентами на трон и сами втайне мечтающие о короне…

А посреди этого гадючьего клубка лежит остывшее тело Нимеда — самого спокойного человека во дворце.

Признаюсь честно: нынешняя заваруха в Бельверусе наверняка превзойдет историю со свержением Нумедидеса Аквилонского шесть лет назад. У нас смена власти прошла относительно спокойно — тихий дворцовый переворот без шума на улицах и возмущения черни.

В конце концов, у Нумедидеса не было детей и законных наследников, завещания он не составил по причине вечной подозрительности, а его место занял не кто-нибудь, а герой нации — знаменитый победитель воинства пиктов на Черной реке Конан Канах, поддерживаемый уважаемыми в народе пуантенскими герцогами…

Вывод: для того, чтобы четко уяснить, какова же политическая обстановка и каков расклад сил, претендующих на Трон Дракона, надо подождать несколько дней.

Во-первых, должен вернуться Нимед-младший, который, как я рассчитываю, не успел далеко отъехать от столицы. Во-вторых, из реальных соискателей короны можно выделить только первого наследника и, возможно, Ольтена (готов дать руку на отсечение, что, если отстранение Нимеда действительно спланировано, то кашу заварил именно Ольтен! С него станется. Слишком молод, слишком горяч, слишком умен…).

Более никакой достойный носитель короны на политическом горизонте Немедии вроде бы не просматривается. Остальные просто начнут склоку за тепленькие местечки вокруг трона.

Можно бы сообщить в Аквилонию о моих подозрениях, но барон Гленнор всегда говорил — подозрения оставляй при себе, докладывай только о свершившихся и подтвержденных фактах. Поступим в соответствии с наставлениями главы Латераны.

Я смело сложил пергамент вчетверо, залил швы горячим сургучом и приложил печать с гербом Монбронов. Письмо может отправляться в Аквилонию, там разберутся.

Как дворянин, обладающий истинной дворянской привилегией, а именно — скукой, я завел себе сугубо благородную привычку: после завтрака и вплоть до обеда отправляться на конную прогулку. Это в Немедии мода такая.

Приучил меня к столь оригинальному времяпровождению Эдмар, граф Крейн, с которым мы успели крепко подружиться. На сегодняшний день прогулка была назначена слегка необычная — кроме меня, Эдмара и его восхитительной пассии Иоланты, была приглашена юная госпожа Целлиг.

О семействе Целлигов надо рассказать особо.

По рекомендации герцога Мораддина я следующим же днем посетил особняк месьора Хэлкарса, являвшегося хранителем королевских архивов.

Должность, весьма похожая на ту, что занимает Хальк Юсдаль. Сиди себе, копайся в бумажках, принимай новые, оберегай старые, изучай себе историю прошедших лет и дыши пергаментной пылью. Я подсознательно ожидал встретить в лице хозяина дома этакую канцелярскую крысу с острой бородкой, перемазанными чернилами пальцами, высохшим лицом и характером первостатейного зануды.

Неожиданности начались уже во дворе особняка.

Соблюдая достоинство, я чинно въехал через парадные ворота, миновал небольшой яблоневый сад, после чего унылая Бебита доставила меня ко дверям очаровательного двухэтажного строения. Лепнина в виде волчьих голов, статуи забавных уродцев, стены выкрашены умопомрачительной по своей яркости розовой краской, черепица почему-то темно-синяя, а выглядывающие из окон шторы — ядовито-зеленые или пронзительно-голубые. Целая феерия, а не дом.

— Держи, держи его! — я вздрогнул от неожиданного вопля, донесшегося из открытого окна, а кобыла испуганно прянула ушами. Спустя мгновение послышался звон бьющегося фарфора и отчаянный женский крик: «Негодяи, что вы сделали с моей вендийской вазой? Хисс! Вон он, на балдахине! Дайте мне сачок!»

— Мама, осторожнее! — в недрах особняка продолжали орать, а грохот уничтожаемой посуды тем временем усилился. — Осторожнее, укусит!

«Кого они там ловят? — призадумался я. — Кошку?»

— Лиа! Набрось на него тряпку! — это мужской голос.

— Видишь, в каком он настроении? Сам иди и бросай! Цинтия! Не стой столбом, сделай что-нибудь!

Бебита фыркнула и отступила на два шага назад.

Я бы на ее месте сделал то же самое, ибо из дверей особняка появился дворецкий, величественный до невозможности. Седые бакенбарды, квадратный подбородок, королевский взгляд и… И ливрея. Пурпурная с красными, синими, зелеными и пронзительно-янтарными полосами, по обшлагам и вороту украшенная самоцветами, золотой вышивкой и еще один Нергал знает чем. Не дать, ни взять — уличный фигляр во время Праздника Йуле.

— Как прикажете доложить его светлости? — надменно вопросил блюститель, не обращая внимания на то, что в одном из окон посыпались стекла, разбитые запущенным чьей-то ретивой, однако не слишком меткой дланью золотым бокалом.

— Э-э… Маэль Монброн, — выдавил я, посматривая в сторону окон, из которых изливались разудалые вопли охотников за неизвестной добычей. — Граф Монброн, так сказать. Из Аквилонии. Может быть, я не вовремя?

— Нет-нет, сударь. Месьор Хисс… Прошу простить, месьор Хэлкарс с удовольствием вас примет. Или вы к госпоже Цинтии?

— К обоим, — выдавил я. — Поди доложи.

— Непременно доложу. Как только господин барон изволит закончить свои дела.

Сия куртуазная фраза увенчалась чьим-то перепуганным криком: «Он выскочил в коридор! Хватай паршивца!»

Дворецкий не потерял ни единой капли величия, незаметным движением руки подозвал конюха, чтобы тот позаботился о Бебите, и распахнул передо мной дверь.

— У вас всегда так? — осведомился я, на что получил достойный ответ:

— Уже двадцать лет, сударь. Мы привыкли. Не стоит беспокоиться. Господин барон Хэлкарс, госпожа баронесса и их благородные отпрыски сейчас поймают домашнего любимца и займутся вами, месьор граф.

Звучало обнадеживающе.

Едва я попытался устроиться в кресле, коими украшалась обширная прихожая, как по мраморной лестнице, ведущей на второй этаж, скатилось нечто маленькое, буро-зеленое, весьма бесформенное и истошно верещащее.

У меня всегда была неплохая реакция, да и в критические моменты я соображаю довольно быстро. А, следовательно, я тотчас уяснил, что непонятное создание и есть предмет охотничьих забав семьи Целлиг. Едва существо успело миновать последнюю ступеньку, я уже сорвал плащ, мгновенным движением набросил его на зеленоватый клубок, навалился сверху — и был немедленно укушен за палец сквозь толстую шерстяную ткань.