Хозяйка перекрестков - Ирина Цыганок

— Вечеряете? — Обвел взглядом привал с недавно затушенным костерком.

Елена Ольгердовна кивнула.

— Закончили уж. Собирались коней кликать…

— Что хан? — Коротко осведомилась мара.

— Возвращается в степь. — С видимой неохотой ответствовал князь. — С сыном. — Добавил через некоторое время.

— Вот как.

Марья вроде бы ни о чем больше не спрашивала, но Даромир счел необходимым объяснить. — Парню всего тринадцать, рано ему в Вырай!

— Как же рано! — Воевода спешившийся вслед за князем и теперь топтавшийся за его спиной, недовольно рванул себя за бороду. — А когда в возраст войдет, да веси наши жечь примчится — тогда поздно станет. Волчат душить надо, пока зубы не выросли!

Князь только бровью дернул, старому воину отвечать не стал, пристально уставился на Моревну.

— Ты тоже считаешь, что нужно было позволить убить мальчишку?

Марья вовремя поборола невесть откуда взявшееся желание прикрыть рукой живот.

— Нет. Я думаю, ты рассудил верно.

Сувор невнятно засопел в бороду что-то ругательное, но жрица уже отошла подальше от него, а главное — от князя с его пронзительными взглядами. Пора было двигаться дальше.

Что в Гнезде не все ладно стало ясно, как только миновали березняк примерно за версту от Савеловки, сразу стал виден узкий столб дыма, тянущийся к небу в той стороне. Жрица Елена так стиснула пятками бока коня, что проступили черные мокрые вмятины. Водяной скакун сорвался в карьер, жрица припала к конской шее, не оборачиваясь и не проверяя, полседуют ли ее примеру спутники. Сжав зубы, мара поскакала за ней, две всадницы взлетели на небольшой бугор. Отсюда хорошо просматривалась вершина соседнего, где вовсю пылал Макошин терем. Пряха, не задерживаясь, перевалила через горку. Склон с этой стороны оказался довольно крут, кабы не колдовские кони, лежать бы им в овраге с переломанными шеями. Но "водяные" не подвели. Позади хлынули с холма ратники Даромира, Марье послышалось залихватское гиканье — она оглянулась, в груди похолодело. Крики за спиной были вовсе не удальскими. Из высокого бурьяна, разросшегося у подножья, наперерез всадникам выпрыгнуло несколько белых волков. Прямо на глазах у Моревны чудовищной величины зверь снес с верха одного из воинов. Тяжело упал сверху ему на грудь. Железный шлем покатился в траве. Удерживавший его ремень, стянутый под подбородком, играючи вместе с шеей перекусили огромные клыки. А волк уже поднял окровавленную морду, высматриваю новую жертву. Маре пришлось сделать петлю, чтобы вернуться к подножью, не попав под копыта несущихся под гору всадников. Те тоже осаживали своих скакунов, выхватывали оружие, но слишком медленно. Звериная реакция была куда быстрее. Стая в десяток волков уже вовсю бесчинствовала посреди войска. Стрелы их не брали, от заговоренного железа твари успевали увернуться. Копья бестолково втыкались в землю. Марья закусила губу. Они проворонили засаду, позволив волколакам напасть первыми и получить, тем самым, преимущество. Теперь ее заговор, запирающий смутные пути, оставит их в зверином обличье, в котором оборотни практически неуязвимы. К тому же на княжеский отряд напали не обычные волколаки, а древний клан, ведущий свою родословную от самого Фенрира-Волка.

— Мать Елена! — Закричала она в спину подруги, но та видимо не расслышала. Все ее внимание поглощало охваченное огнем Гнездо. Конь Моревны бесцельно крутился на месте, она уже выхватила из заплечных ножен меч, но воспользоваться им не смогла. Прямо под носом у ее лошади вырос матерый белый волчище — не иначе вожак. Благо водяной конь не знал страха перед хищниками. Сквозь крики сражающихся воинов и свист железа, бьющего в основном мимо цели, мара услышала сочный хруст. Вожак вгрызся в левую переднюю ногу скакуна, молниеносно перекусил ее пониже колена, сплюнул в траву серую слизь, тут же истаявшую, подобно брошенной в печь горсти снега. Марьиного коня повело в сторону, она предусмотрительно выпростала ногу из стремени, перекинула через седло, готовясь спрыгнуть на землю. А волк уже крался с другой стороны, в его красных глазах чудилась усмешка. Мара замахнулась мечом — в этот момент конь стал заваливаться на бок. Пришлось, бросить повод и скатиться на траву. Приземлилась удачно, но выпрямиться и изготовиться для удара помешал налетевший сзади зверюга. При падении ничком, рука, сжимавшая меч, оказалась прижата к земле собственным телом, сверху навалился волколак. Чтобы покончить со Знающей ему достаточно было сомкнуть зубы на ее шее. Она даже успела испугаться, но тут, в ответ на посланный призыв, внутри наконец начала шириться, вливаясь в мышцы, заставляя ускорятся сердцебиение, волшебная сила.

— Извиняй, Хозяйка. — Щеку обдало горячим дыханьем с запахом свежей крови. — Не держи зла, мы лишь слуги своего господина!

И тотчас тяжелые лапы перестали давить в спину, волк отскочил от резко вскинувшейся мары, легко скользнул в сторону, еще миг — и его белая спина мелькает уже рядом с конем воеводы.

Марья собиралась броситься на помощь Сувору, но знакомый голос, родившийся в голове вместе с заполнившей тело силой, властно позвал следовать в Гнездо, вдогон унесшейся вперед Пряхе. Жрица еще раз оглядела поле битвы. Белые стремительные тела, то появлялись, то исчезали, но и ратники, часть из которых спешилась, теперь отбивались в боевом порядке, выстроив почти правильный квадрат. И снова, будто невидимый повод потянул ее к горящему храму. Привыкшая доверять своей Хозяйке, жрица, высмотрела коня, лишившегося наездника, и, вскочив в седло, погнала его прямо на пожар.

У подножъя холма, увенчанного теремом с башней, суетился народ: кричали, передавали друг другу кожаные ведра и деревянные бадьи с водой. Жрицу и ее чуть запоздавшую подругу встретили разноголосым плачем. Пряха сразу проскакала наверх, где вовсю пылало Гнездо. Марья придержала лошадь, пробовала расспрашивать селян, что случилось. Но бабы только выли бестолково, а мужики, не смотря, что жрица, зло отмахивались: их дело вертеть ворот у колодца да подавать наверх воду.

Рядом с горящим домом суеты было еще больше. Моревна в общую свалку не полезла, углядела Елену Ольгердовну в стороне, в окружении трех послушниц — все перепачканы сажей, подолы подоткнуты, дабы удобней бегать с ведрами. На земле у их ног лежала на спине еще одна женщина. Мара подошла нагнулась: у незнакомки было красивое смуглое лицо, ставшее сейчас почти серым от бледности. Темно-синие глаза бессмысленно вперились в небо. Взгляд опустился ниже — Марья невольно поморщилась — прямо под подбородком на девичьей шее зияла страшная рваная рана, кто-то буквально вырвал у нее часть гортани. Однако крови на вышитой белой сорочке, да и на земле рядом практически не было.