Оружейник. Пилигримы проклятых земель - Олег Шовкуненко

Как ни прискорбно это осознавать, но я был вынужден еще больше подлить масла в огонь этого противостояния.

– Олесь! – я окликнул ханха. – Что там впереди? – знать мне было просто необходимо, ведь именно от этого и зависел наш дальнейший маршрут.

– Сейчас мы в зоне перехода. Это по сути все те же пустоши, только насыщенные аномалиями, или лучше сказать побочными флуктуациями, вызванными энергетической реструкцией.

– Ого, мужичок-лесовичок, откуда слов-то таких набрался? – Цепкий ум Одинцовского милиционера среагировал моментально.

– Не перебивай, майор, – вмешательство подполковника ФСБ позволило Главному уйти от ответа.

– Дальше, – это уже потребовал я. – Какова ширина этой самой зоны перехода и что нас ждет за ней?

Слава богу рыжих пятен на дороге стало поменьше, да и окрестности представляли собой полуистлевшее редколесье. Из всего этого следовало, что опасность не могла подкрасться к нам неожиданно. Именно поэтому я и смог сосредоточиться на разговоре.

– В глубине Проклятых земель нас встретит совсем иной мир.

– Что значит иной мир? – похоже, Нестеров не совсем понял, что именно Главный вложил в это понятие.

– Мы там сможем дышать? – вопрос Лешего был куда более конкретным.

– Дышать? – милиционер не поверил своим ушам.

– Дышать сможем, – ханх ответил уверенно. – Атмосфера едина для всей планеты, интенсивные изменения начнутся только на последней стадии.

– Что же тогда изменится?

– Состав горных пород, рельеф, ландшафт, радиоактивный фон, гравитация…

– Уменьшится или увеличится? – быстро поинтересовался Загребельный. – Фон и гравитация уменьшатся или увеличатся?

– Врать не стану, радиоактивный фон возрастет втрое. Это вызвано резким увеличением радиоактивных элементов в реконструированных слоях литосферы. Что касается гравитации, то она уменьшится. Да она уже здесь и сейчас меньше земной. Отчасти именно это позволило нам перенести удар во время падения. А, кроме того… – Главный по-дружески потрепал меня по плечу: – Уж извини, полковник, но идея взвалить четырнадцать тонн металла на четыре совершенно не предназначенные для такой нагрузки колеса, была не очень хорошей. И не изменись сила тяжести, все твои усовершенствования…

– Да понял уже… Хватит!

Я постарался как можно вежливей прервать издевательства над моим самолюбием инженера. Сделать это хотелось еще и потому, что на протяжении всей этой речи по занимательно механике в голове моей вертелся один весьма любопытный вопрос:

– Радиоактивные элементы, говоришь… Стронций девяносто, например? – в этот момент мне так захотелось увидеть лицо ханха, что призрев опасность налететь на очередную рыжую подпалину, я обернулся.

Главный словно ждал этого. Он сразу нашел мои глаза и, хмуро глядя в них, едва заметно кивнул:

– Стронций девяносто это непременный атрибут планет с активным термоядерным ядром. Такие планеты очень редки и очень нестабильны, но порой на них зарождаются уникальные формы жизни.

Не знаю, понял ли кто другой этот ответ. Скорее всего, нет. Однако я понял. Прекрасно понял. Решение было принято. Следующими квартирантами на планете Земля должны были стать кентавры. Это именно их нестабильная планета с термоядерным ядром трещит по швам. И именно в точно такой же термоядерный котел, может слегка модернизированный, создатели решили превратить наш дом, нашу голубую планету.

От осознания всего этого захотелось вцепиться ханху прямо в глотку и не отпускать до тех пор, пока тот не испустит дух. Хотя наверное и этого будет мало. За все то, что они сделали, его следует повесить, утопить, расстрелять, четвертовать, а затем поджарить на медленном огне. Я бы так и сделал, точно сделал, кабы в этот момент у меня не были заняты руки. «302-ой» как раз полз по узенькому перешейку между двумя крупными рыжими подпалинами, и отпустить руль, остановиться или хотя бы притормозить не получалось. Никак не получалось! Каким-то внутренним чутьем я чувствовал, как трещит асфальт под колесами тяжелой машины. Какая уж тут, к дьяволу, остановка!

Когда мы наконец миновали опасную зону, я уже немного подостыл. В голове появились совсем другие мысли. Первая, самая яркая – как бы так побыстрее добраться до заветного модуля. Вторая, пропитанная грязно-зеленым цветом сомнений – а можно ли верить Главному? Не обманет ли, гад? И третья, уж совсем темная – кто те неведомые существа, которые взяли ханхов за яйца? Насколько к ним применимо изречение: «Враг моего врага – мой друг».

К этому моменту я уже настолько владел собой, что смог понять: сговор с врагами создателей лично нам может ничего и не дать. Кто гарантирует, что эти существа могут остановить превращение планеты? Да никто! И что из этого следует? А следует лишь одно – мы должны идти своим путем, продолжать делать то, что начали и надеяться, что бог на нашей стороне.

Мысленно произнеся «бог», я попытался представить лицо Главного. Вообще-то физиономист из меня никакущий, но почему-то в этом случае мне хотелось ему верить. Ведь он не предавал нас никогда. Ведь он, поступая против воли своих собратьев, пришел в Одинцово, нашел меня и Лешего. Ведь он помогал нам, да и сейчас идет рядом. Неужели все это ничего не значит?

Прикидывая так и этак, тасуя события и факты, я провожал взглядом терриконы многочисленных могильников. На небольшом участке меж деревнями Елагино и Щекутино их наворотили не меньше десятка. Высокие. Настоящие горы среди среднерусских полей. Часть из них даже не успели как следует засыпать. А последний, возле самого Щекутино, забросили так и не заполнив. Именно над ним сейчас и кружили три «мотылька». Удаляясь от обнесенного земляным валом котлована, они становились невидимыми, а приближаясь, попадая в зону бьющего снизу излучения, вспыхивали как сигнальные ракеты. Красиво, черт побери! Можно даже засмотреться. Однако зрелище портило одно очень гадкое чувство, которое именовалось не иначе как страх. Подумалось: а ведь эти «милые» огоньки легко и просто могут сорваться со своих замысловатых траекторий и помчатся прямиком к нам. Вот тогда и нахаваемся мы этой красоты по самое не хочу.

В надежде на то, что сотни тонн радиоактивных отходов для «мотыльков» являются куда более привлекательной штукой, чем наша четырехколесная колымага, я отвел взгляд от могильника и поглядел в сторону Щекутино.

Щекутино… Название деревеньки мне словно что-то пыталось напомнить, подсказать. Что именно я понял лишь когда справа от дороги замаячило десятка полтора дотла сгоревших деревенских домишек, а за ними сплошная стена черного леса. Вот оно – лес! К северу и северо-востоку от Наро-Фоминска леса были выжжены, после выезда из города шоссе окружали сплошные пахотные поля, а вот теперь нам впервые предстояло столкнуться с лесом Проклятых земель. Ничего хорошего я от этой встречи не ждал, да и мои товарищи тоже. В наших головах были еще очень свежи воспоминания от незабываемого турне по маршруту «Одинцово-Подольск».

– Лес, что ли? – Загребельный озвучил то, что и так всем было прекрасно видно.

– Лес, будь он неладный, – я сбавил скорость. – Конечно будут прогалины, пахота и даже одна деревушка, но в целом массив здесь километра на четыре. Это я помню хорошо. Как-то жена потянула сюда грибы собирать.

– Много, – буркнул Нестеров. – Объехать никак не получиться?

– Пока будем плутать по стежкам-дорожкам, ночь наступит, – отрезал я. – Да и подвеска у нас… Короче, сам знаешь.

– Ну, тогда делать нечего, поперли по шоссе, – милиционер тяжело вздохнул и сунул ствол своего АКСа в пулеметную амбразуру правого борта.

Поперли, – мысленно повторил я и слегка добавил газку. Последовав за изгибом Киевского, «восьмидесятка» поползла на юг. Коридор из высоких мертвых деревьев начал быстро сужаться. Уже через каких-то полкилометра мы оказались в узком каньоне, с двух сторон стиснутые мощной колоннадой самого неприветливого вида.

Деревья здесь выглядели очень и очень странно. Все они практически полностью лишились своих крон. Уцелели лишь стволы и самые толстые скелетные ветви. Складывалось впечатление, что над этим лесом пронесся неистовый ураган, который и проредил некогда густые кроны берез и осин. Однако при более внимательном взгляде на окрестности от этой гипотезы приходилось отказаться. Земля под деревьями была чиста, едва ли не ухожена, как в настоящем парке. На ней не обнаруживалось ни одной сломанной веточки. Кустарника и высокой травы тоже не было видно.

– Не нравится мне все это, – пробурчал Леший.

– Да, как-то неправильно вокруг, – поддержал подполковника Нестеров.

– Ветров, двигайся очень медленно, – голос Главного прозвучал в диссонанс чекисту и милиционеру. – И, чтобы не произошло, не вздумайте стрелять.

– А что может произойти? – поинтересовался я, но тут же позабыл о своем вопросе.