Опасность сближает (СИ) - Екатерина Лазарева

Дело как раз в нём, прижимающим меня к себе даже сейчас, когда пытается восстановить дыхание. Дело всегда в нём. С ним как угодно, но только не холодно.

— Кажется, пора вернуться к готовке, — со смешком замечает Давид, тоже посмотрев на обстановку за окном. И тут же сильнее стискивает меня, противореча собственным словам.

— Лааадно, но ещё чуть поваляемся… — лениво протягиваю и удобнее устраиваюсь у него на груди.

Хмыкнув, он целует меня коротким чмоком куда-то ближе ко лбу.

— Передай маме спасибо за пирожки, кстати, — вдруг вспоминает. — Это довольно мило.

Ммм, точно, кстати. Я ей пока ничего не написала, да и сейчас не могу: наши телефоны остались на кухне. Откуда мы переместились сначала в коридор, потом в комнату Давида, а оттуда на балкон.

— Она наверняка спросит, как тебе, — нахожусь с временной отмазкой: потом, конечно, передам, тем более, мама в восторге от Давида и ей будет приятно. — Так что сначала попробуешь.

— Уверен, что офигенно, — с предвкушением проговаривает Давид. — Когда я был в гостях, мне всё очень понравилось.

Улыбаюсь, вспоминая эти моменты. Мама тогда слегка удивилась тому, как они ладят с бабушкой, ведь та всегда казалась скорее консервативной, а разговаривала с моим парнем чуть ли не как ровесница. Поддерживала любые темы, смеялась шуткам, сама нас подкалывала…

Да, определённо было хорошей идеей в первый раз встретиться всем сразу. Мамин приезд случился как раз во время моих пар, и я не стала их пропускать, а пришла домой с Давидом. Мне кажется, родительница поняла, что это из-за неё: я тогда была не то что обижена, а скорее нуждалась в ком-то близком рядом при этой встрече. И одной бабушки уже не хватало. Но получилось очень мило и душевно.

С тех пор она постоянно вспоминает Давида, спрашивает, как у него дела, передаёт приветы. Теперь и пирожки.

— Скоро приедет отчим, — вспоминаю вслух. — Они с мамой переедут в отдельную квартиру, и наверняка встанет вопрос, меня к ним или к бабушке.

— А третьего варианта нет? — вкрадчиво спрашивает Давид, расположив меня так, чтобы мы видели лица друг друга. У него в глазах хитринка, намекающая на тот самый желаемый из всех вариантов. — Вообще тебе восемнадцать. Ты уже взрослая. И рано или поздно съехала бы.

Чуть ёрзаю на нём, чувствуя, как Давид напрягается. Даже после всего, что у нас сегодня было… Казалось бы, мог и устать. Я вот вообще почти без сил, но это приятное ощущение.

— Третий вариант есть, — тихо признаюсь, ведь и сама об этом думала. — Я бы хотела жить на три дома, но все наверняка поймут, что так будет трудновыполнимо. Я буду оставаться надолго то тут, то там, но с основными вещами логичнее осесть в одном месте. И логичнее с тобой, потому что мы и в универ ходим вместе и вообще… Вместе.

Говоря об этом, всё сильнее переполняюсь предвкушением. Я ведь только когда пришла сегодня в этот дом, особенно родным его почувствовала. И все эти счастливые моменты, которые здесь уже были, только преумножатся. Тем более с учётом, что и Давид этого хочет. Он ведь практически предлагает мне съехаться…

И я от этого неожиданно для себя чуть ли не плыву. Кажется, окончательно превращаюсь в ванильку.

— Логичнее, — хмыкнув, повторяет Давид. — Логичнее, — раскатывает чуть не по слогам. — Значит, дело в логике, да, романтичная ты моя?

Он говорит вроде бы с укором, но таким ласковым, что я вообще уже чуть не растекаюсь розовой лужицей. Тем более меня переворачивают так, чтобы нависнуть. Теперь мне не видно поздне-вечернее небо, а лишь он. Мой Давид…

И ведь прав. Хмыкнув, осмысливаю свои предыдущие слова и понимаю, что рассуждала почти без эмоций, скорее прагматично. Хотя на самом деле чуть ли не пищу от восторга и переполняющей любви где-то внутри.

Улыбаюсь, решив проявить это и снаружи. Тем более что Давид вообще не скрывает, что доволен сложившимся раскладом.

— Это я скажу им, — нахожусь с объяснением, проводя ладонью по его щеке. — Но мы-то с тобой знаем правду…

Давид усмехается, покачав головой.

— Не уверен… Скажи.

Тоже ухмыляюсь: вот уж не думала, что такому самоуверенному парню будут так часто нужны мои проявления чувств. Напрашивается на них снова и снова…

Что ж, я поддамся.

— Правда в том, что мне слишком нравится быть с тобой, — почему-то снижаю голос, утопая в потемневших глазах Давида. Таких разных, но одинаковых в том, как на меня смотрят. Ещё мама после знакомства с ним говорила, что ей нравится, какой у моего парня взгляд на меня… С любовью. — И я хочу жить с тобой, засыпать и просыпаться и вообще всё делать вместе.

Давид улыбается, но быстро серьёзнеет, всё ещё нависая надо мной и явно ожидая продолжения. Хотя по той ситуации я вроде бы всё сказала…

А, ну да. Не обозначила главного. Не сказала слова, которые можно хоть каждый день повторять — и много всё равно не будет.

— Потому что я тебя люблю, — с особенным теплом подытоживаю, обняв его, притянув на себя, мягко поглаживая по спине.

— Какая ты теперь ласковая, совсем не та вредина, что меня отшивала, — ухмыляется он, осыпая меня короткими поцелуями, а потом переворачивая нас. — Я тебя тоже люблю. Уже давно.

Киваю и в этот момент уверена, что я тоже. Даже не буду думать, в какой момент его полюбила, а в какой — он меня. Мы слишком родные уже: иногда достаточно взглядов, чтобы понять, что у кого на уме. Порой я смеюсь над его шуткой даже до того, как Давид её озвучивает — достаточно подводки. Мы выбираем фильмы того же жанра, совпадаем в музыке, в том, что приготовить и куда сходить, о чём поговорить и как провести время. И всё это так легко, как будто уже очень давно вместе.

Да и познакомили друг друга с родителями тоже естественно и быстро. Не только Давид моим, но и я его родне понравилась. Брату, кстати, тоже. Вообще, в первый раз я пересекалась с семьёй своего парня ещё до того, как он стал моим. Во время судебных разбирательств и самого процесса. Но тогда всё скорее мимоходом было, хотя смотрели на меня заинтересованно. Как потом признались, потому что Давид обо мне рассказывал, как о своей будущей девушке. Это в его духе.

Ну а более длительное знакомство с семьёй Давида вышло, когда мы все вместе пошли на авиашоу. Сначала расслабились во время представления и экскурсий, переговаривались между