Никого над нами - Сорник

– Хорошо, - кивнул Свори и зашел в дом.

Прикинув, что ничего интересного во дворе в любом случае уже не случится, я спрятал метательные ножи и поспешил за ним. Гнало вперед меня не столько любопытство, сколько трезвый расчет - на постоялом дворе наверняка найдется что-нибудь перекусить, а у меня во рту с утра маковой росинки не было.

Впрочем, все мысли о еде сразу же испарились, стоило ударить в нос тяжелому запаху смерти. Первый труп валялся прямо у порога: одному из охранников церковника чем-то тяжелым размозжили голову. Крови было столько, что пропитавшийся ею серый плащ казался в тусклом освещении черным.

Всего в обеденной зале оказалось семь трупов - меж перевернутых и порубленных столов лежали еще два церковника и четверо плохо одетых мужиков, вооруженных дубинками и топорами. Залетные разбойники? Скорее всего. Местные смерды тоже, конечно, пошаливают, но напасть на постоялый двор у них кишка тонка.

Свори подошел к ведущей на второй этаж лестнице и, ухватив за волосы, приподнял голову ничком лежавшего на ступеньках крепкого парня, у которого оказалось перерезано горло.

– Вышибала, - узнал мертвеца рыцарь и, осторожно отпустив голову, вытер руки о штанину. - Девочка где?

– Она там, в комнате, - указал рукой на одну из дверей зашедший с улицы Карл Арнсон. - Я прошу вас, будьте помягче с бедным дитем.

Ничего не ответив, Свори распахнул указанную дверь, и оттуда тотчас выскочила светловолосая девчонка лет десяти. Невысокая, с двумя длинными косицами, в доходившем до колен ситцевом сарафане. И бледная, как мел. Обхватив руками церковника, дочь трактирщика уткнулась ему в балахон и затряслась в беззвучном приступе плача.

– Как все произошло? - спросил Свори у прислонившегося к стене охранника, поняв, что из девчонки сейчас и слова не вытянешь.

– Мы зашли с улицы, и на нас сразу же накинулись. - Парень молчал, вместо него ответил настоятель арлийского монастыря.

Он усадил захлебывавшуюся слезами девчонку на стул, и та, спрятав заплаканное лицо в ладонях, тихонько заскулила.

Жерар и Эдвин, оставившие лошадей во дворе, заинтересовались рассказом и, обойдя стороной лежавший у входа труп, зашли внутрь. Отец Густав сунулся было следом, но тут же зажал рукой рот и выскочил наружу.

Решив не терять время на выслушивание всей этой ерунды, я отправился прямиком на кухню. Вот там-то меня и проняло по-настоящему. Хоть в портовых кабаках Альме частенько доводилось наблюдать весьма неприглядные последствия пьяных поножовщин, здесь все оказалось намного жутче: именно на кухне налетчики расправились с семьей и прислугой хозяина постоялого двора. И сделали они это с какой-то нечеловеческой жестокостью, не пощадив ни женщин, ни детей.

Ухватив первый попавшийся под руку жбан с пивом, я сделал несколько глотков и, только когда крепкий хмельной напиток ударил в голову, пзревел дух. Зачем же всех убивать было?

Женщин - жену и старшую дочь содержателя постоялого двора - разбойники задушили, двух сыновей зарезали кухонными ножами, а самому хозяину размозжили голову обухом валявшегося тут же колуна. Непонятно зачем притащенному сюда слуге Арнсона, опознанному мной по серому плащу, как и вышибале, перерезали горло, а какому-то старику в обносках сожгли лицо, засунув головой в растопленную печь.

Стараясь успокоить дыхание, я отвернулся к окну и вновь присосался к жбану с пивом. Тень! Теперь ночью кошмары сниться будут. И аппетит надолго пропадет - залитая кровью кухня постоялого двора больше всего напоминала пыточную какого-то весьма неряшливого палача.

И все же что-то меня здесь удерживало. Мешало уйти в обеденную залу или просто закрыть глаза. Заставляло раз за разом разглядывать распростертые на полу тела. Что-то во всем этом настораживало, но что именно - понять никак не получалось.

Испачкав подошву в залившей пол крови, я вытер сапог о тряпку и неожиданно для себя выругался. Могу, конечно, заблуждаться, но всех этих людей убили на кухне и никуда после смерти не перетаскивали - лужи крови не смазаны и натекли рядом с телами. А это уже кое о чем говорит…

Опустившись на корточки рядом со слугой Арнсона, я внимательно осмотрел его перерезанное горло, но, не углядев ничего подозрительного, перешел к старику с сожженным лицом. А вот с ним все оказалось совсем не просто: обноски точно с чужого плеча, ногти аккуратно подстрижены, а на ладонях ни одной мозоли. И кроме того - на среднем пальце левой руки белая отметина от недавно снятого кольца.

Что бы это значило?

Выпрямившись, я покачнулся от ударившего в голову хмеля и выглянул в обеденную залу. Отказавшись от безуспешных попыток разговорить находившуюся в шоке от пережитого девочку, которая все так же прятала лицо в ладонях, Свори у открытого окна что-то втолковывал остававшимся во дворе оруженосцам.

Проверив заточку предназначенного для чистки и разделки рыбы узкого ножа, я наконец взял себя в руки и уже совершенно спокойно вышел в обеденную залу. Эдвин, учуяв свежий запах перегара, положил на стол арбалет, но я, даже не взглянув в сторону старого слуги, прошел мимо. В голове было пусто, на душе тоскливо, и только гнавшее по жилам кровь сердце разжигало начавший медленно захлестывать меня огонь бешенства.

– Кейн? - Свори отвернулся от окна.

Настоятель арлийского монастыря, замолчав, тоже напряженно следил за моим продвижением к входной двери. И чего, тень забери, он глаза вылупил? Смотреть больше не на что?

– Ничего, - мотнув головой и нарочито пьяно покачиваясь, я пошел дальше к выходу во двор.

На полпути остановился и, словно собираясь что-то спросить, повернулся к охраннику Арнсона. Спрашивать, впрочем, ничего не стал - молча воткнул ему под подбородок разделочный нож. Выпучив глаза, парень схватился за торчащую из шеи рукоять, но ноги у него подкосились, и он сполз по стене на пол.

– Эдвин! - Развернувшись, я едва успел присесть: молния, вылетевшая из руки чернокнижника, принявшего облик настоятеля арлийского монастыря, ударилась в стену над моей головой и брызнула каскадом жгучих искр.

Доски облицовки тут же посерели и осыпались невесомыми струйками пепла.

Едва не пропустив удар, Кевин Свори в последний момент отвел меч второго фальшивого охранника кованым наручем и, выхватив из ножен кинжал, загнал его в глазницу не успевшему отпрыгнуть парню.

Жерар, не вполне разобравшись, что происходит, замахнулся топором на чернокнижника, но небольшой огненный шарик, сорвавшийся у того со сложенных ладоней, угодил крепышу в грудь. В следующее мгновенье заклятие лопнуло, разметав по зале клочья окровавленной плоти, обрывки одежды и раскаленные звенья кольчуги.

Я выхватил метательный нож, но заклинатель одним неуловимым движением оказался рядом с дочкой хозяина постоялого двора и, приставив к шее девочки изогнутый клинок, прижался спиной к стене. Лицо Карла Арнсона стекло с него, словно размокшая маска, слепленная из необожженной глины. Превращение заняло доли секунды, и уже через миг перед нами оказался совершенно другой человек. Куда более худой, горбоносый, с тонкими бледными губами и мелькавшими в глазах сумасшедшими огоньками.

– Бросайте оружие, или она умрет! - оскалившись, крикнул чернокнижник с решимостью загнанной в угол крысы.

Переглянувшись с Эдвином, Кевин Свори положил кинжал на подоконник и медленно вытащил из ножен меч, явно решая, стоит ли выполнять этот приказ. Останься у заклинателя колдовские силы, он бы всех нас мигом по стенам размазал. Так что за нож чернокнижник схватился только от безысходности. Но что ему в таком состоянии в голову взбредет - одним теням известно.

– Быстро! - теряя терпение, поторопил нас слуга тьмы, на лице которого выступили капли кровавого пота. - И тех, что во дворе, зовите!

– Зачем? - Пьяно усмехнувшись, я шагнул к нему.

– Зовите! Или я ее… - Для большей убедительности чернокнижник слегка уколол клинком шею девочки, и из-под острия потекла тоненькая струйка крови.

Глаза ребенка закатились, но колдун удержал ее на ногах.

– А нам-то что? - Я оперся левой рукой о стол и развернулся к заклинателю боком, скрывая нож, зажатый во второй руке. - Режь, мы потом тебя порежем. На куски. Медленно.

– Загубите невинную душу? - тяжело выдохнул не поверивший моей угрозе чернокнижник.

Все верно - нелегко всерьез выслушивать такое от подвыпившего пацана пятнадцати лет от роду. Прав ли он? Да только тень знает…

– Это ты ее загубишь. А мы тебя. Вот сдашься - чин по чину, княжескому правосудию предадим. Поверь мне, сожжение на костре вовсе не самое худшее, что может приключиться с вашим братом. - Я специально говорил медленно и размеренно, и заклинатель нервничал все больше.

– Заткните его! Быстро мечи на пол! - Он вновь сорвался на крик и стрельнул глазами на Свори, замершего с обнаженным клинком в руке.

Перенеся весь свой вес на стол, я подался вперед и метнул в позабывшего про осторожность чернокнижника нож, зажатый в опущенной под столешницу руке. Заклинатель даже пискнуть не успел, как клинок вонзился ему в горло и, перебив хрящи, на всю длину лезвия ушел в плоть. Дочь хозяина, взвизгнув, рванулась от него прочь, и я шагнул ей навстречу.