Разум и чувство - Джейн Остен

Марианна со временем настолько привыкла каждый день выезжать, что вскоре ей уже было безразлично, ехать или нет. Она спокойно и автоматически одевалась, готовясь к каждому вечеру и не ожидая от него никакого удовольствия. Часто она до самого последнего момента не знала, куда ее везут.

Она стала равнодушной к своей внешности и туалетам и почти не тратила на это время. Значительно больше интереса к одежде Марианны проявляла мисс Анна Стил. От оценивающего взгляда этой девицы и ее жадного, неуемного любопытства не ускользала ни одна мелочь. Она видела все, интересовалась всем и не находила покоя, пока не выясняла стоимость каждой детали туалета Марианны. Она знала количество ее платьев точнее самой Марианны и не оставляла надежды выведать, прежде чем они расстанутся, во сколько ей обходится еженедельная стирка и какую сумму в год она тратит лично на себя. Эти навязчивые и бесцеремонные расспросы обычно завершались комплиментом, который, хотя и имел целью ей польстить, являлся, по мнению Марианны, совсем уж вопиющей наглостью. После завершения допроса с пристрастием о стоимости и фасоне платья, цвете туфелек и форме прически ей непременно сообщали, что она выглядит «восхитительно и всенепременно вскоре обзаведется множеством кавалеров».

Получив обычное напутствие, Марианна вслед за сестрой направилась к только что подъехавшему экипажу брата. Они вышли из дома всего лишь через пять минут после того, как карета остановилась у дверей, вызвав такой пунктуальностью крайнее раздражение своей невестки, которая понадеялась, что они опоздают и таким образом дадут повод для вспышки возмущения.

Вечер не был ничем примечателен. Среди гостей, как всегда на музыкальных вечерах, было немало истинных ценителей прекрасного, но значительно больше тех, кто в музыке не понимал ровным счетом ничего. Исполнители, по крайней мере по их собственному мнению и мнению ближайших друзей, были лучшими в Англии.

Элинор не увлекалась музыкой и не притворялась музыкальной. Поэтому она спокойно отводила взгляд от громадного фортепьяно, если ей так хотелось. Присутствие арфы и виолончели также не смущало ее и вполне позволяло посматривать на другие предметы, представлявшие для нее больший интерес. В какой-то момент, скользя рассеянным взглядом по комнате, она заметила в группе молодых людей того самого джентльмена, который в магазине Грея наглядно продемонстрировал, как следует выбирать футляр для зубочисток. Вскоре она обратила внимание, что он поглядывает на нее и что-то весьма фамильярно говорит ее брату. Элинор решила непременно выяснить у Джона Дэшвуда имя этого человека, но не успела. Брат подвел его к ней и представил как мистера Роберта Феррарса.

Он заговорил с ней с легкой учтивостью и склонил голову в изящном поклоне, сказавшем ей лучше всяких слов, что он и вправду легкомысленный повеса, каким его охарактеризовала Люси. Элинор было бы легче, если бы ее чувства к Эдварду зависели не от его личных достоинств, а от достоинств его ближайших родственников. Тогда этот поклон его брата довершил бы то, что начала вздорность его матери и сестры. Однако, удивляясь в душе столь разительному несходству братьев, она почувствовала, что бездуховность и самодовольство одного нисколько не умаляют в ее мнении скромность и благородство другого. Природу различия между столь близкими родственниками объяснил ей сам Роберт в течение пятнадцатиминутной беседы. Он охотно говорил о брате, сетовал на его чрезвычайную застенчивость, мешавшую ему вращаться в светском обществе. Роберт говорил весьма откровенно и великодушно приписал эту, по его мнению, отрицательную черту брата не каким-то природным недостаткам, а лишь прихоти судьбы. Брат получил всего лишь домашнее образование, в то время как он, Роберт, изначально не обладая никакими преимуществами, учился в лучших школах и благодаря этому принят в самом изысканном обществе.

– Клянусь душой, – добавил он, – я убежден, что другой причины здесь нет. И когда наша мама расстраивается из-за этого, я ей частенько говорю: «Мадам, не стоит убиваться! Ничего уже не исправишь, а виноваты вы во всем сами. Вы же сами позволили моему дяде, сэру Роберту, убедить вас поручить Эдварда заботам частного наставника, причем в решающую пору его жизни. Если бы вы отправили его не к мистеру Прэтту, а в Вестминстер, как меня, сейчас у вас бы не было поводов огорчаться». Я так считаю, и мать теперь тоже видит, что совершила непоправимую ошибку.

Элинор не нашла нужным возражать. Какое бы мнение ни сложилось у нее относительно образования, полученного в школах, одобрить пребывание Эдварда в семье мистера Прэтта она не могла.

– Если не ошибаюсь, вы живете в Девоншире, – полюбопытствовал он, – в коттедже недалеко от Долиша?

Элинор объяснила, где находится их дом, чем изрядно удивила юношу. Судя по всему, он даже не подозревал, что в Девоншире люди живут не только вокруг Долиша. Зато он с одобрением отнесся к выбранному ими типу жилища.

– Лично я, – заявил он, – обожаю коттеджи. Они так удобны и изящны. Право слово, будь у меня свободные деньги, я непременно купил бы себе участок земли и построил на нем коттедж. Только участок должен быть где-нибудь недалеко от Лондона, чтобы я мог ездить туда в экипаже когда захочу, собирать у себя близких друзей, в общем, всячески наслаждаться жизнью. Всем, кто собирается строиться, я непременно рекомендую построить именно коттедж. Не так давно ко мне обратился за советом мой старый приятель – лорд Кортленд. Он показал мне три плана нового дома, вычерченные Бономи, и попросил выбрать самый лучший. «Мой дорогой друг, – сказал я и бросил их все в огонь, – не останавливайтесь ни на одном из них, а постройте коттедж». Думаю, он непременно так и поступит. Некоторые люди заблуждаются, полагая, что в коттедже слишком тесно, а значит, там невозможно удобно устроиться. В прошлом месяце я гостил у моего друга Эллиота. Его семье принадлежит коттедж близ Дартфорда. Леди Эллиот очень хотелось дать небольшой бал, однако она опасалась, что ничего не получится. «Милый Феррарс, – сетовала она, – посоветуйте, как все устроить? В этом коттедже нет ни одной комнаты, куда поместилось бы больше десяти пар, а ведь надо еще где-то сервировать ужин!» Я тотчас понял, что никакой проблемы в этом нет, и посоветовал леди Эллиот освободить для танцев столовую, карточные столы разместить в малой гостиной, в библиотеке организовать чай и легкую закуску, а ужин подать в большой гостиной. Леди Эллиот пришла в восторг. Мы вместе обмерили столовую, и оказалось, что она действительно подходит как раз для восемнадцати пар. Они все устроили, как я и советовал. Я хочу сказать, что, если с умом взяться за дело, в коттедже можно чувствовать себя так же комфортно, как и в большом доме.

Элинор не посчитала Роберта собеседником, заслуживающим серьезного разговора, и согласилась со всеми его заявлениями.

Джон Дэшвуд увлекался музыкой не больше, чем его сестра, и, так же как она, мог занимать свои мысли чем угодно другим. На этом вечере ему в голову пришла идея, которой он по возвращении домой поспешил поделиться с супругой, надеясь заслужить ее одобрение.

Размышляя над ошибкой миссис Деннисон, предположившей, будто его сестры гостят в его доме, он решил, что приличия требуют и в самом деле пригласить их к себе, тем более пока миссис Дженнингс занята с дочерью. Это не приведет к дополнительным расходам, не причинит никаких неудобств, зато можно будет считать, что он в точности выполняет данное отцу слово. Предложение супруга повергло Фанни в крайнее изумление.

– Не думаю, что это можно сделать, – сказала она, – не вызвав неудовольствия леди Мидлтон, у которой они проводят все время. В противном случае я была бы очень рада. Ты же знаешь, я всегда готова оказать им любые знаки внимания. Ведь не далее как сегодня я их вывезла в свет. Но все же они – гостьи леди Мидлтон. Как я могу?

Ее смиренный супруг все же не посчитал приведенный довод весомым.

– Они уже неделю проводят все дни на Кондуит-стрит, – возразил он. – Леди Мидлтон никак не может обидеть то, что они проведут такой же срок у своих близких родственников.

Фанни несколько минут помолчала, спешно подыскивая нужные доводы, затем с новой энергией заговорила:

– Милый, я с радостью выполнила бы твою просьбу, но это не в моей власти. Я уже решила пригласить к нам на несколько дней милейших сестер Стил. Они чрезвычайно воспитанные и очень достойные девицы, и мы просто обязаны оказать им такое внимание. Тем более что их дядюшка был наставником Эдварда, причем превосходным. Понимаешь, твои сестры вполне могут приехать к нам и на будущий год, а мисс Стил, возможно, больше в Лондон не приедут. Уверена, что они тебе понравятся. Ты прекрасно знаешь, что они тебе уже нравятся. К тому же мама к ним благоволит, да и Гарри успел привязаться.

Мистер Дэшвуд был побежден. Он признал, что достойнейших сестер Стил следует безотлагательно пригласить. Свою непривередливую совесть он легко успокоил обещанием привезти в Лондон своих сестер в следующем году. При этом он лелеял тайную надежду, что через год в его приглашении уже не будет необходимости. Элинор пожалует в Лондон в качестве супруги полковника Брэндона и возьмет с собой сестру.