Подручный смерти - Гордон Хафтон

– А в тридцатых там работал мой папа, когда еще только построили «Пингвинью заводь».

– Точно, Рон. – Он снова пнул меня. – Так что ты в надежных руках.

Будто в подтверждение своих слов они подхватили меня с двух сторон и пронесли минут десять без остановки, уронив лишь дважды, после чего в обоих случаях вежливо извинились.

Если бы я не понял из их разговора, что меня тащат в Лондонский зоопарк, то уж наверняка догадался бы по доносившемуся издалека реву, щебету, вою, визгу и рычанию. Наконец они свалили меня на траву, о чем-то поговорили и открыли дверь. Снова подхватили меня и внесли внутрь. Там было очень прохладно и влажно, а в воздухе стоял соленый рыбный смрад аквариума.

– Приехали, – сказал Ральф. – Скидывай его.

Они опустили меня на холодный цементный пол. Все тело ныло от тупой боли, промасленная тряпка вызывала тошноту. Я снова стал отчаянно дергаться и звать на помощь. В ответ на мои приглушенные крики откуда-то снизу, в нескольких ярдах слева от меня, прозвучал протяжный, леденящий душу рев.

– Это Герти, – сказал Рон. – Она темперамур… температурная… Короче, дура она двинутая. – Он засмеялся. – Прям как моя женушка.

– А ты в курсе, что рев аллигатора слышен за милю? – спросил у меня Ральф. – Скажи ему, Рон.

– Точно.

– А ты знаешь, что слово «аллигатор» произошло от итальянского «ящерица»?

– Это я давно знаю, Ральф, – сказал Рон.

– Я не к тебе обращаюсь, – сказал Ральф.

В глубине сознания, вопреки всему этому ужасу, я не мог избавиться от мысли, что у нас с Ральфом много общего. Эми, склонность к мелочной эрудиции, тяга к извращениям, бесчестность… И чем больше я думал об этом, тем отчетливей понимал, что не такие уж мы с ним и разные. Я снова закричал от ужаса, чем еще сильнее разъярил рептилию, ожидавшую своего полуночного пайка.

– Э, потише, дружок, ладно? – сказал Рон. – Здесь, в зоопарке, восемь тысяч животных. Не расстраивай их.

– Лучший способ его заткнуть – прикончить побыстрее, – сказал Ральф.

И вот как это случилось. После короткой перепалки, кому браться за ноги, кому за плечи, Ральф и Рон подхватили меня, раскачали и швырнули в загон с аллигаторами. Я упал в скрюченной позе, и все спинные и шейные нервы до единого послали в мозг безнадежные сигналы мучительной боли. Однако боль длилась недолго, и последнее, что я запомнил перед тем, как проснуться в гробу, – две громадные мощные челюсти, сомкнувшиеся на моей правой ноге, и леденящий рев первобытного чудовища.

Остается загадкой, как меня сложили обратно и сшили, и не менее странным кажется тот факт, что крокодил отгрыз лишь шесть мелких отростков. Или я ему показался невкусным?

Но вот что самое обидное: если бы я знал, как умер, соседи по кладбищу относились бы ко мне с гораздо большим уважением.

Кладовка

Я проверил, на месте ли ампула, открыл дверь спальни и направился к заднему выходу. Но только повернул ручку двери, как услышал позади себя громкий стон. Я обернулся и увидел, что из своей комнаты, пошатываясь, выходит Война. Он держался руками за голову и кивками подзывал меня.

– Я так и думал, что это ты. – Пока я подходил, он массировал виски. – Башка проклятущая, извела всего.

– Что случилось?

– Выкинули ночью с третьего этажа. Кучка недоношенных комиков.

Он снова застонал и опустился на колени. Я заглянул через его плечо в комнату. Почти все в ней было кроваво-красным – кровать, покрывало, ковер, лампа, потолок, два шкафа и стол. На стенах висели красные книжные полки, на которых стояли каталоги оружия, справочники по самообороне, истории мировых конфликтов, военные фотоальбомы и карманные руководства по стратегии. Единственный не красный предмет – большой двуручный меч – находился справа от двери.

– Интересная цветовая гамма, – кивнул я на комнату, – вам подходит.

– Спасибо… Но когда трещит башка, хуже некуда.

Он продолжал тереть виски.

– Вы где-то пропадали последние дни. Как глаз?

– Нормально. – Он простонал чуть сильнее, вспомнив о ветке.

– Вы меня зачем-то звали?

Он уперся своим мощным большим пальцем в подбородок и почесал бороду.

– Да нет, вроде… Просто хотел пожелать удачи. Тебе она пригодится.

И протянул мне руку. Когда я пожал ее, он едва не сломал мне оставшиеся пальцы.

Я спустился в подвал: семь ступенек – и сад, поворот, еще семь ступенек – и сам подвал. Когда я открыл дверь, в ноздри ударил резкий запах могильного разложения. Я прокашлялся, двинулся вдоль стены в поисках выключателя и несколько раз наткнулся на что-то холодное и склизкое, прежде чем нашел его шнур.

Мое ожившее сердце колотилось. Я дернул за веревочку.

И стал свет.

По периметру располагались деревянные полки, и с полок торчали бледные ноги: землистые трупы были сложены ровными рядами в семь этажей. Сотни ног – одни разложившиеся, другие свежие; одни с культями, другие с пятью пальцами; одни покрыты кожей, от других остались лишь кости. Сплошные ряды мертвых тел зловеще поблескивали под тусклым светом единственной лампочки.

– Кто тут?

Голос был невыразительный, словно кряканье утки. Доносился откуда-то справа, близко от входа.

– Друг, – ответил я – Ты где?

– Тут.

То есть в темном углу, на третьей полке снизу, где подергиваются бледные ноги.

– Тебе чего?

Не ответив, я обогнул стол с двумя стульями, стоявшие в центре комнаты, и пошел прямо на голос. Я заметил, что каждая полка разделена на выдвижные секции, по одной на труп. Я ухватился обеими руками за его полку.

– Ты чего?

Я потянул ее. Бегунки взвизгнули.

– Не трогай меня.

Я выкатил тело на свет.

И снова наш четверговый клиент. Он лежал на спине, в одежде, которую мы на него тогда натянули. Его тело было еще относительно свежим – бледное, холодное, с редкими трупными пятнами, но разило от него просто невыносимо, словно застарелым потом.

Его лицо расплылось в плотоядной ухмылке сексуально извращенного паяца, но глаза были закрыты.

– Чего надо? – повторил он. Губы его двигались, но оскал оставался неизменным.

– Хочу понять, как тут вообще.

– Чего?

– Здесь, – пояснил я. – Каково здесь. В кладовке.

– Чего кладовке?

Я замолчал. Он казался вполне довольным. Зачем я его трогаю?

– Помнишь, как ты умер? – продолжил я.

– Сердце встало, – пробубнил он.

– Ты здесь давно?

– Не знаю.

– Когда тебя отсюда выпустят?

– Не знаю.

– Ты хоть что-нибудь знаешь?

– Нет. Засунь меня обратно. А?

Я задвинул его на место. Разговаривая с ним, я вспомнил о нескончаемой отупляющей скуке вечного покоя. И я мельком увидел свое будущее: я лежу посреди этой гниющей плоти, со всех сторон наседают трупы, тянутся ко мне, ползают вокруг. Извивающаяся агонизирующая масса, выбраться из которой невозможно.

– Я не помешал?

Смерть стоял на нижней ступеньке лестницы, держа в руках бутылку вина и два бокала. Он улыбался.

– Я просто пообщался с одним из трупов.

– Не тревожься о них, и они не потревожат тебя.

Он шлепнул по пяткам нашего бывшего клиента. Мертвец заворчал, дернулся и вернулся в прежнее положение.

– Что будет с ними всеми?

– Кто его знает. Вот уже тысячу лет мы пытаемся найти время, чтобы решить вопрос об их будущем. Но всегда находится что-то более срочное.

Он провел меня к столу, и мы сели друг напротив друга. Он откупорил бутылку и разлил вино по бокалам.

– Кстати, это не худший вариант. Пока не придумали кладовку, нам приходилось все проблемные трупы отпускать в мир. – Он сделал глоток. – До сих пор не меньше дюжины бродит по земле, причем большинство – весьма докучливы. Им хочется лишь обрести покой, но их гонят отовсюду, где бы они ни оказались. – Он нахмурился, осушил залпом бокал и посмотрел на меня: – Но не пора ли приступить к нашему делу?

Я молча кивнул. Он налил себе еще вина, вытащил из кармана брюк скомканный лист бумаги и расправил его на столе передо мной. В нем были перечислены шесть способов умерщвления, свидетелем которых я стал за эту неделю. Включая сегодняшнюю неудачную попытку Смерти – семь. Рядом с каждым пунктом стоял квадратик для галочки, внизу – мелкий неразборчивый текст и место для моей подписи.

– В общем, так, – продолжил он, – я сразу перейду к сути. Ты не вполне соответствуешь требованиям, которые мы предъявляем нашим стажерам.

Я пожал плечами. Для меня это не стало откровением.

– Пожалуйста, не принимай это на свой счет… Лично я бы немедля подписал приказ о твоем назначении. Но Шеф считает, что у тебя нет способностей… Мне кажется, ты и сам чувствуешь, что как бы ты ни старался, ты не…

Я прервал его жестом.

– И вы хотите, чтобы я выбрал способ смерти?

– Таковы условия контракта.

Он протянул мне дешевую ручку, которую мы купили в понедельник. По всему оранжевому стержню растянулась цепочка зеленых аллигаторов. Я посмотрел на Смерть, пытаясь понять, совпадение это или нет, но в глубоких впадинах его темных глаз я видел лишь отражение собственной улыбки.