Радостная весть - Александр Мень

Есть какие-то изменения, которые помогают духовной жизни. Дело в том, что принятие пищи, это, друзья мои, есть причастие, причастие плода природы, что бы вы ни ели: хлеб - это плоть зерна, любая пища, приготовленная из растения, - это плоть этого растения, плоть животных, рыб, птиц, зверей. Мы причащаемся природе через пищу, и природа входит в нас. Все, что мы нарастили себе, начиная с детства, на нашем теле, это взято из природы, заимствовано из нее в буквальном, прямом смысле. Она живет в нас. Hо, кто знает, если мы едим убитое существо, не входят ли в нас его страдание, его страх, его мука? Вопрос очень непростой.

Во всяком случае воздержание, хотя бы временное, от этих несовершенных видов пищи, дело, несомненно, благое. Я не врач, и поэтому я не буду сейчас распространяться здесь на тему, какую пользу для организма может принести временный отказ от скоромной пищи. Об этом, кстати, теперь стали у нас писать даже в широкой прессе, об этом много писали диетологи, специалисты по голоданию.

Да, действительно, когда четыре раза в году человек, соблюдающий правило православной церкви, воздерживался на определенное время от мясной пищи, он был в выигрыше физически - несомненно; но он был и в выигрыше морально, потому что всякое воздержание есть усилие нашего внутреннего духовного организма. Понимаете, каждый раз, когда мы говорим себе "нет", мы крепнем, и каждый раз, когда мы поддастся какому-то влечению, мы можем ослабевать.

Кроме того, есть еще одна польза от поста: очень часто, читая книгу, размышляя, беседуя, а кто умеет - созерцая и молясь, мы стоим перед Вечным. Hо в быту, в повседневности, мы об этом забываем, и начинаем жить так, как будто мы отдалились от самой передней реальности. И вот, когда церковное правило вторгается в наш быт, когда приходится думать, а что тебе купить, а что тебе приготовить, - это как бы невольное напоминание в быту о постоянно идущем церковном священном годовом круге. Это вечность стучится к нам в Церковь, напоминая о главном, Итак, четыредесятница - сорокадневный Великой пост, который потом завершается Страстной неделей. До революции в это время закрывались театры, увеселительные учреждения, люди старались как-то собраться, посерьезнеть, обдумать свою жизнь - это тоже очень полезный момент, я бы сказал, уникальный в году.

Откуда же возник этот обычай? Когда в древней Церкви крестились люди преимущественно во взрослом возрасте, к крещению серьезно и долго готовились. Иногда год, бывало, что и два. Hо наиболее интенсивная, скоростная подготовкау нас ведь люди часто приходят без всякой подготовки она длилась семь недель. Вот этот период - подготовки к крещению-предварял Пасху. И в день Светлого Христова Воскресения собирались толпы новокрещаемые шли на берег реки пруда или какого-нибудь другого водоема, или шли к бассейнам, которые в древнем Риме и вообще в античном мире были необходимой принадлежностью любого приличного дома, и совершалось общее крещение. И вот печать этого торжества общецерковного и подготовки к нему несет на себе вся четыредесятница.

Первое. В течения этих недель, вернее, вот этого периода, старались прочитывать всю Библию, то есть практически люди в это время почти целиком посвящали себя этой подготовке. Епископ или потом священники уже собирали утром в храм новокрещаемых, читали им Библию в главных своих текстах и объясняли, У нас в Храме обычай этот сохранился. Во время Великого Поста прочитывается за богослужением значительная часть Ветхого Заветаи все четыре Евангелия,

Далее. Человек, который хочет вступить на путь христианский, готовится к нему покаянием. Поэтому Пост есть время покаяния, время покаяния и воздержания, время, когда надо оглянуться. Hо тогда вы меня спасите: хорошо, в древности готовили так новокрещаемых, неофитов, а при чем тут мы?

Иоанн Креститель имел в виду. что даже человек, который причастен к традиции с детства и укоторого много предков эту традицию передавали из поколения в поколение и хранили, все равно должен пройти через покаяние и внутреннее обновление. Для каждого все равно наступает момент, когда он оказывается перед лицом Божиим - а это есть высший суд.

Здесь есть аналогия с Великим постом. Даже для тех людей, которые крещены с детства и даже ходят постоянно в храм, всегда может и должен наступить момент, когда они почувствуют себя как бы снова язычниками, как бы снова отторгнутыми от Божиего света, нуждающимися в обновлении, в прощении и во внутреннем перевороте, во внутреннем обновлении.

Слово "покайтесь", которое провозглашал Иоанн Креститель, по-гречески в Евангелии звучит как "метаноите", то есть переверните свое мышление,передумайте все. В наши дни это вновь становится актуальным.

Можно сказать, что это похоже на движение реки, которая постепенно засоряется, и все уже становится ее русло, - наносы, ил, тина, песок, - надо его очистить, чтобы вода чистая шла дальше, - и текла в океан. Вот почему для всех люд ей, которые находятся в рамках Церкви, и даже для тех, кто находится близ ее ограды. Пост становится временем размышления и покаяния.

У Поста прекрасная структура: каждое воскресенье Поста имеет какой-то особый символический смысл. И вот я вам - многие из вас это знают, но наверное, не все, - я вам перечислю всю эту цепочку, которая ведется через четыредесятницу к Пасхе.

Сначала идет предпостовый период. Hачинается воскресенье, когда читается притча о мытаре и фарисее. Воскресенье по-церковнославянски значит "неделя". Hеделя мытаря и фарисея. С этого времени начинается пение гимна "Покаяния отверзи ми двери, жизнодавче". Мы уже здесь с вами слушали это пение, когда исполнял хор, и я еще раз призываю здесь присутствующих около семи часов вечера в любую субботу зайти в любой московских храм, и там вы услышите, как поют этот замечательный гимн, чудесный гимн "Покаяния отверзи ми двери, жизнодавче". В это время в церкви гасят все огни, храм погружается в полумрак, только горят свечи и лампады: "Податель жизни, открой мне двери покаяния".

"Hеделя мытаря, и фарисея" связана с притчей евангельской, маленькой новеллой, которую Господь рассказал, чтобы пояснить, с каким чувством человек должен стоять перед Вечностью. Вперед прошел гордый блюститель законом, благочестивый фарисей, который соблюдал все правила, все обряды, который приносил жертву на храм, который, разумеется, не был ни разбойником, ни грабителем, а был благополучным праведным человеком, и он молился: "Благодарю Тебя, Боже, что я не такой, как эти негодяи, что чист перед Тобой".

А сзади двора стоял сборщик налогов, историй даже глаз не поднимал и только ударял себя в грудь и повторял: "Боже, милостив буди мне, грешному". И, как творит Господь Иисус, ушел более оправданным: то есть ближе к Богу оказался тот, кто стоял сзади, кто сознавал свою греховность, а не тот, кто был уверен в своей праведность Человек, уверенный в своей праведности, глухой, неспособный к духовному развитию человек. Этот род нравственного самодовольства означает остановку реки, которая должна течь.

А вы знаете, что происходит, когда останавливается течение реки? Она заболачивается, вода начинает гнить- то же самое происходит в душе. Достаточно сказать себе, как фарисей, что у меня все неплохо: я не убивал, не воровал, не грабил, и нарушал брака - и кажется все - загораются уже нимб сверху. И мы, как праведники, готовы предъявить Богу счет: вот у меня все сделано, открой мне путь к счастью и благословлению.

Это ложная позиция, и она осуждается. И поэтому мы должны учиться молитве мытаря: "Боже, милостив буди мне, грешному". Что это значит? "Я прошу помиловать". Фарисей что просил? Справедливости. Он считал, что он с Богом схватился: я Тебе, Ты мне. А мытарь ждал помилования.

Когда просят помилования, это значит признают свою вину, но надеются на снисхождение.

Следующее воскресенье посвящено притче о блудном сыне. Кратко напомню вам. Кто из вас был в Эрмитаже, вспомните картину Рембранта "Возвращение блудного сына". Юноша потребовал у отца свою долю имения, ушел из дома. В старину, особенно на Востоке, это считалось преступлением, - разделить имение, расколоть имущество, тем более оторваться от семьи. Кто из вас бывал на Востоке, хотя бы на нашем советском Востоке, знает, как естественно и нормально там жить деду, прадеду, внуку- всем сместе. Когда кто-то отделяется, это считается дурным поступком.

Так вот, отец молча ему все отдает, и сын уходит в далекую страну, где его никто не знает. Все пропил, все прогулял, и нищим скитался на чужбине. В конце концов, пришлось ему наняться в батраки. Сторожил свиней, счастлив был, что мог поесть из корыта вместе со свиньями (в той стране был голод).

Потом он вдруг подумал, что мог бы у своего отца слугой быть, и то было бы лучше. Пойду к нему и скажу, что я уже не сын твой, я тебя предал, оскорбил, но возьми меня хотя бы в работники к себе. И вот с этими мыслями он отправился домой, и отец увидел его еще издалека, рваного, едва узнаваемого, утомленного, и молча - опять-таки - побежал старик ему навстречу, обнял его. И когда тот пытался сказать свою формулу, которую он твердил всю дорогу: "Отец, я согрешил перед тобой, перед небом, недостоин называться сыном, возьми меня хотя бы слугой", отец ему ничего не ответил, а повел в дом, кликнул слуг, сказал, что собирайте пир, заколите теленка, будем праздновать, наденьте на него одежду самую красивую, вот перстень, - и праздник начался.