Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти - Виктор Бакин

«Таганка» разделилась на «эфросовцев» и «любимовцев». Из театра ушел Б. Хмельницкий. Ушел спокойно… Актерами, резко вставшими в оппозицию к Эфросу, были Л. Филатов, В. Смехов и В. Шаповалов. Они тут же откликнулись на предложение Г. Волчек перейти в «Современник» – театр, близкий «Таганке» прежде всего своей гражданской позицией. Г. Волчек звала к себе и А. Демидову, но той захотелось во МХАТ. О. Ефремов не взял – осталась с А. Эфросом. В. Золотухин тоже подумывал о переходе во МХАТ, но не к Ефремову, а к Т. Дорониной.

У каждого из покинувших «Таганку» не было особого подвижничества по отношению к Любимову. Здесь преобладали скорее личные мотивы и обстоятельства.

У В. Шаповалова были старые непримиримые счеты с Эфросом. Еще в 75-м году, когда ставился «Вишневый сад», Шаповалов репетировал Лопахина – великолепно, как все говорили. Высоцкий в это время был за границей. И вот, когда выпуск спектакля был уже совсем близко, Шаповалов пришел в костюмерную мерить костюм, а ему вдруг объявили: «А у нас костюм не на вас, а на Высоцкого» – так распорядился Эфрос, когда узнал, что Высоцкий скоро приезжает. Этого Шаповалов никогда не мог простить.

Л. Филатов вместе с Золотухиным был назначен на роль Пепла в спектакле Эфроса «На дне». Но у Филатова в это время были съемки – он играл Чичерина и в спектакле не репетировал. Он договорился с Эфросом, что пока будет репетировать Золотухин, а там – как получится. В «Чичерине» и у Золотухина была небольшая роль, которую долгое время не снимали. Когда наступило время сниматься Золотухину, Филатов должен был его заменить, но отказался. Эфрос ему сказал: «Если вы так относитесь к театру, вам просто надо уходить отсюда!» Филатов подал заявление…

Л. Филатов: «…я работал на «Таганке» до тех пор, пока не произошло это несчастье с Любимовым, когда мы, несколько человек, покинули в знак протеста «Таганку» и ушли в «Современник». Вместо того чтобы сделать это тихо, мы еще устроили в «Современнике» довольно громкое выступление. Тогда это было нашим театральным стилем. Но мы не учли контекста времени. Любимов остался за рубежом, и все это превратилось в политику».

В. Смехов тоже сделал жест, будто не может в театре без Любимова. На самом деле он репетировал с Эфросом роль Барона, а потом у него произошел скандал с одной актрисой, и Смехов ушел из театра.

Старейшина театра Г. Ронинсон пытался убедить молодых коллег, что уход с родных подмостков означает предательство. На его взгляд, наиболее честным было разделить вместе со своим театральным домом его судьбу – со всеми причитающимися бедами, радостями, печалями, заботами и победами.

Каждый из ушедших потом будет жалеть об этом жесте, но в тот момент было удобно прикрыться патриотическими лозунгами. «С приходом в театр Эфроса закрылась обратная дорога для Любимова!», «Эфрос не должен был приходить на «Таганку»! Это театр Любимова!» – был их главный упрек Эфросу. Справедливый ли? Им казалось, что Любимов рвется в Москву, но его власти не пускают. Они продолжали находиться в неведении относительно того, что Учитель давно от них отрекся и особым желанием вернуться на родину не горит.

Виктор Розов: «Мне не забыть, как на прекрасном юбилейном вечере, посвященном 30-летию образования театра «Современник», трое таганских актеров, только что принятых в труппу «Современника», пели на сцене пошлейшие куплеты, оскорбительные для Эфроса. Присутствующих на юбилее охватил стыд и чувство, будто все неожиданно оступились и угодили в помойную яму. Анатолий Васильевич никогда не был грубым, поэтому хамство и грубость в его адрес выглядели чудовищно».

Если к поступку трех (хотя и ведущих) актеров Эфрос отнесся более-менее спокойно, то уход Д. Боровского был для него ударом. Он очень рассчитывал на серьезную поддержку Боровского, на его высокий авторитет в коллективе, надеялся, что их хорошие взаимоотношения и понимание в прошлых совместных проектах продолжатся в новых условиях. Первая же попытка договориться не удалась.

Эфрос отлично понимал, что «Таганка» – это театр Любимова. Если не будет любимовской идеи, его видения мира и современности, того прежнего театра не будет. И раньше, и в то страшное время Эфрос с неизменным уважением, дружески, нежно говорил о Любимове. Он пишет открытое письмо Любимову в эмигрантский журнал «Континент», упрекая основателя в том, что тот хочет погибели своему театру. Любимов на письмо не отреагировал…

По выражению же И. Смоктуновского, Эфрос спас честь «Таганки», спас труппу – одних он удержал властью главного режиссера, других завоевал работой.

Осенью 1985 года театр получил приглашение на участие в Белградском фестивале БИТЕФ, с обязательным условием – показать «Вишневый сад». Эфрос начал с восстановления этого спектакля и постановки горьковской пьесы «На дне». Роль Лопахина Эфрос предложил Олегу Борисову, но тот отказался, заметив, что играть Лопахина после Высоцкого он не сможет… Ю. Любимов от своего прежнего понимания (1975 год) этой постановки тогда не отказался: «”Вишневый сад” – средний спектакль, без концепции, разрушающий эстетику данного театра, вредный». Но в декабре 91-го в интервью «Независимой газете» Ю. Любимов назовет «Вишневый сад» А. Эфроса замечательным спектаклем. Что это? Изменилась конъюнктура? В. Золотухин объяснил просто: «Он перемонтирует свою биографию, исправляет, запутывает, на худой конец. Он что, не знает, что существуют стенограммы обсуждений не только «Годунова», но и «Вишневого»…»

Спектакль «На дне» – о вечной для России ситуации, когда люди живут так, как дальше жить нельзя, но как жить иначе, они не знают, – был выпущен в конце декабря 1984 года.

А. Эфрос: «У Высоцкого есть песня «Дом». «Что за дом такой, погружен во мрак… В дом заходишь, как все равно в кабак… Укажите мне край, где светло от лампад…» Одна из лучших его песен. Долгое время ее не включали в список песен, которые разрешались, потому что никак не могли решить, что это за дом такой. Я подумал, что эту песню можно использовать в спектакле «На дне», и вся горьковская пьеса для меня осветилась по-новому. Я почувствовал прямую связь этой пьесы с самыми больными вопросами сегодняшнего дня. Каждый раз вхожу в зал и, волнуясь, жду, когда Высоцкий запоет. Тогда легче репетировать, тут какой-то верный указатель всему спектаклю.

Когда на одной из репетиций появился концертмейстер и стал на сцене с актерами разучивать эту песню, мы, наблюдавшие, были взволнованы: люди опять собрались, чтобы что-то хорошее продолжить. Это было сильное чувство какого-то возможного возрождения».

И возрождение состоялось. Острота конфликта режиссера с актерами, возникшего сразу после прихода Эфроса, постепенно сглаживалась. Одна за другой игрались премьеры. «Таганка» снова начала заявлять о себе внутри страны и на зарубежных гастролях. За три года Эфрос поставил на «Таганке» шесть спектаклей, которые имели реальный успех и за границей, получили все главные призы на БИТЕФе в Югославии. Цену его постановкам узнала Франция, а затем и Италия, когда по приглашению крупнейшего европейского театрального режиссера Джорджо Стрелера «Таганка» гастролировала на сцене его театра «Пикколо». Успех был оглушительный, но создателя спектаклей уже не было в живых.