Оппозиция как теневая власть - Сергей Кара-Мурза

Второй аргумент в том, что к законам истмата вообще нельзя предъявлять требований обладать предсказательной силой в конкретной реальности. Действие этих законов как бы ниже уровня шума, и от этого шума реальности надо отвлечься, чтобы узреть закон: «Применение законов истмата к тому или иному общественному явлению тем более эффективно, чем ближе это явление к их [законов] объекту, т.е. обществу как таковому, в его целостности и развитии. Демонстрировать силу в отношении частностей, в каждом конкретном случае, закону не обязательно, тем более что частности подчас весьма субъективны». Если так, то и против этого истмата я не возражаю: пусть, кому нравится, рассуждает «об обществе как таковом». Для меня жизненно важна именно частность – как выйти из кризиса здесь, в России, и в приемлемо короткие сроки.

Третий тип аргументов: законы истмата вообще частностей не касаются, они с ними несоизмеримы. Читатель (кстати, он четче всех выявил слабости моих примеров – во многом вызванные их «телеграфным» изложением) пишет: «Разбирать реакцию жнецов – задача социальной психологии, инструмент которой – социальный „мелкоскоп“. У истмата предмет исследований гораздо протяженнее в пространстве и времени – тут инструментом может быть только „исторический телескоп“… Закон отражает тенденцию, непреложность которой заметна на достаточно длительных отрезках времени». Для примера он приводит статью Л.Н.Гумилева о том, как разные ландшафты за 2 тысячи лет сформировали разные привычки двух групп племен.

И с этими аргументами я согласен, но ведь я прямо говорю в статье именно «о неспособности истмата объяснить кризис в России», да и всю советскую историю – процессы, которые укладываются в десятилетия. Нам нужен «ориентир для действий». Ведь я совершенно четко сформулировал слабость истмата именно в этом качестве: «Материализм в истории (истмат) – важная для анализа модель, абстракция, в которой история представлена как борьба за интересы. Как любой абстракцией, ею надо пользоваться осторожно, только для анализа и только в пределах ее применимости. Но эту элементарную вещь, о которой твердил и Маркс, начисто забыли. Конструкции истмата („законы“) стали лихо применять для синтеза – объяснения реальной жизни и даже предсказания. Это – как раз нарушение норм научного мышления. Результаты просто фатальны – „мы не знаем общества, в котором живем“. Разве я предлагаю „отбросить“ истмат как полезную абстракцию?

Те, кто сегодня озабочен соответствием производственных отношений производительным силам «в обществе как таковом» через 2000 лет, я скажу: на здоровье. Хоть наизусть выучите учебник Келле и Ковальзона. Но почему надо с таким жаром проклинать статью, которую я адресовал тем, у кого другие задачи? Я же предупредил: «Всему свое место и время. Представьте, что Жуков в 1941 г. планировал бы операции, мысля в терминах истмата». А мне отвечают, что у Жукова по истмату была в академии пятерка.

Почти все авторы писем приводят такой довод в защиту истмата: Кара-Мурза критикует истмат вульгарный, плохой, испорченный. А настоящий истмат – умный. Вот, Энгельс сказал то-то, а Ленин то-то – попробуй-ка опровергни. Это довод негодный. Истмат – это не десяток умных мыслей Маркса и Энгельса, а доктрина, ставшая частью официальной советской идеологии. Доктрина быстро оторвалась от ее творцов и стала жить своей жизнью, потому-то Маркс и заявил, что он – не марксист. Реально истмат был слеплен в партийных «лабораториях» в советское время и вовсе не исходя из идей классиков, а на потребу дня – не для предвидения, а для оправдания практики. Если Политбюро не находило другого выхода, кроме коллективизации, то ни на какой истмат Сталин не смотрел, а шел напролом – потом академик Ойзерман докажет, что именно это решение и вытекало из объективных законов общественного развития. Возьмите хотя бы такую мелочь: почти все уверены, что истмат предполагает существование социализма как особой формации. Но Маркс и Энгельс никогда этого не утверждали. Это – изобретение самих истматовцев, на зарплате и пайке.

Почти все советские люди «диалектику учили не по Гегелю». Старики, которые «под пулями от буржуев бегали», имели еще ясные представления о жизни. Последующие поколения черпали истмат из учебников, а вовсе не из Энгельса и Плеханова. Об этом, реальном истмате я и говорю. А мне отвечают, что где-то в пещере есть чистый, незамутненный источник XIX века, и ты его не тронь. Ради Бога, пусть остается в своей незамутненности, охраняйте его. Но людям пить-то надо, а пьют они гнилую воду из болота истмата сусловско-брежневского розлива. Почему же «истинные» истматовцы, имея доступ к чистому сокровенному знанию, не очистят для людей их воду насущную? Потому, что их не интересуют такие частности, как Россия и ее слом, они мыслят веками и тысячелетиями? Или еще по какой-то причине?

Многие письма наводят на такую мысль. Истмат, хоть сокровенный, хоть вульгарный, своей жесткой схемой смены формаций подводит к мысли, что советский социализм был «ошибкой истории» – был чем-то неправильным. И потому-то основная масса профессиональных специалистов по истмату сегодня совершенно искренне находится с социал-демократами (типа Горбачева и Яковлева) или с троцкистами. А сознание тех, кто остался с «Советской Россией» и прислал мне письма с проклятиями за отступничество от истмата, раздвоено. Почти во всех таких письмах – негодование по поводу моего ответа К.Ковалеву. При этом суть нашего спора понята правильно. К.Ковалев уподобил советский строй мачехе рабочего класса, которая к тому же обзывает этот класс-Золушку «неблагодарной тварью». Основание для этого – истматовское понимание советского строя как арены эксплуатации и классовой борьбы (номенклатура против рабочих).

Я считаю, что это понимание неверно в принципе (истмат дал сбой в понимании всего советского общества, что честно признал Андропов). Но главное, что это означает полную капитуляцию перед Чубайсом – как бы его при этом К.Ковалев ни проклинал.

На ближайшие десять лет оппозиция, если она поднимется на борьбу, будет иметь лишь один действенный ключ к умам и сердцам людей: образ советской реальности. Он не идеален, но он воочию и даже через желудок показал всем и каждому: можно жить без голода, крови и мерзостей. Все для этого у нас есть, нужна только воля и правильный выбор жизнеустройства. То, что мы допустили в виде режима Ельцина – эксперимент. Он показал, что по всем жизненно важным показателям жизнеустройство на основе конкуренции и эксплуатации для 80 процентов людей означает горе и страдания. Надо восстанавливать солидарный образ жизни – без дефектов советского строя. Теперь это можно сделать, ибо эти дефекты сломаны вместе со строем (это как Китай резко пошел в гору после катастрофической культурной революции – она сломала всю бюрократическую систему).

Если же мы с помощью истмата поможем опорочить образ советского прошлого как один из вариантов эксплуататорского режима и попытаемся начать борьбу как бы с чистой площадки – уже пролетарскую, классовую, то мы обречены на поражение. Мы будем иметь не больше шансов на победу, чем беднота Бразилии. Отказавшись от образа советской жизни, оппозиция узаконит существующее – оно будет уже не преступлением, не изменой Родине, не оккупацией, а просто одним из вариантов общества, основанного на рынке и частной собственности. И, согласно истмату, это общество будет законно, ибо «производственные отношения капитализма еще не исчерпали и т.д.». И в этом обществе пролетариат должен пройти все «правильные» этапы обретения классового сознания: будут луддиты, чартисты, трейд-юнионы, а лет через 100, глядишь и новый «Коммунистический манифест». Но все это – чушь. Никакого капитализма и никакого пролетариата в обозримой перспективе в России создать никто не позволит. Не для того проводится деиндустриализация. Здесь будет зона контролируемого вымирания русского народа, очистка площадки. Что об этом говорят классики истмата? Ах, они такого не предполагали?

«Советская Россия» у нас одна, и читатели ее не вполне едины, это понятно. Если бы я знал, что беззаветных защитников истмата, которые требуют от редколлегии «не подпускать С.Кара-Мурзу к народной газете», много, я и сам бы перестал в ней печататься. Зачем огорчать людей? Но если их небольшое меньшинство, то придется как-то уживаться. Есть же страница для православных – они никак не ближе к истмату, чем я.

1996

Катастрофы, хаос, развитие

В ряде статей я подводил к мысли, что истмат уходит своими корнями в представление о мире как машине (механицизм), которая находится в равновесии и действует согласно объективным законам (детерминизм, т.е. предопределенность). Поэтому истмат плохо описывает состояния краха, слома общественных систем – кризисы и революции. В ХХ веке наука стала уходить от механицизма и детерминизма, больше внимания уделять состояниям нестабильности и перестройки систем.