Американский вампир - Дженнифер Арминтраун

— Да, вижу. Ты с головой в раковине.

Оторваться от воды было сродни бегству от кучи денег и обнаженных женщин, но Грефу это удалось, и он подставил чашку под струю.

— Ты ведь не воды хочешь, да? — спросила Джесси со страхом в голосе. Не на поверхности, но скрытым под слоями наигранного сочувствия. Грэф не винил ее. Будучи единственным человеком, закрытым в комнате с голодным вампиром, едва ли можно было проникнуться сочувствием.

— Я нормально не ел с тех пор, как приехал в город, — признался он. — Привыкну, наверно, но, думаю, это как первая неделя на диете. Я несчастен.

Ничего себе, это было унизительно. Признаться человеку в собственных слабостях.

— Тебе нужно… — Джесси замолчала и сглотнула. — Я имею в виду, ты мог бы выпить немного моей к-крови. Если тебе это необходимо.

Грэф и не думал, что когда-нибудь будет так сильно жаждать крови, как в этот самый момент, но он же не мог сделать это с ней. Или мог?

Нет. Начнем с того, что раньше во время кормления он порой терял контроль над собой. На его счету много людей, которых он случайно отправил на тот свет, пока не набрался опыта, и это не особо его беспокоило. Вампиры питались людьми. Но он не хотел рисковать Джесси.

— Если ты не поешь — не попьешь, прости — думаешь, сможешь выдержать суд и освободить нас? — девчонка была права, но Грэф все еще хотел огрызнуться, что это ни хрена не его работа, спасать ее от толпы, вооруженной вилами и факелами.

Он глубоко и медленно вдохнул, чтобы прояснить мысли. Грэф не сердился на нее. Он просто был раздражен и голоден.

— Я буду немного слаб, но, уверен, все будет в порядке.

Джесси и сама была достаточно хорошим лжецом, чтобы суметь распознать его ложь.

— Звучит не слишком убедительно. Ведешь себя, как человек, который пытается бросить курить.

— Ну, у меня давненько не было возможности покурить, — отрезал он. — А ты совсем не помогаешь своей предприимчивостью.

— Не помогаю, потому что ты не идешь навстречу. Я пытаюсь помочь, — тон ее голоса был на удивление нежным и понимающим. И чертовски раздражающим. — Почему ты не позволишь мне помочь тебе?

— Потому что я могу убить тебя! — Грэф закрыл глаза и стиснул пальцами переносицу. Он же не сказал это вслух, правда? Это звучало как слабость и глупость, будто он не мог контролировать себя. И что еще хуже, она может перестать доверять ему. Хуже только то, что он больше волновался о ее доверии, чем о собственной гордости.

— Ну… Я все равно завтра могу умереть, — ответила Джесси, и от страха в ее голосе не осталось ни следа. Хотя, может, он принимал желаемое за действительное.

Грэф почувствовал, как утопает в странной логике девушки, желая поверить в то, что было бы вполне нормально вскрыть ей вену и к черту последствия.

— Не люблю пить кровь людей, которых знаю. Ничего личного. Но я бы неважно себя чувствовал, если бы случайно убил тебя.

— А ты бы чувствовал себя отлично, если бы случайно убил кого-то другого? — возразила Джесси.

— Ну, может, не отлично, но я был бы не слишком обеспокоен, — это был не тот ответ, который ей хотелось услышать, судя по долгому молчанию, что она хранила.

Наконец Джесси прокашлялась и ответила:

— Не важно. Тебе это нужно. Да ради Бога! Мы только что занимались сексом. Это самое сокровенное, что может происходить между людьми, а я не могу сделать для тебя такую малость?

Сокровенное. Произнесенное вслух это слово пугало.

— Дело не в… близости. Я не хочу делать тебе больно.

— Ты и не сделаешь, — настаивала девушка.

— Тебя когда-нибудь кусала собака? — спросил Грэф, твердо решив не побеждать в этой схватке, что девчонка так старалась проиграть.

Джесси пожала плечами.

— Нет, но вряд ли это так уж страшно.

— Может, это и не страшно, но мой укус пострашнее, — он приблизился к девушке настолько, насколько осмелился, и приоткрыл рот, выпуская клыки. — Поверь, ты почувствуешь, как они проникнут в тебя. Они далеки от точных инструментов.

Джесси в ужасе распахнула глаза, уставившись на его зубы, но быстро справилась с собой и приподняла ногу, демонстрируя шрам.

— Это не может быть хуже, чем случайно пронзить ногу вилами. Я не хочу, чтобы ты мучился.

— А я не хочу, чтобы мучилась ты. Мой ответ — нет.

Грэф допил воду и попытался вернуть клыки в спокойное состояние. Клыки наготове это очень плохо.

Он вернулся к раковине и вновь наполнил чашку, слишком ощущая ее болезненное молчание. Утешать ее не выход, не тогда, когда она такая податливая.

— Ты первый человек за долгое время, кто не хочет сделать мне больно, — сказала Джесси с грустной усмешкой.

Как же Грэф хотел ее. Хотел ее тела и крови. Единственное, в чем он не был уверен, так это в том, чего хотел больше.

Джесси поднялась с дивана и направилась к вампиру, мягко ступая по кафельному полу. Грэф почувствовал, как внутри него зарождается паника, пострашнее той, что охватила его при встрече с монстром, или той, когда солнце впервые застало его врасплох. Паника оттого, что она может коснуться его и подтолкнуть к краю, и тогда он причинит ей боль.

Девушка двигалась осторожно, словно ощущая то напряжение, что заставило сжаться каждую его мышцу, будто живую пружину. Она открывала кухонные ящики один за другим, пока не нашла что-то блестящее и металлическое. Ножницы.

На лбу Грэфа проступил холодный пот при мысли о том, что Джесси порежется, чтобы соблазнить его. Какая-то часть него хотела, чтобы она это сделала, а другая трепетала от ужаса, что именно это и входило в ее намерения. Медленно подойдя к нему, девушка подняла ножницы и, когда Грэф уже было подумал, что она сделает надрез, мягко уперла острие ему в шею.

— Если бы я поранила тебя, что бы ты сделал?

Странный поворот событий настолько застал его врасплох, что ему расхотелось хватать девушку. Он чуть ли не убежать от нее захотел.

— Наверно, я бы… закричал? Колотые раны болезненны.

Джесси изогнула бровь.

— Если бы ты пил мою кровь, а я ткнула бы тебя ножницами, ты бы остановился?

Ответом было «да», но Грэф не мог ей этого сказать. Тогда не осталось бы причин отказываться от ее предложения. Доверие девушки захлестнуло его, пробрало до костей и заставило задуматься о том, что не должно было случиться.

Джесси отвела волосы, обнажая шею с левой стороны.

— Давай. Я хочу, чтобы ты сделал это. Я позабочусь о том, чтобы ты не навредил мне.

Немного же она знала, ведь если дойдет до настоящей опасности, Джесси будет уже не в состоянии ранить его. Грэфу следовало бы сказать ей об этом, сильнее сопротивляться ее самоубийственному порыву, и он даже открыл рот, чтобы так и поступить, но все, что получилось: