Страхослов - Джоанн Харрис

Мне следовало закрыть альбом и вернуться к своей жизни, но фотография не отпускала меня. Что-то в лице девушки казалось знакомым. Через недолгое время я осознал, что смотрел на Л. В., модель для картины моего дяди.

Кто такая эта Л. В.? Какое место она занимала в дядиной жизни? Я должен был прояснить этот вопрос. Я принялся перебирать бумаги, которые забрал из письменного стола. Вдруг я вспомнил о письмах, перевязанных резинкой, на которые едва глянул. Они были написаны фиолетовыми чернилами на бледно-голубой бумаге, некоторые конверты украшены грубо нарисованными цветами. Они были адресованы дяде Хьюберту, проживавшему в Глеб-Плейс, Челси.

Это были любовные письма, подписанные «Лейла». Наверное, это и была Л. В. Это подтверждалось и тем, что она упоминала в письме о своей работе в театре, кино и на телевидении. Л. В. была актрисой, как можно было понять по портрету, как и Лейла.

Хотя письма были пятидесятилетней давности, мне все еще было неловко читать их. Лейла была юна, наивна, она преклонялась перед Хьюбертом. Она изъяснялась штампами, как часто бывает с людьми, которые говорят искренне. Я чувствовал, что вторгаюсь в ее личную жизнь, а полезной информации в письмах было очень мало – кроме того, что она боготворила дядю, а он злился на нее, и что она всегда считала это своей виной. Лишь в последнем письме мне удалось найти что-то, проливающее свет на это дело.

Хитроу, утро пятницы

Мой дорогой Хьюб!

Возможно, тебя удивит адрес вверху страницы, но, пожалуйста, не злись. Я думаю, что ты все равно будешь злиться, но что ж, так тому, полагаю, и быть. Вот я и в Хитроу, остался еще час до того, как я сяду в самолет и улечу в Штаты. Прости, что не сказала тебе; я собиралась, но ты попытался бы остановить меня и была бы ужасная ссора, а ты же знаешь, я терпеть не могу ссоры. Так что к тому времени, как ты это прочитаешь, я буду в куче миль от тебя по другую сторону океана, и у меня нет телефонного номера или чего-то такого, так что придется тебе ждать, пока я напишу снова или типа того. Дело в том, что мой агент выбил для меня роль в фильме там. Я понимаю, что это лишь очередной дешевый ужастик, но это работа, а мне нужно зарабатывать на хлеб и мне нужно проветрить голову. Видишь ли, дорогой Хьюб – и не хмурься так, от этого появляются морщины!!! – хотя я и люблю тебя без памяти – честное слово! – так просто не может дальше продолжаться. И дело не в других девушках – хотя ты делаешь мне больно, правда! – и не в ссорах и даже не в побоях и насилии, потому что ты всегда потом извиняешься (почти всегда) после этого. Нет, дело в том, что… ох, это сложно объяснить… дело в том, что, когда я с тобой, мне кажется, что я перестаю существовать. Я вроде как ничто. Да, я твоя девочка, твоя крошка, твоя милая, но я не принадлежу СЕБЕ. Понимаешь? Нет, я не жду, что ты поймешь. Ну, помнишь, как мы вместе пошли в «Бибу» и ты выбрал за меня платье, а я хотела другое, но ты просто пошел и купил то, что хотел, а затем вытащил меня из магазина прежде, чем я посмотрела на другие. Я чувствовала себя подавленной несколько дней. Да, я понимаю, что это звучит глупо и что твой вкус куда лучше моего, потому что ты у нас звезда, гений, но дело не в этом. Иногда я просто хочу что-то свое и делать то, что мне нравится, но ты хочешь, чтобы я все время была твоей игрушкой, а я просто не могу так. В любом случае, вот почему я еду в Л. А. сниматься в этом фильме, и я понимаю, что это звучит глупо и жалко и все такое, так оно, наверное, и есть, но это то, что я сейчас чувствую. Но я все еще люблю тебя, мой дорогой Хьюб, и все еще считаю, что ты самый классный и великий гений во всем мире! Так что не думай слишком плохо о своей

вечно любящей тебя

Остаток страницы был весь покрыт крестиками, символизирующими поцелуйчики.

Утром в то воскресенье часов в десять пришел Мартин. На самом деле он актер, но бо́льшую часть времени не может найти работу по профессии, так что я плачу ему за помощь в бизнесе. В основном ему приходится двигать мебель, делать ставки на аукционах и выполнять прочую работу мальчика на побегушках. Сегодня он должен был помочь мне забрать из квартиры Хьюберта стол и остатки его вещей.

Мартин – один из тех людей, которые не могут сразу начать работать. Ему нужно выпить кофе, поболтать, выкурить одну из вонючих сигарет прежде, чем он начнет что-то делать. Я позволяю ему это, потому что берет он недорого и не жалуется, когда я зову его в неурочное время. Этим утром я хотел как можно быстрее отправиться в квартиру дяди, вывезти все и покончить с этим, поэтому, пока Мартин, продолжая болтать, цедил свой кофе, я сгорал от нетерпения. Прежде чем мы отправились в Инслингтон, он захотел посмотреть, что я уже вывез из квартиры.

Потягивая кофе, он вошел в гостиную.

– Немного тебе оставил этот старик, да?

Матрин замер перед картиной «Л. В. в роли Джульетты», рассматривая ее в тишине. Мое терпение было на исходе.

– Узнаешь ее? – спросил я. – Это вроде как какая-то актриса.

– Это не Лейла Винстон?

– Она актриса?

– Да. Была еще до моего рождения. Шестидесятые, начало семидесятых. Какое-то время была известной. Ну, знаешь, «Выводок дьявола».

– Что это?

– Ты не слышал о «Выводке дьявола»? Это фильм ужасов. Конец шестидесятых. Стал культовой классикой. Вообще-то фильм, конечно, говно, но там есть одна сцена…

– Что с ней стало?

– С кем?

– С Лейлой Винстон.

– Без понятия. Воспоминания о ней потускнели и позабылись, как позабудемся все мы.

– Можешь выяснить, что с ней стало?

– Это еще одна работа?

– Да, если хочешь.

– О’кей. Работа детектива. Я это сделаю.

Вскоре я заметил перемены в поведении Мартина, примерившего на себя роль частного детектива. Он шатался по моей гостиной, кругом суя нос и хмурясь. Он начинал всерьез раздражать меня.

Как ни в чем не бывало, Мартин поднял альбом с 3D-фотографиями.

– Положи! Не трогай! – закричал я.

– Ладно, ладно… – Мартин выглядел шокированным.

– Идем, – сказал я. – Нам пора. Хватит терять время.

Разнообразия ради, когда мы добрались до Ислингтона, Мартин не стал тянуть с работой. Мы забрали все пожитки дяди и затащили стол в фургон. Когда мы уже ехали к домовладельцу, чтобы отдать ему ключи, Мартин, необычайно тихий, сказал:

– Странное место. Видел этих женщин на лестнице?

– Каких еще женщин?

– На лестнице из квартиры. Две или три. Я не разглядел их лиц, но они так странно тянули ко мне руки. Они проститутки – или что?