Золотой ключ. Том 3 - Дженнифер Роберсон

— Именно!

— Нет, Рохарио, — тяжело дыша, промолвила Элейна. — Их слишком много, нам не победить. Существуют другие способы…

Ее взволнованный голос так подействовал на Рохарио, что он отпустил руку Гиаберто. Тот мгновенно отступил назад, между ними встали охранники и прижали Рохарио к стене. Сквозь накатившую боль ему вдруг привиделось лицо подмастерья, напавшего на него во время беспорядков у собора. Нет, невозможно — ведь это те самые солдаты, что давали клятву защищать его.

— Элейна! — Ее потащили прочь из двора. А Рохарио не мог высвободиться из цепких рук стражника. — По крайней мере не запрещайте ей рисовать! — крикнул он им вслед.

Ее дядя вздрогнул от этого крика, но тут же решительно устремился вперед.

На другом конце двора мелькнуло бледное лицо Элейны, она смотрела на Рохарио. У нее был такой выразительный взгляд! Молодой человек попытался вырваться, броситься к ней — наверняка Элейна хотела ему что-то сказать. Однако стражник подтолкнул его к стене, и Рохарио прижался головой к серому камню.

А потом его отпустили. Гвардейцы зашагали к проходу, вышли на улицу. Элейны больше не было видно.

Он опустился на землю, одной рукой стал тереть голову, а другую прижал к груди. Брюки из тонкой ткани промокли: он сидел посреди лужи, образовавшейся после утреннего дождя, но ему не хотелось шевелиться.

— Маэссо Рохарио! С вами все в порядке? Вы можете встать? — Гаспар помог ему подняться на ноги, хотя Рохарио было совершенно все равно, сидит он или стоит. — Чирос! Ворвались в мой собственный дом! Утащили ни в чем не повинную женщину! Кто будет следующим?

Из гостиницы высыпали зеваки. Через окно в столовую Рохарио видел часть настенного рисунка Элейны, яркое пятно с белой кляксой в одном углу — она не успела закончить картину.

— Кого из нас они вот так же уволокут в следующий раз? Кто обеспечит наше право спокойно жить в собственных домах? Нанять художника, чтобы он расписал стену?

Постепенно слова Гаспара стали доходить до сознания Рохарио. Он поднял голову, хотя она ужасно болела.

— А разве не это должен сделать Парламент? — возвысил голос Рохарио. — Парламент, в который входят граждане страны? Парламент, уполномоченный охранять интересы жителей Мейа-Суэрты от деспотизма Великого герцога? Любая влиятельная и знатная семья может обратиться к нему за помощью. А как насчет тебя, маэссо? Ты пойдешь к Ренайо просить о защите, если тебя кто-нибудь несправедливо обидит? Если налоги станут чрезмерно высокими? Кто поможет тебе, если в твое заведение придут гвардейцы? Кто поможет тебе? Эйха! — Боль пульсировала в висках, и он прикрыл глаза рукой, чтобы скрыть слезы.

— Пойдем, друг, — сказал Гаспар, — тебе нужно лечь. Но и оказавшись в своей комнате, окутанной ночными тенями, на мягкой постели, Рохарио никак не мог успокоиться.

— Пошлите сообщение маэссо Асеме, — попросил он Гаспара. — Мне нужно с ним поговорить.

Гаспар колебался некоторое время, прежде чем сказать:

— Вы ведь не простой человек, верно? Я слышал, как иллюстратор назвал вас доном Рохарио.

— Разве имеет значение, кто я такой? Матра эй Фильхо! Давайте не будем подозревать во всех грехах наших союзников, чтобы они не превратились во врагов.

— Конечно, это имеет значение, — ответил Гаспар. — Если вы и в самом деле сын Великого герцога, тогда именно вы сможете стать во главе движения либертистов.

Даже думать об этом Рохарио был не в состоянии. У него невыносимо болела голова.

— На самом деле я им буду нужен в качестве номинального главы движения, для важности. Вот что от меня потребуется.

— Я думаю, это зависит от силы вашего характера. — Гаспар улыбнулся ему с искренней симпатией. — Отдыхайте. Мы еще успеем поговорить — позже.

Той ночью кто-то поджег Палассо Юстиссиа на сокало Грандо. Из окна Рохарио видел зарево от полыхающего здания всякий раз, как только просыпался. Спал он очень, беспокойно. К рассвету пожар стих, но дым и низкие облака висели над Мейа-Суэртой весь день, словно отражая тревожное настроение, царившее в гостинице, на улицах, в целом городе.

Глава 74

На рассвете она мерила шагами свою камеру, отмечая про себя, что на диване лежит превосходное шелковое покрывало из Синны, стол и стул сработаны в Нипали, а единственная в комнате картина — весьма примечательный портрет еще совсем молодой Великой герцогини Мечеллы, председательствующей на празднестве Астравенты. Одна рука Мечеллы лежит на взъерошенной голове ее младшего сына Ренайо, а в другой она держит зеркало, в котором отражается звезда. Однако прекрасная работа кисти Кабрала была обречена висеть в задней комнате в результате запрета екклезии изображать вместе мать и сына, за исключением Матры эй Фильхо. И все же, если бы Кабрал имел Дар, подумала она, Грихальва не стали бы прятать такое чудесное произведение.

Вне всякого сомнения, Кабрал самый талантливый из всех живущих сейчас живописцев Грихальва. Элейна продолжала шагать из угла в угол. Может быть, не лучше молодого итинераррио Сарио, который приехал и уехал до того, как она успела с ним познакомиться. Элейна смутно помнила его по урокам в герцогской Галиерре десять лет назад: тогда он ничем не выделялся, но среди мальчиков, имеющих Дар, известны случаи, когда их гений проявлялся в более зрелом возрасте. Рисунки Сарио, сделанные им во время службы итинераррио, производили впечатление. Она была уверена, что этот человек способен понять, к чему она стремится.

Увы, Сарио Грихальва решил возобновить службу в качестве итинераррио. Андрее был слишком глуп и не сумел его удержать. Идиоты! Они не видят истинного искусства, даже когда оно оказывается у них под самым носом!

Эйха! Размышлять об этом бессмысленно.

Элейна продолжала расхаживать взад и вперед. Четырнадцать шагов на девять — такова была комната на третьем этаже, скрытая в лабиринте коридоров самой старой части здания. Диван, стол и стул, кровать и умывальник; вся мебель выполнена лучшими мастерами, но от этого тюрьма не перестает быть тюрьмой. Во всяком случае, она имеет возможность изучать полотно Кабрала. Граццо Матра — в камере есть окна! Днем здесь будет достаточно света, чтобы рисовать. Если они дадут ей бумагу и краски.

Как они намерены с ней поступить?

Фелиппо.

Что, если они снова собираются нарисовать ее портрет-покорность? Есть немало мужчин, которым нужна жена". Множество семей, разбогатевших за последние годы в Тайра-Вирте, почтут за честь ввести в свой дом невесту Грихальва, даже если она и бесплодна. К тому же ее сестра — любовница наследника.