Трагический исход - Пьер Сувестр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Потом он принялся искренне отрицать:
– Нет, я не убийца! Если я и одолжил свой фиакр Гаду, чтобы прикончить старого Фавье, если я и выкинул его труп за Гран Пале, если я и оказываю иногда помощь некоторым типам… то это не значит, что я замешан в преступлениях… Я бы просто не смог этого сделать! К тому же эти бумаги не мои!
– Тогда почему же они оказались в твоем кармане?
– Не знаю! – ответил Коллардон, а затем, обратившись к гарсону, заказал:
– Одну литровую! Литровую за шестнадцать… черт возьми, и быстро!
Зизи и его отец снова чокнулись…
Начиная с этого момента, Зизи потерял четкость речи, тогда как Коллардон, наоборот, приобрел свою обычную ясность ума.
– Видишь ли, – говорил он Зизи плаксивым тоном, – видишь ли, имеются вещи, которых я не понимаю!.. Это не мои бумаги. Значит, кто-то подложил их в мой карман. А если их подложили в мой карман, то только с одной целью, чтобы у меня были неприятности! Так вот, если бы я с кем-нибудь сегодня поругался и меня бы схватили этим вечером на почтовом дворе, при мне нашли бы эти бумаги, и я не смог бы отвертеться от серьезного процесса.
Тем временем Зизи медленно листал акции. Вдруг грум смертельно побледнел…
На обратной стороне одной из бумаг была жирно выведена красная страшная надпись: «Правосудие Жапа!»
«Что все это значит?» – подумал Зизи.
Он выпил до дна свой стакан, потом поднялся, пошатываясь:
– Па, надо удирать! Ты расплачиваешься?
– Расплачиваюсь, – согласился папаша Коллардон.
Он заплатил и вышел из трактира вместе с сыном.
Но в этот момент, выходя из душного зала на ледяную улицу, Зизи внезапно почувствовал дурноту.
– Я не знаю, что со мной… – прошептал он, – но сейчас… сейчас…
Тогда папаша Коллардон окинул своего сына взглядом:
– Черт возьми! Да ты пьян!
И с достоинством и отеческой снисходительностью он втолкнул своего отпрыска в фиакр, который через несколько мгновений отправился в путь.
В три часа ночи Зизи проснулся, удивленный, на матрасе, лежавшем на полу.
– Где я, черт возьми? – спросил себя грум.
Он приподнялся, ошеломленно осмотрел комнату, в которой находился…
– Проклятое утро! – проворчал Зизи. – Вчера вечером я напился, как сапожник, и даю слово, что па привел меня к себе… В конце концов, мой папаша не такой уж и плохой человек!
Зизи действительно узнал свой отчий дом.
Очевидно, Коллардону показалось, что его сын настолько пьян, что оставлять его на улице опасно. Именно по этой причине он и привел сына к себе…
Впрочем, Зизи захотел немедленно пролить свет на это происшествие. Поскольку он спал одетым, то сразу встал, на цыпочках пересек комнату и приблизился к кровати, на которой, по его представлениям, должен был отдыхать отец…
Но он не успел сделать и трех шагов, как оказался на грани потери сознания.
– Кровь! – вскрикнул он. – Ах!.. Черт побери! И мой отец мертв!.. Ну и ну!
Кровь растеклась по полу большими лужами. Кровью были забрызганы стены.
Зизи остолбенел от волнения на несколько секунд. Затем он дотащился до кровати. Там лежал папаша Коллардон. Он был неподвижен, глаза закрыты, на шее – огромная рана, которая должна была обильно кровоточить.
– Черт возьми! – еще раз прошептал Зизи. – Но кто же все это сделал? Что же произошло?
Его сотрясала сильная дрожь. Ему было страшно. Опять какая-то тайна…
И тогда Зизи внезапно спросил себя, не он ли сам в пьяном бреду совершил это преступление!
Это, конечно, было преступление. Папашу Коллардона убили во сне…
Зизи смутно припоминал, что в момент возвращения домой между ними произошла бурная ссора…
И тогда, все более и более приходя в ужас, Зизи начал восстанавливать в памяти драматичные события того вечера…
Очевидно, его отец лег спать, он тоже уснул… затем, должно быть, он проснулся и, будучи еще под влиянием алкоголя, прыгнул на несчастного и нанес ему ужасный смертельный удар ножом…
– Какой кошмар! – прошептал Зизи. – Все это отвратительно!
Но, очевидно, он испытывал больше страха, чем горя!
Откровенно говоря, Зизи не мог любить своего отца. Он считал, что тот виновен во всем; а накануне вечером Зизи узнал еще и о том, что тот был замешан и в последнем убийстве; он не мог очень сожалеть о его смерти и даже, вопреки самому себе, думал о нем, в общем, как о жалком бедняге. Однако, Зизи здорово растерялся.
– Я убил своего отца, – повторял он, – я – отцеубийца!
При этой мысли волосы поднялись дыбом на его голове… Вскоре последовала резкая реакция. Если вначале он был парализован от ужаса, то теперь Зизи понимал, что надо действовать…
– Если меня найдут в этой комнате, – рассуждал он, – то сразу же решат, что именно я нанес удар! Напрасно я клялся бы, что был пьян, моя песенка была бы спета! Надо уходить!
Он быстро вышел из комнаты. В кухне Зизи умылся, замыл капли крови, которыми был забрызган, потом вышел, сбежал с лестницы… затерялся на улицах…
Два часа Зизи шагал по улицам, не останавливаясь. Гонимый инстинктивным ужасом, он удалялся от квартала, где, как ему казалось, он совершил преступление. Но вскоре он возвратился назад.
У Зизи очень болела голова, что было вполне естественным после такого сильного опьянения. Его мысли путались. Ему было трудно вспомнить, освежить в памяти события предыдущего вечера. Иногда он удивлялся тому, что уже успокоился, ведь он только что убил своего отца…
Однако по мере того, как улицы становились все более оживленными, как пробуждался Париж, Зизи испытывал все большую и большую тревогу…
Несколько часов тому назад, когда он увидел своего отца убитым, Зизи буквально отупел от удивления, как это бывает от сильного удара. Он понимал лишь наполовину…
Теперь, наоборот, он лучше понимал то, что произошло, а также те неизбежные последствия, которые угрожали ему.
Впрочем, новая находка повергла его снова в шок! Когда он опустил руку в карман, чтобы найти там окурок и попытаться немного взбодрить себя несколькими затяжками табака, он нащупал засунутую в куртку пачку бумаг, один вид которых заставил его вздрогнуть…
– Что такое? – вскрикнул Зизи. – Неужели я украл акции, которые были у моего старика?
Тогда он стал размышлять с возрастающим волнением обо всем странном, что было в данном происшествии.
Накануне вечером его отец клялся, что эти бумаги ему не принадлежали…
Старый кучер утверждал, что он стал жертвой места, что ему подсунули ценные бумаги в карман для того, чтобы арестовать…
И вот теперь этими бумагами стал обладать он, Зизи! Почему? Как это случилось?
Зизи также вспомнил таинственную надпись, которую он видел на пачке бумаг: «Правосудие Жапа!» Особенно непостижимой была эта надпись!
– Честное слово! – воскликнул Зизи. – Я допускаю в крайнем случае, что сообщник моего папаши сунул ему в карман эти компрометирующие бумаги, а уж как его схватить – это дело правосудия, но не понимаю, как произошло, что теперь именно я нахожу все это в своем кармане. Однако я их не крал!
Зизи вернулся на улицу Солитэр. Он очень боялся, что его арестуют, но какая-то непреодолимая сила притягивала его к дому, где совершилось преступление!
Из осторожности несчастный парнишка издалека окинул улицу взглядом и вздрогнул:
– Боже мой! Вот все уже и раскрылось! Вся эта толпа простаков, стоящих перед дверью моего папаши, конечно, обсуждает несчастье… Ах! Черт побери! Что же мне делать?
В этот момент несчастный Зизи испытывал огромное желание убежать, но любопытство его удержало.
– Все-таки надо, чтобы я знал, – пробормотал он, – подозревают меня или нет?
Некоторое время он колебался… Затем внезапно успокоился.
– Прежде всего, – рассудил он, – никто не видел, как я возвращался с папашей; матушка Ландри дрыхнула в эту ночь… значит, я ничем не рискую, если пойду и узнаю новости?..
И с безумной отвагой Зизи стал продвигаться вперед.
Он поработал локтями, вошел в дом, где совершилось преступление, и обратился к консьержке, бледной, как мертвец, которая скорее прислонялась к креслу, чем сидела в нем в глубине своего жилища:
– Как дела?
Консьержка выпрямилась, как будто вытолкнутая пружиной.
– А! Боже милостивый! – закричала она. – Не хватало только тебя!
Потом, несмотря ни на что, она разразилась рыданиями.
– Малыш, случилось непоправимое несчастье… здесь только что была полиция, убит твой отец!
Матушка Ландри при этих словах зарыдала еще сильнее. Зизи, бледный от волнения, ухватился за обивку, чтобы не упасть…
– Убит папаша? – повторял он.
И добавил, так как это особенно его поразило:
– Здесь только что была полиция? Правда? Что они сказали?
Тем временем матушка Ландри подыскивала слова соболезнования.
– Не надо убиваться! – говорила добрая женщина. – В конце концов, видишь ли, мой мальчик, твой отец всего-навсего пьяница!.. Но все-таки уважать его надо… Между прочим… твоя мать еще ничего не знает!..
