Изгнанник. Арка 3. Том 2 - Дмитрий Янтарный

Ну, наверное, если бы в этом мире были зомби или какие-то неупокоённые мертвецы, то они бы выглядели вот так. Полностью высохшее тело, истончившиеся конечности, по сравнению с этим — непропорционально огромные ступни и ладони. Но всю хрупкость этого тела компенсировали глаза. Хоть и чёрные, но живые, яркие, полные жизни — и воли. Словно все силы, все ресурсы этого высохшего тела собрались в глазах. И теперь эти глаза внимательно меня рассматривали.

— Мда, — снова прошелестел мудрец, — не сказать, чтобы очень впечатляет. Много наивности, много несдержанности, много эмоциональной вовлечённости туда, куда это совершенно не нужно. Не на это я рассчитывал, когда ждал того, кому смогу доверить Кинжал Смерти.

Я даже не стал ничего ему отвечать. Настолько эта критика походила на то, что мне говорил Викай, что уже становилось скучно. Несколько секунд спустя вимрано, поняв, что я ничего говорить не буду, слегка разочарованно на меня посмотрел:

— Тем не менее, раз ты здесь, значит, ты хочешь мне что-то сказать, не так ли?

— Нет, не так, — тихо ответил я, — я здесь потому, что вы хотели увидеть меня немедленно. Если вы меня увидели и сделали нужные выводы, я бы сейчас хотел пойти отдыхать. Убедить вас в том, что вы должны расстаться с Кинжалом Смерти, я всегда успею.

— А откуда тебе знать, что на пути к своей цели ты не окажешься в таком же положении? — тут же возразил вимрано, — что если в решающий момент у тебя не останется сил, но ты всё равно должен будешь делать шаг за шагом? Я не желаю вверять свою жизнь, свою судьбу и своё будущее в руки того, кто при первых же трудностях споткнётся — и не найдёт в себе сил подняться.

— Жизнь… вы это называете жизнью? — устало спросил я, — я обещал вашим стражам, что буду почтителен, но сейчас я выскажусь прямо. Вы не могли прожить 149 аквот в таких условиях без помощи извне. И эта помощь извне — это всё тот же Кинжал Смерти, не так ли? Я, конечно, не знаю всех его свойств, но, вероятно, не так уж трудно с его помощью запретить себе умирать и поддерживать жизнь, не так ли? Так действительно ли вы не хотите отдавать Кинжал только потому, что считаете меня таким уж недостойным? Или вы просто боитесь умирать?

— Вооон! — прошипел вимрано, — вон отсюда, негодяй! Я всё это время существовал ради моего племени, заботился о нём, я отдал ради него всё! Да как ты смеешь обвинять меня в таком?! Прочь, прочь отсюда, ты и твои жалкие лизоблюды ничего не получите!

— Вы, конечно, понимаете, — с усталой улыбкой сказал я, — что именно от вашего решения зависит, получит ли Руарх шанс на исцеление. Нет, если я действительно такой недостойный, то вы можете прождать ещё 149 аквот, прежде чем появится тот, кто будет, по вашему мнению, достоин. Вот только есть риск, что до этого времени никто не доживёт. Вы похороните всех, кого знаете, и будете сидеть в этой пустыне в одиночестве, вцепившись в свой Кинжал Смерти. Получилось грубовато, уж извините, но если бы мне дали отдохнуть, я бы убедил вас мягче. А если вы так хотели посмотреть на моё истинное лицо — пожалуйста, смотрите. Надеюсь, что вам понравилось…

— Убирайся! — снова прошипел вимрано. Чуть насмеливо кивнув мудрецу, я покинул его палатку. На выходе меня встретил стражник, который явно слышал всё, что происходило внутри, и смотревший на меня с огромным неодобрением. Но поскольку недалеко были Йегерос и Фартхарос, которые были очень, очень сведущи в магии, и которые явно не останутся в стороне, если меня начнут рубить на фарш, он не стал делать глупостей и лишь приказал мне следовать за ним, чтобы я мог, наконец, отдохнуть в выделенном для этого месте. Впрочем, мне хотелось верить, что страж не стал ничего говорить в том числе и по той причине, что понимал: всё, что я говорил этому мудрецу — правда…

Наконец, Агер, Анаму, Йегерос и Фартхарос увели меня в палатку, которую им предоставили как гостям. И здесь я наконец-то позволил себе упасть на чей-то вещевой мешок, даже не особо заботясь о том, кому он принадлежал. Какое же это было блаженство — после невесть скольких часов скитания по пустыне просто упасть на кусок ткани, закрыть глаза и лежать, лежать, лежать…

— Дэмиен, мы понимаем, что ты очень хочешь отдохнуть, но всё же прошу тебя рассказать, о чём вы говорили с Тальцеолом, — осторожно обратился ко мне Агер, — он согласен отдать тебе Кинжал Смерти?

— Нет, — равнодушно ответил я, — как только он начал оскорблять и критиковать меня, я и сам прямо высказался, что думаю и о том, что он живёт так долго, и о том, что он вцепился в свой Кинжал из-за страха умереть.

— Ты думаешь, это было хорошей идеей? — с осуждением спросил Йегерос.

— Это было единственным оставшимся вариантом, — ответил я, — не думаю, что сильно ошибусь, если предположу, что за всё время пребывания здесь вы с Фартхаросом не испробовали все методы убеждения. Вот только, простите меня великодушно, но вы — янрано и шинрано, если я ничего не путаю?

— Не путаешь, — хмыкнул Фартхарос, — наша мать была шинрано, а отец — янрано. Так что, в принципе, ты сам можешь видеть, кто в кого пошёл.

— А он — вимрано, — продолжал я, — и, с учётом того, что между вашими расами происходило в прошлом, вы всегда будете говорить с ним с позиции виноватого, а он — с позиции пострадавшего от вашей вины. В условиях, когда эту вину загладить невозможно, вы его никогда ни в чём не убедите. В таких условиях нужен был кто-то совершенно непредвзятый, не относящийся ни к одной расе рано, который придёт и даст ему пинка, мощно стимулируя прекращать купаться в своих обидах и хотя бы один раз в жизни поступить правильно. С Агером и его пустынными кочевниками, как вы, возможно, помните, всё случилось именно так.

— А если это не сработает? — спросил Агер, — ты, Дэмиен, конечно, разговаривать умеешь хорошо, но не слишком ли ты полагаешься на случайность?