По грехам нашим. Книга 4 (СИ) - Старый Денис

И что в данном случае можно обещать, чтобы Русь, если она действительно настолько сильна, как об этом думают генуэзцы, выступила на помощь Никее, как некогда Владимир Святославович выступил на подавление мятежного Корсуня, все, абсолютно, все. И обещания были сделаны – русское патриаршество, пусть и с оговорками, что патриархами должны быть либо греки, либо прошедшие обучение в освобожденном Константинополе или монастырях.

Нельзя сказать, что присутствующие на встречах епископы Ростовкий, Владимирский, архиепископ Новгородский, были воодушевлены такими обещаниями. Тот же новгородский первосвященник, был самоволен в принятии любых решений, часто выступавший деятельным политиком. Тут же предполагается подчинение. А в случае выполнения неких обязательств со стороны великого князя, вероятный патриарх рискует стать марионеткой в руках Ярослава и его приемниках.

С другой же стороны, возможности усилиться в обход киевской кафедре, льстило духовенство рождающегося союзного государства. Ярославу же это нужно было в первую очередь, чтобы оттереть Мстислава Киевского от возможных притязаний того на любые княжеские столы в Великом Владимирском княжестве и его вассалов.

Первая встреча состоялась через неделю, после прибытия посольства. Никейцев в эту неделю «развлекали» проведением служб во владимирских и суздальских храмах. Причинами задержки было три: необходимость собрать как можно больше информации, провести консультации с русским местным духовенством и подготовить показательные маневры собравшихся в большом количестве войск.

Если сказать, что никейцы были удивлены, то не сказать ничего. Ошеломление от количества ратников, которые были собраны у стольного града Владимира, ввело многих послов в когнитивный диссонанс. Даже будучи всего-то осколком бывшей Византийской империи, греки-ромеи страдали неким нарциссизмом и ура-патриотизмом. Они искренне считали, что их катафрактарии и греческий огонь – вершина воинского искусства, а доспехи и выучка воинов выше любого воинства. Латиняне, дескать, только обманом захватили Константинополь. Вот, ежели вышли подлые крестоносцы на рать, то они уж там им…

А сейчас же, глядя на экипированных, вышколенных воинов, их взаимодействие и огромное количество, никейцы, наконец, осознали, что их временные союзники – генуэзцы, даже сами всего не понимают, какая силища в руках православного князя Ярослава. Ну а с нашей стороны, уже опытных в маневрах, произвести впечатление было не так уж и сложно, тем более с подготовкой почти в неделю. Греки-ромеи крестились, молились, когда грохотали пушки холостыми зарядами, выпучивали глаза, когда два полевых огнемета посылали греческий огонь в сторону вероятного противника. Им было невдомек, что данное оружие только в двух экземплярах, что не решены многие проблемы с созданием давления в огнеметах, что под землей, в вырытых землянках люди качают специальные меха для эффекта снаружи. Многое было им не понятно, но общий эффект сложился в то, что теперь греки стали сомневаться, нужны ли они нам, пойдем ли хоть на какие уступки. Ведь не идут на уступки тогда, когда тебе не составит труда самому все себе забрать.

Кульминацией дня «спуска никейцев на землю» стало пиршество. Тут расстарались на славу, и стряпухи князя и приглашенная из моей усадьбы Настя, да и повара из гостинного дома в Унже. Пироги, даже торты, катрофель, салаты с майонезом, запеченное маринованное в особых маринадах мясо, зразы, котлеты, алкоголь – такое не могли подавать и императору. Просто потому, что многого просто не растет на всей территории бывшей Византийской империи.

- Уважил князь, ох, и уважил, - восхищался Лев Аргис – номинальный руководитель посольства.

Этот византийский аристократ из очень знатной, но в последнем веке оттертой от большой политики семьи, резко понижал статус самой делегации. Да, Аргисы были богатейшими землевладельцами Анатолии, но в период правления Комнинов, эта семья, претендующая на сами императорские брамы, оказалась в опале. Сейчас же Никейскому императору приходится пользоваться услугами и этих аристократов, которые стремятся вернуть свое влияние, или хотя бы соотнести свой политический вес со своим богатством. Однако, молодой отпрыск Аргисов оказался прозорливым юношей и, как было видно, многое понял и увидел перспективы и для Никеи и для своего семейства.

- То мелочи, любезный друг, - ответил Ярослав, который, на удивление вполне неплохо общался на греческом языке.

Я чувствовал же себя лишенным, пришлось нанимать монаха, который стал моей тенью, чтобы тот переводил все сказанное. Не знал я греческого, на котором велся разговор. Вокруг же большинство сносно изъяснялись. Вот еще один пробел в образовании.

- Столь сильное войско, которым ты владеешь способно на многое во имя веры православной, даже освободить от латинянского влияния святой первосвященный Софийский собор, - слишком прямолинейно для витиеватости переговорного процесса сказал Аргис.

- То так, уважаемый, вот только мне выгоднее построить софийский собор, подобный царьградскому в своем княжестве, - парировал Ярослав с явной ухмылкой.

- Уверен в этом, Великий князь, в тебе есть часть греческой императорской крови, и нет той задачи, которую не способен ты решить, — отозвался Лев, проигнорировав издевательский тон Ярослава.

- Думаю, что ты прав, уважаемый Лев из рода Аргис, войско у меня есть, то, что ты видел, это его часть, есть у меня и победы над крестоносным войском. Оружие латинян служит нам добрую службу, им владеют наши дети и отроки, чтобы заслужить уже хорошее, наше оружие, - произнес Ярослав, а у меня, после перевода с греческого, проступила непроизвольная улыбка.

Это как так удачно «мокнуть» никейцев, которые никак не могут одержать важную победу над теми же крестоносцами, которые были разгромлены Ярославом. Мол, эти крестоносцы – не самые сильные спарринг-партнеры для наших детей и отроков, не более.

- То, так, Великий князь, но не претит ли тебе тот факт, что латиняне унижают православных, не слышишь ли ты голоса божьего, что говорит о том, чтобы сильный истинно верующий христианин защитил веру праведную? – вступил в разговор Вселенский патриарх.

Герман II бил крупными калибрами по Ярославу. Тут и лесть, что он сильный и взывание к религиозным чувствам, которые истинно верующий государь не мог проигнорировать, по крайней мере, публично.

- Так у сильного христианского правителя должен быть и свой сильный духовный отец. Сильный оружием своим, пусть будет сильным и духом и тогда многое свершить можно во славу Богу нашему Иисусу Христу, - парировал выпад патриарха архиепископ Новгородский Арсений.

Это было в какой-то мере немыслимо. В сущности Вселенского патриарха поставили в неловкое положение. Его учит некий священник с окраины православного мира, не пресмыкается, не лебезит, а учит. И был бы Герман не умником, коим, несомненно, являлся и по описаниям современников, Вселенский патриарх мог проявить свой гнев. Однако, Льву Аргису и Герману удалось переговорить и согласовать свои позиции. Тут молодому аристократу пришлось уступить пальму первенства в переговорах и стать неким затравщиком для предметных соглашений. И сейчас Арсений, сидевший по правую руку от князя Ярослава, демонстрировал, что именно он, архиепископ Новгородский должен стать тем самым патриархом. Посему и имеет право говорить на равных с Германом, как патриарх с патриархом.

- По делам его и воздастся, - после некоторой паузы спокойно сказал Вселенский патриарх и демонстративно посмотрел на Ярослава.

Князь взгляда не отвел. Что сейчас такое Никейская империя? Лишь осколок великий Византии, пусть и самый крупный. За столом сидят и представители другого осколка – Трапезундской империи, причем именно правители этой империи прямые наследники правителей империи Ромеев.

- Коли даст Бог силы, а православный мир поможет провиантом, да воями, дабы не русской кровью обагрить царьградские улицы, а общей, нашей христианской, то и можно измыслить о своем походе к Святой Софии, - после долгой паузы, наконец, произнес Ярослав.