Язык цветов (Сборник) - Барбара Делински

— И со мной было то же самое, — тихо произнесла Лори. — Основным предметом у меня был дизайн. Но я всегда любила цветы… растения… и я решила сочетать это.

— Итак, — кашлянул Джефф, — вот мы и здесь.

— Да. — Лори смущенно сплела пальцы на коленях.

Ситуация усложняется, подумала она. Джефф мне нравится. Но довериться ему я не могу. Вдруг он и сейчас лжет, притворяется ради какой-то цели?

— А почему бы тебе, — Джефф кашлянул, — не рассказать мне об этом растении? Ребята из «Естествознания» немного ввели меня в курс дела. Говорят, оно цветет раз в сто лет?

Покачав головой, Лори подошла к бутону. Цветок уже раскрылся наполовину. Ей захотелось прикоснуться к лепесткам, но она боялась помешать съемкам.

— Только говорят, что раз в сто лет. Это одна из легенд, связанных с этим растением. На самом деле он цветет раз в семьдесят пять лет. Один раз в жизни. Вот это… — она указала на выбивающиеся из бутона красные лепестки, — будет ниспадать каскадом. Вокруг будут еще лепестки… как львиная грива, золотистые и желтые. А все это словно венком будет окружено… опять красными лепестками. Я видела фотографии. Очень… красиво. Неудивительно, что ведьмин цветок называют волшебным.

— Это все больше начинает мне нравиться, — заметил Джефф, глядя на Лори.

Она улыбнулась.

— Цветок?

— Нет. — Его взгляд, пройдясь по ее стройной фигурке, снова остановился на лице. — То, как ты говоришь.

Лори покачала головой.

— Не… надо…

— Почему?

— Ты просто пытаешься загладить то, что было… раньше.

На его щеках заходили желваки.

— Ты никогда не сможешь простить меня?

Лори взволнованно сунула руки в карманы джинсов.

— Похоже, ты действительно можешь быть… хорошим человеком. Но… но ты согласился на очень дурную вещь.

— Имеет ли какое-нибудь значение то, что я пошел на это ради друга?

— Ты пошел на это ради автомобильного двигателя.

— Мой друг Гарри Кастильоне без ума от этого двигателя. Я не хотел, чтобы он его лишился. Мне очень дорог Гарри.

— Должно быть.

— Слушай, — его голос стал глухим, — когда я работал на киностудии в Калифорнии, у меня заболела бабушка. Именно Гарри позвонил и сообщил мне об этом. Он прислал мне денег, чтобы я смог прилететь домой, и встретил меня в аэропорту. Когда мне сказали, что бабушка при смерти, он поехал со мной в больницу, чтобы быть рядом. Потом, когда она умерла, он взял на себя организацию похорон. После того как все закончилось, он повез меня в бар и напоил, чтобы я смог заглушить боль. Сам он не выпил ни капли и вечером отвез меня домой.

Вздохнув, Джефф стиснул руки, хрустнув костяшками пальцев.

— Он знал, что у меня в Сент-Луисе больше никого не осталось. Поэтому, когда я уезжал в Калифорнию, он сказал: «Когда ты вернешься, мой дом будет твоим домом». И так оно и было. По возвращении в Сент-Луис я три месяца жил у Гарри. Он не взял с меня ни цента. Да, он заключил это дурацкое пари. Но он мой друг. И если тебе станет от этого легче, обещаю, что никогда больше не сделаю ничего подобного. Особенно после всего… этого.

— Ну хорошо, — развела руками Лори. — Судя по твоим словам, этот поступок чуть ли не… чуть ли не благородный. Но… но мне кажется, я до конца жизни буду гадать, есть ли в сказанном хоть слово правды. Или это опять… одна ложь.

— Послушай, — на щеках Джеффа снова заходили желваки, — лжец из меня неважный. Ты поняла это еще в тот вечер в «Гранателли». У меня такое чувство, что ты без труда видишь меня насквозь. Так вот, если бы я захотел расквитаться с тобой после того, как ты поместила объявление в газете, я нанес бы ответный удар.

— Ответный удар? — Лори насторожилась.

— Да. — В его голосе прозвучала горечь. — Ты поставила меня в очень неловкое положение. Первой моей мыслью было немедленно расквитаться с тобой. Поместить объявление в той же газете приблизительно такого содержания: «Всем, кому это интересно: я никогда даже и не думал о том, чтобы пригласить на свидание Лори Чейз-Спенсер. У меня нет желания общаться со снобами».

Лори побледнела.

— И ты бы сделал это?

Такое объявление в газете настолько унизило бы ее, что ей пришлось бы несколько месяцев скрываться от знакомых.

— Нет! — буквально крикнул Джефф. — В этом-то все и дело. Не сделал бы. Никогда. Это было бы слишком низко. Ты и без того достаточно претерпела из-за меня. Мои извинения ты не приняла, поэтому я счел единственно правильным оставить тебя в покое. Я до сих пор думаю так же.

Лори вернулась к своему креслу и села. В оранжерее опять воцарилась неловкая тишина, словно непроницаемой стеной встав между ними.

Джефф, поднявшись с места, проверил, как работает видеокамера. Цветок раскрылся еще больше. Своей экзотичностью он превосходил все виденные Джеффом орхидеи. Оранжерея начала наполняться сильным ароматом, от которого, словно от наркотика, кружилась голова.

Джефф, отойдя в дальнюю часть оранжереи, оглянулся на Лори. В джинсах и мешковатой водолазке она никоим образом не походила на ту строгую, безукоризненно одетую женщину, которую он встретил в церкви на свадьбе Дайаны и Ника. Теперь она сама казалась цветком — нежным, только что распустившимся.

Джефф стиснул зубы так, что они скрипнули. Как он ошибся! Больше того, он буквально вынудил Лори думать о нем только плохое. При других обстоятельствах, возможно, их отношения сложились бы иначе.

Нет, цинично заверил он себя. Все произошло бы точно так же. У них нет ничего общего.

Он здесь из-за своей работы: выполнит ее — и уедет. Навсегда уйдет из жизни Лори, а она — из его. Как он уже говорил, он оставит ее в покое. Она, похоже, ничего не имеет против.

Джефф взглянул на часы. Уже почти три утра. До восхода солнца еще целая вечность. И ему придется сидеть здесь вдвоем с Лори.

Он обошел вокруг стола, страстно желая где-нибудь скрыться от пьянящего аромата цветка. Гнетущая тишина давила на него, и Джефф начал насвистывать.

Лори, стремительно обернувшись к нему, широко раскрыла глаза от изумления.

Прекратив свистеть, Джефф засунул руки в карманы и пожал плечами.

— В чем дело? — В его голосе прозвучала ирония. — Свистеть в оранжерее — дурной знак?

— Эта песня… — выдохнула Лори, — эта песня…

— Что такое?

— Это же «Королева Коннемара».

Джефф нахмурился. Лори, казалось, была крайне изумлена, даже напугана.

Джефф снова пожал плечами.

— Это моя любимая песня.

— Вот как… — смущенно протянула Лори, — и моя тоже. Какое… совпадение. Ее мало кто знает.

— Это мой любимый альбом, — бросил он. — Мейкем и Клэнси, «Мы пришли издалека».